Читать книгу "Призрачные дороги - Галина Ли"

А шарик уже подскакивал у последней двери. Эли дождался, пока Яир скатает клубок из заклинаний, и вышиб ее. Драконы ворвались, готовясь убивать, но даже одержимость воинов Борра отступила перед открывшейся картиной: в комнате прятались женщина и подросток немногим младше Яира. Скорее всего — мать и сын.

Женщина прижала к себе мальчишку, глядя на сирин круглыми от ужаса глазами. Она даже присела, совсем как испуганная птица, словно надеялась в следующее мгновение оттолкнуться и улететь. Мальчишка и вовсе казался неживым: глаза были пустые, остекленевшие, как у мертвого.

Впервые с начала войны Эли растерялся. В конце концов, он опустил меч, решив оставить людей в живых: пусть дожидаются жрецов и приносят клятву. Все равно Борру не будет радости от душ таких слабых врагов!

Не зная, как донести смысл своего решения до боулу, юноша махнул рукой — мол, не бойтесь — а в следующее мгновение пожалел о своей жалости: мальчишка, вывернувшись из рук матери, попытался проткнуть врага длинным ножом.

Эли убил нападавшего раньше, чем сообразил, что делает — тело привычно среагировало на угрозу. Боулу еще успел дотронуться рукой до рассеченной шеи и посмотреть на собственную кровь, прежде чем рухнул лицом вперед. Женщина упала на колени рядом с умирающим, завыв, как животное. Так выли женщины в Гизе, узнав про Восточный Зиф.

На мгновение Грэзу почувствовал себя самым обычным убийцей. Но сделанного было не исправить, и он попятился, чтобы уйти, не брать на душу еще одну ненужную смерть. Вот только боги рассудили по-другому.

Женщина неумело схватила нож и кинулась на Грэзу, пытаясь то ли зарезать, то ли выколоть ему глаза. Юноша отпихнул сумасшедшую бабу щитом, но та оказалась хуже клеща — бросилась снова. Боулу не боялась смерти. Она хотела только одного — дотянуться до убийцы сына.

Юноша почувствовал себя очень нелепо и обозлился: милосердие не пошло боулу впрок. Эли с товарищами приходилось пятиться от женщины, наседавшей, как бешеная собака. Даже когда Грэзу отобрал у нее нож и врезал по щеке, пытаясь если не привести в себя, то хотя бы испугать, это не помогло. Боулу только выть перестала. Зато теперь она шипела и изрыгала проклятия, продолжая тянуться к его лицу скрюченными пальцами. А когда все оказались в круглом зале, откуда брали начало коридоры, вдруг торжествующе вскрикнула и метнулась к стене, на которой висела длинная железная трубка. Но тут женщину опалило огненным шаром.

Грэзу оглянулся, за его спиной стоял Яир.

Сокол был бледен, но голос прозвучал решительно:

— Там руны какие-то. Не стал рисковать.

Чувствуя одновременно стыд и облегчение, Грэзу кивнул. Облегчение от того, что не от его руки пала женщина, стыд — потому что именно Эли должен был ее убить и не вешать эту тяжесть на плечи мальчишки.

Эли подошел к боулу. Ее левая сторона груди почернела и обуглилась до самых костей и даже глубже. Что-то багровое трепыхалось под обгоревшей плотью. Рана была смертельной, но умирающей еще хватило сил выдохнуть "крет тэ!"[9], прежде чем у нее закатились глаза.

Теперь, когда Хозяин теней забрал душу боулу, согнав с ее лица гримасу ненависти, женщина выглядела по-другому. Светлые, собранные в толстую косу волосы, полные чувственные губы, темные дуги бровей. Пожалуй, эту боулу можно было даже назвать красивой. А еще — слабой и беззащитной, самой обычной женщиной, дело которой любить мужа и рожать детей. Да, все было бы именно так, если бы не одно "но"…

Грэзу резко распрямился.

