Читать книгу "Плутовка против некроманта. (Не)желанная для ректора - ЮЭл"

гуся и свежих овощей.

Молодой мужчина, шире меня раза в три, если не четыре, поднял огромного, по своим же габаритам очищенного гуся за лапы. Посмотрел на меня, посмотрел на вытянутую руку с тушей в ней и сообщил:

— Не донесешь.

— Не донесу, — согласилась я.

— Помогу, — решил он.

— Помогите, — согласилась я.

Дома мы оказались быстрее, чем я ожидала. Широкий шаг Иланаса, сыну Анфисиры был равен трем моим. Поэтому пока он шел, размахивая могучими руками, я почти бежала.

— Так, ты та самая дочь Тираистера, что сбежала почти три года назад, а вчера вернулась.

А быстро у них тут информация распространяется. Даже академические болтушки с позором проиграли в неравном бою. Опыт!

— Приехала в гости, — поправила я.

— Здесь говорят, что ты либо понесла от кого, либо продажной женщиной в столице стала.

Вот те раз. Я еще приехать не успела, а на мне уже клеймо.

— Врут ваши бабки. — Зло прошипела я и направилась к выходу. Широко распахнув дверь, указала Иланасу за порог. — Спасибо, что помог донести, хорошего праздника.

— А ты не дерзи! — огромная туша шла в мою сторону. — У нас бабки умные, жизнью ученые. Ты лучше докажи, что нормальной девкой осталась.

Вот еще. Мне всего-то сутки потерпеть. Ректор обещал, что меня заберут в семь тридцать утра.

— И как я должна это сделать? С бубном поплясать, или каждому в ноги поклониться?

— Ясно дело как. Сейчас со мной в постель ляжешь, а я уж свое слово скажу, коль ты еще девка. — У меня даже глаза на лоб полезли, а в кармане завертелся Дымок. — Ты не боись, я все как надо сделаю, а коли девка, еще и женюсь, так уж там. Кажись, не уродина.

«Кажись, не уродина»?! Да они здесь что, все с ума посходили? Огромная мужская длань потянулась к моим волосам. Недолго думая, ударила наглеца и приказала:

— Пошел прочь, свинья недоразвитая.

Гнев, что вспыхнул в крови лесным пожаром в жаркий летний день, я сначала почувствовала, и лишь после увидела в блеске черных глаз. Иланас больно ухватил за плечо.

— Это ты зря, девка. Все равно будешь моей, коль я так решил. — Секунда, и меня выкинули за порог. — Люди добрый, смотрите, падшая женщина, — пробасил мужик, хищно улыбаясь. — Что ж делается?

Ну тут я и не выдержала, Никакая я не падшая. Всего лишь один раз предложила себя ректору, и лишь чтобы остаться учиться в академии. Да и отказался он. Тоже решил, что я не очень хороша. По сравнению с теми женщинами, что окружают его, я тот еще уродец. Но одно дело, некромант. Он слишком силен, а этот…

Вскочив на ноги, я разожгла в руках огонь, который без промедления бросила в сторону Иланаса. Убивать я его не планировала, так, запугать, но толстая распахнутая дубленка вспыхнула мгновенно. Он только и успел, что сбросить ее с плеч и отпрыгнуть в сторону.

— Пи, — услышала я тихое.

— Ведьма! — прокричал мужик.

— Ведьма! — подхватили соседки, которых с каждой секундой становилось больше.

— Сжечь ее! — прокричал кто-то, кого я не видела. Уже хотела ответить, но мне по голове ударили чем-то тяжелым. Мир ушел из-под ног, и я погрузилась в темноту.

Глава девятнадцатая — Забираю

«Никогда не цепляйся за то, чего, по сути, нет»

— За использование магического дара по отношению к воспитавшим ее членам семьи…

Да не воспитывал меня никто. Даже про регулы никто не рассказал. Пришлось все, краснея и бледнея, одновременно и от боли, и от стыда, узнавать у Барсика.

— За совращение посредством магического приворота…

Какой там приворот. Привороты пишут исключительно на древнем языке. А я даже при большом желании не смогла бы прочесть написанное на древнем языке. Не уверена, что в академии вообще есть кто-то, кто способен читать на древнем языке.

— За применения принуждающего заклятия к сыну Анфисиры, купца Иланаса…

Да кому нужен отъевшийся поросенок. Вот ректор да, и высок, и красив и хорошо сложен. Задница и та хороша.

— Микаэла, дочь Тираистера приговаривается к смерти через сожжение.

Да какая я ему дочь?! Как увидел, что меня привязывают к столбу, вокруг которого уже стояли люди с зажженными факелами, так развернулся и пошел в сторону дома. Видимо, пить.

Я, может, и сопротивлялась бы, да после такого удара со стороны отца не было ни сил, ни желания. Одно дело влепить пощечину, другое — позволить стаду овец сжечь меня заживо.

Слез не было, как и мольбы о прощении.

Перед прочтением приговора Иланас подошел еще раз и сказал:

— Скажи, что раскаиваешься, что готова искупить вину, и я тебя спасу. Правда, речи о свадьбе уже быть не может. Из-за твоей выходки все считают тебя падшей женщиной. А мне такая в качестве жены не нужна. Но будешь вести себя хорошо, да ночи мои скрашивать, нужды не узнаешь.

Вот сдалась я ему, такая кривая и косая. Мое молчание было воспринято как отказ, и началась казнь.

Оказалось, что ведьмы испокон веков уводят благородных мужей из чужих семей для продолжения своего ведьминского рода. И овец травили, чтобы кровью умыться, да молодыми дольше оставаться. И голыми по полям, под лунной ночью бегали, чтобы злых духов призвать.

Мне стало скучно, и я ушла в свои мысли. Это была ошибка. Перед взором раз за разом возникала, пошатываясь, удаляющаяся отцовская фигура. Неужели я настолько плохая, что ему безразлично мое будущее и моя жизнь. Да, я дочь ведьмы, но и его тоже.

— Поджигай!

Как можно настолько не заботиться о своем ребенке. Даже животные умирают, лишь бы спасти своего детеныша, а мы не животные.

— Она пошла по стопам ведьмы, что совратила мужчину и понесла от него, — продолжал вещать тот, кто выносил приговор.

И зачем маме сдался такой, как отец? Разве долг женщины по отношению к своим детям не заключается в том, чтобы выбрать достойного мужчину.

Огонь охватил все нехитрое сооружение, которое смастерили специально для меня. Какая честь! Одно только пугало: я не ощущала мышонка. А вдруг я при падении задавали его? Или его увидел этот бугай и прибил чем потяжелее. Мысль, что Дымка могли убить, не давала покоя. Воинственный малыш не мог просто сбежать, но куда он запропастился, было непонятно. Очнулась-то я уже после того, как меня привязали.

— Ее душа очистится огнем, и, быть может, ей будет дарован свет.

Да кому он нужен, этот свет! Так хотелось кричать или плакать, или… кричать. Но не получалось ничего. Я стояла,