Читать книгу "Женщина в песках - Кобо Абэ"

Здорово. Неужели удалось убежать от них?

Надежда заставила сердце биться сильнее. Если это правда, то отдыхать сейчас тем более не следует… Вздохнуть еще разок — и вперед, до следующей дюны!

Но почему-то очень трудно бежать. Ноги отяжелели. И тяжесть какая-то необычная. Он не просто чувствовал ее — ноги действительно стали уходить в песок. Точно снег, подумал он, когда ноги до половины голени были уже в песке. Испугавшись, он попытался вытащить одну ногу, но другая увязла до колена. Что такое? Он слышал, будто существуют пески, заглатывающие человека… Он изо всех сил старался выбраться, но чем больше бился, тем глубже погружался. Ноги утонули уже почти до бедер.

А может, это просто ловушка?! Они и загоняли его не к морю, а именно сюда!.. Они просто хотят уничтожить его, не тратя времени на поимку!.. Это самое настоящее уничтожение… Фокусник со своим платком не мог бы сработать чище… Еще порыв ветра — и он с головой уйдет в песок… И тогда его не найти даже полицейской собаке, получившей на конкурсе первую премию… Эти негодяи теперь уже наверняка не покажутся!.. Они ничего не видели, ничего не слышали… Какой-то дурак, нездешний, сам заблудился и пропал… И всё, сволочи, сработают, даже рук не запачкав.

Тону… Тону… Вот уж и по пояс в песке… Что же делать? Если удастся увеличить площадь соприкосновения с песком, давление тела в каждой точке уменьшится, — он, пожалуй, перестанет погружаться… Раскинув руки, он лег грудью на песок… Но было поздно. И хотя он лежал на животе, нижняя часть тела застыла в вертикальном положении. У него болела поясница, и он уже не мог больше оставаться изогнутым под прямым углом. Да и любой, даже тренированный спортсмен не сумел бы долго пробыть в таком положении.

Темно-то как… Вся вселенная закрыла глаза и заткнула уши. Подохнешь здесь, и никто даже не взглянет в твою сторону! Страх, затаившийся где-то глубоко в горле, вдруг вырвался наружу. Мужчина раскрыл рот и взвыл, как животное:

— Помогите!

Избитая фраза!.. Ну и пусть избитая… На краю гибели не до оригинальности. Жить во что бы то ни стало — даже если твоя жизнь будет в точности похожа на жизнь всех остальных, как дешевое печенье, выпеченное в одной и той же форме! Скоро песок дойдет до груди, до подбородка, до кончика носа… Больше нет сил!

— Помогите!.. Обещаю все, что угодно!.. Умоляю, помогите!.. Умоляю!

Мужчина не выдержал. Сначала он только всхлипывал, а потом заплакал навзрыд. Он с ужасом понял, что все пропало. Теперь безразлично — никто его не видит… Жаль, конечно, что все это происходит без необходимой в таких случаях процедуры… Когда умирает приговоренный к смерти, он может оставить свои записки… Здесь, сколько ни кричи… никто не обратит внимания. Плохо!

Он даже не очень удивился, когда сзади вдруг послышались голоса. Он был побежден. Чувство стыда перегорело и превратилось в пепел, как крылышко стрекозы, к которой поднесли огонь.

— Эй, хватайтесь!

Вниз сползла длинная доска и уперлась ему в бок. Луч света прочертил в темноте круг и осветил доску. Мужчина с трудом повернул скованное туловище в ту сторону, откуда слышались голоса, и жалобно попросил:

— Простите, может, вы вытащите меня этой веревкой…

— Да нет, вы же не пень, чтобы вас корчевать…

Сзади засмеялись. Точно не определишь, но их человек пять-шесть.

— Потерпите еще немного, уже пошли за лопатами… Упритесь локтями в доску, и все будет в порядке…

Как ему и посоветовали, он оперся локтями о доску и опустил голову на ладони. Волосы взмокли от пота. Он ничего не чувствовал, только хотелось как можно скорее выйти из этого унизительного положения.