Ядовитые крысы рожают только крысят с ядовитыми зубами! И самым щедрым подарком для них будет быстрая смерть!

— Пойдем. Ты молодец, Яир! — хлопнул Эли мага по спине. Тот ничего не ответил.

Первый день в Сырте показался нескончаемым. Город был огромным, и его нутро походило на души самих людей: оно оказалось таким же смердящим. Эли встретил все: нежить, высохшие трупы, смельчаков, готовых бороться до последней капли крови, и трусов, падающих на колени при одном только взгляде на вооруженных чужаков….

Сначала драконы оставляли в живых тех, кто не сопротивлялся, но когда одного из воинов Эли убила женщина, вогнав ему в спину узкий стилет, а другой чуть не погиб в заготовленной ловушке, сирин озверели. Даже Яир стал действовать по-другому: сразу плел смертельное "пламя дракона" и зашвыривал его в комнату с затаившимися людьми. Огонь всего на мгновение превращал комнату в пекло преисподней, но этого времени хватало, чтобы в ней не осталось живых. Да и не-живых тоже. И все бы ничего, если бы среди тел боулу иногда не попадались маленькие обгорелые трупы. С каждой такой находкой Эли в сердце колола ледяная игла. И не его одного — Яир почти сразу перестал заглядывать в комнаты, чтобы проверить работу заклятья. Он даже в глаза Эли смотреть перестал: то ли боялся в них увидеть то, на что отказался смотреть, то ли — что Грэзу сам заглянет в душу друга глубже, чем надо. А вот Эли не мог устоять, его неудержимо тянуло в почерневшие от копоти комнаты. Это было не болезненное любопытство, а что-то совершенно отвратительное… Как юродивые в приступе падучей раздирают свои раны, так и Грэзу мучил душу зрелищем смерти, повторяя "сами, сами виноваты!", пока внутри все не умерло. В конце концов, у дракона осталось только одно желание — закончить с заданием, и как можно скорее убраться из этих проклятых нор!

Когда силы Яира закончились, Эли отдал приказ об отдыхе, отправил гонца на поиски Рои, а сам свалился в изнеможении под деревом во дворе последнего дома. Юноше даже амулет уже не помогал — душа превратилась в безжизненную пустыню. Где-то в ее мертвой глубине рокотали барабаны, раздавались крики ярости и рассекали воздух железные крылья. Это было намного, намного хуже, чем после Восточного Зифа.

И не ему одному: Вэлвиль, который так хорошо продержался весь день, неожиданно простонав "не хочу так!", выдавил:

— Вы мне теперь ближе братьев! Я за вас жизнь отдам.

— Я, — тихо шепнул Яир. — Я хочу… Мы ведь, правда, теперь как братья. Я готов принести тебе клятву брата, Грэзу.

— И я, — решительно тряхнул головой Вэлвиль.

Грэзу чуть не поперхнулся от того что услышал: связать себя клятвой побратимов, быть готовым шагнуть хоть к демону в лапы, умереть — это же… это слишком щедрый подарок! Эли хотел отказаться, но, наткнувшись на серьезные взгляды друзей, неожиданно для себя кивнул:

— Согласен.

Трое сильнее, чем один. Вместе они обязательно выстоят в этом свихнувшемся мире.

* * *

Еще до того, как солнце село и стало темно, на пустых омертвевших от страха улицах раздались громкие голоса воронов, по-хогарски вещавших о том, что людей, которые принесут клятву не нападать на сирин и встретят рассвет на поверхности, помилуют. Маги ходили, заглядывали в дома, швыряли туда белые листки указов, кричали с надрывом, усиливая магией голоса.

Когда один из драконов, чей отец приторговывал с людьми и знал их язык, перевел смысл непривычно тягучих и грубых для слуха сирин слов, Грэзу зарычал от ярости, а Вэлвиль разразился ругательствами: