Читать книгу "Огненный дождь - Холли Престон"

— И к чему это привело, Марианна? — жестко спросил Фредерик. — К чему привело твое недоверие ко мне? Ты никогда мне не доверяла.

— Неправда!

— Нет? — усмехнулся он. — Я мог бы поговорить со Стивом, заставить его кое-что понять.

— Он никогда бы не понял. Я знаю. Я прожила с ним четыре года. — Взгляд Марианны омрачили воспоминания. — На самом деле Стив так и не вырос. Он остался ребенком. Если у него что-нибудь не получалось, он мог проявить самые отвратительные черты характера, становился до безобразия вспыльчивым. Я научилась не вставать у него на пути. Я научилась держаться в стороне, быть бесстрастным наблюдателем.

— Единственное, чему ты научилась, так это приносить в жертву свою жизнь. Ты ушла от меня и сама разрушила свое счастье.

Марианна опустила голову. Она не знала, что сказать, как защитить себя.

— Только не говори мне, что ты провел все эти годы, изнемогая от тоски, — попыталась съязвить она. — Думаю, ты довольно быстро оправился от ударов по твоей гордости. В конце концов, ты появился здесь вместе с Карен Осмонд, приехавшей вслед за своим босом. Так что всем стало ясно, что у вас с ней были определенные отношения! Или она одна из твоих многочисленных женщин, Фредерик?

Они пристально смотрели друг на друга в полумраке комнаты. Сердце Марианны бешено колотилось.

Наконец она поднялась. Ноги не слушались.

— Не так быстро, — каким-то звенящим голосом сказал Фред, встав рядом. — Когда ты ушла от меня, остались кое-какие незаконченные дела, ты кое-что забыла, дорогая.

— О чем ты говоришь?

— О том самом. — Фредерик обнял ее и притянул к себе. — О том самом. — Его рот встретился с ее, сливаясь в поцелуе, яростном и страстном одновременно.

Марианна застонала и попыталась вырваться. Однако он только еще крепче сжал ее в объятиях. Настойчивость поцелуя заставила ее слегка раздвинуть губы и почувствовать вкус его теплых губ и языка.

Марианна понимала, что он все это время старался доказать и себе, и ей, как к ней равнодушен. Доказать, что она больше не волнует его душу и плоть. Но против воли Фредерика поцелуй обнажал такое желание, такую дикую, почти животную страсть, что не оставалось сомнений в ее природе, в том, что он безумно хочет ее.

Волнующая настойчивость, излучаемая сильным крепким телом, заставила Марианну ответить ему. Она обвила его шею и уступила своему порыву.

К чему борьба? — сказала она себе. Если это горький поцелуй предстоящей разлуки, тогда почему бы не отдаться страсти? Разве она не мечтала об этом так долго? Образ Фредерика преследовал ее каждый день и каждую ночь в течение всех этих четырех лет.

Резким движением Фред поднял Марианну на руки и понес к пушистому ковру, лежащему у камина. Она закрыла глаза. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы почувствовать взрыв первобытной страсти в каждом его прикосновении. Где-то глубоко внутри Марианна почувствовала призыв такой же сильной страсти — почти забытое ощущение. Ей не нужно было притворяться и скрывать желания за маской безразличия. Она никогда не забывала своего Фреда. Она помнила прикосновения только его губ, только его рук. Он всегда был с ней, в ее сердце, в ее мыслях и мечтах, в каждой клеточке истосковавшейся по ласкам плоти.

Дрожащими пальцами Фред расстегнул рубашку, рывком вытянул ее из брюк. Затем опустился на ковер рядом с Марианной, сжал ее лицо ладонями и стал осыпать поцелуями глаза, губы, щеки, нос и лоб до тех пор, пока дыхание ее не стало прерывистым.

— Я не могу не думать о том, что он прикасался к тебе, Марианна, — пробормотал Фред, уткнувшись ей в шею. Его голос сделался грубым, в нем звучали такие собственнические нотки, что душа Марианны затрепетала от радости.

Его рука скользнула под хлопчатобумажный джемпер, и пальцы нежными круговыми движениями начали массировать полную грудь через кружевной лифчик. Ее тело изогнулось от наслаждения.

Ослабевшими пальцами Марианна расстегнула застежку лифчика и сдернула его, так что теперь уже не было преграды между ласкающей рукой и мягкими выпуклостями ее груди. Соски поднялись и болезненно затвердели в ожидании продолжения мучительных ласк.

Фред застонал и стащил с нее джемпер, жадно приникая ртом к ее груди. Губы стиснули сосок и потянули его. Фредерик расстегнул молнию на юбке, стащил ее и отбросил на один из стульев. За юбкой последовали кружевные трусики. Теперь Марианна лежала перед ним совершенно обнаженная.

Фредерик приподнялся на руках, чтобы охватить взглядом всю ее, каждый изгиб ее стройного тела. Со смесью грусти и удовольствия она наблюдала за ним. В серых глазах горело неприкрытое первобытное вожделение красивого, хищного самца.

Не отрывая взгляда от Марианны, он поднялся, тяжело и прерывисто дыша. Она молча, затаив дыхание смотрела, как он раздевается, восхищенно отмечая каждую точеную линию его мускулистого тела, как будто видела это впервые.

Фредерик снова опустился на ковер, нежно провел руками по ее волосам, плечам, груди, животу, бедрам. Затем наклонился еще ниже и повторил этот путь губами и языком, слегка покусывая влажную теплую кожу. Его язык добрался до самых интимных уголков ее тела, ввергнув Марианну в водоворот до боли яростного желания. И когда она почувствовала, что больше уже не в силах сдерживать рвущийся наружу поток возбуждения, Фред уткнулся лицом в ее шею и волосы.

Марианна слышала, как он снова и снова, словно в бреду, повторял ее имя. Но в этом зове не чувствовалось нежности.

— Я не хочу испытывать к тебе такие чувства, — нетвердо пробормотал он и посмотрел на нее потемневшими глазами. — Эту страсть.

И я не хочу испытывать к тебе такие чувства, Фред Галли, сказала про себя Марианна. Я не хочу испытывать эту непреодолимую любовь, не хочу знать, что я не в состоянии избавиться от нее. Если бы только все, что она чувствует, можно было окрестить словом «страсть»! Страстью пресыщаются. Страсть — это чудовище, которое умирает, когда плоть получает удовлетворение. Но любовь — нечто иное. Любовь пожирает тебя без остатка, и в тот момент, когда ты думаешь, что уже ничего не осталось, она начинает все заново.

— Я хочу тебя, — тихо прошептала Марианна.

Фредерик поднял голову и припал к ее губам долгим, жаждущим поцелуем. Он ласкал ее все более страстно и, наконец, вошел в нее. Сначала его движения были медленными, затем стали убыстряться, пока они не нашли свой собственный ритм и их тела не слились воедино в древнем и вечном танце любви.

Марианна вцепилась руками в его спину и откинулась назад, позволяя огню, бушевавшему в ней, достичь апогея, заполнить каждую клеточку ее тела, унося, пусть даже ненадолго, в совершенно иной мир — мир наслаждения, запредельного блаженства.

Она все еще вздрагивала, когда Фредерик скатился с нее и лег на ковер, положив руку под голову.

Давным-давно, когда они были любовниками, после взаимного удовлетворения всегда приходили слова нежности и любви. Теперь Марианна вслушивалась в молчание, понимая, что последний раз она ощущает возле себя это великолепное мужское тело.