— А знаете… Вам еще повезло, что мы бежали следом. Здесь такая трясина — собаки и те близко не подходят… Вы были в большой опасности… Даже не знаю, сколько людей, ничего не подозревая, забредали сюда да так и не возвращались… Здесь, за горами, место затишное, вот и наметает сюда песок… Когда приходит зима — наносит снег… На него опять песок… Потом снова снег, и так лет сто — как недопеченная слоеная вафля… Об этом говорил нам сын бывшего председателя артели, тот, что уехал в город учиться… Интересно, верно?.. Если попробовать докопаться до дна, может, добудешь что-нибудь стоящее.

К чему это он?! Говорит с таким видом, будто сам чистенький и ни в чем не виноват. Мог бы кончить свои разглагольствования… Гораздо уместнее сейчас было бы просто позубоскалить… Или уж лучше пусть уйдет и оставит его наедине с рухнувшими надеждами.

Какое-то оживление — видно, принесли лопаты. Трое мужчин, прикрепив к подошвам доски и с трудом удерживая равновесие, на некотором расстоянии стали откапывать вокруг него песок. Пласт за пластом. И мечты, и стыд, и отчаяние — все было погребено под этим песком. И он даже не удивился, когда его взяли за плечи. Прикажи они, и он мог бы спустить штаны и на их глазах начать испражняться. Небо посветлело — сейчас, наверное, выглянет луна. С каким лицом встретит его женщина?.. Все равно с каким… Теперь его могут хлестать как угодно — он должен терпеть.

Мужчину обвязали под мышками веревкой и, как мешок снова опустили в яму. Никто не проронил ни слова. Казалось, они присутствуют при его погребении. Яма глубокая, темная. Лунный свет затянул дюны тонким блестящим шелком; узоры, прочерченные ветром, даже следы от ног превратил он в переливающееся, застывшее складками стекло. И только яма, не желая влиться в этот пейзаж, оставалась погруженной во мрак. Но все это мужчину не трогало. Когда он поднял голову и посмотрел на луну, то сразу почувствовал тошноту и головокружение — так смертельно он устал.

В этой кромешной тьме женщина вырисовывалась еще более темным пятном. Поддерживаемый ею, он едва доплелся до постели, но саму женщину почему-то не видел. И не только ее — все вокруг расплывалось, точно в тумане. Даже повалившись на матрас, он все еще бежал по песку… Во сне он тоже продолжал бежать. Спал беспокойно. Отчетливо помнил шум спускавшихся и поднимавшихся корзин, далекий лай собак. Знал, что женщина возвращалась среди ночи, чтобы поесть, и зажигала лампу, стоявшую около его постели. Но окончательно проснулся, только когда встал попить воды. Пойти помочь женщине у него сил не было.

Он зажег лампу и закурил, рассеянно оглядываясь по сторонам. Толстенький, но проворный паучок забегал вокруг лампы. Будь это бабочка — он бы не удивился, но чтобы свет привлекал паука — странно. Он хотел уже было прижечь его сигаретой, но передумал. Паук с точностью секундной стрелки кружил вокруг лампы на расстоянии пятнадцати-двадцати сантиметров. Может быть, не только свет привлекал его? Нет, он ждал и дождался, когда на огонь прилетела ночная бабочка. Несколько раз ударилась о стекло лампы, и тень ее крупно отпечаталась на потолке, потом она упала на металлическую подставку и больше не двигалась. Какая-то странная бабочка — противная очень. Он прижал к ней сигарету. Нервные центры были парализованы, и он подбросил еще корчившееся насекомое на ту дорожку, где бегал паук. Разыгралась драма, которую он предвидел. В мгновение паук подскочил и вцепился в еще живую бабочку. Потом снова стал кружить вокруг лампы, таща свою жертву, теперь уже неподвижную. Наверное, наслаждался, предвкушая, как сожрет сочную бабочку.