Читать книгу "Берегиня - Руслан Валерьевич Дружинин"

гладили их. Ксюша тоже шевелила ногами и посылала свои круги на ноги Беллы. Они обе чувствовали волны друг друга и как будто по-дружески гладили одна другую, только без рук.

– Когда-то миллион лет назад Эдик любил одну женщину, – начала Белла. – И я тоже любила Эдика, вместе с ней. Все трое мы встретились, когда начали работать над очень важным проектом по сохранению мира. Эдик – биолог, химик, математик, технарь – по сути универсал: швейцарский нож, а не учёный. Она – с поганым характером, конченная стерва, но первоклассный специалист по части генной инженерии. Я на их фоне меркну: протеомика – наука о белках, – Белла вздохнула. – Очень важная наука. Весь живой мир состоит из белков: белки в животных, белки в растениях, белки в грибах, белки в людях. Белки могут подарить вечную молодость, здоровье и красоту.

Ксюша заметила, что Белла хочет представить свою историю как сказку, только вот не очень-то получается.

– «Эдик и генетик» – так я в шутку называла нашу сладкую парочку. Они с Мариной как-то быстро сошлись, хотя, чего греха таить, часто ругались, потому что совершенно разные. Когда они ссорились, Эдик уходил ко мне, в тихую гавань, где можно залатать паруса мужской гордости, заделать пробоины в самолюбии и снова попытать силы броситься в шторм. Но не очень-то мне хотелось быть временной гаванью, скорее я мечтала стать для Эдика землёй обетованной... Господи, что я несу, что за пошлости! – засмеялась Белла и закрыла лицо ладонью.

– К концу нашей работы над проектом трудилось уже семьдесят шесть человек, одарённых учёных со всей страны. Даже самым смелым и сомнительным нашим исследованиям давали зелёный свет. Когда пришли холода, стало не до интрижек. Много Зим после Обледенения мы по старой памяти ещё поддерживали отношения, но последние ростки нашей маленькой мелодрамы подсёк Максим. Эдик очень привязался к нему, а Максим обвинил Марину в бесчеловечной жестокости и, к сожалению, оказался прав. Марина пыталась спасти результаты своих экспериментов, поставив своё мировоззрение выше гуманистических принципов Эдика. Случился Раскол, многие хорошие люди погибли, и Максим тоже. Эдик порвал с Мариной, но и я больше не могла любить Эдика.

Белла откинула голову и потянулась.

– Вот почему я не хотела приезжать к вам! Не расстояния между Башней и Арктидой пугают. Было страшно спустя семь лет после нашего последнего расставания с Эдиком увидеть его и ничего не испытать, а испытать что-то – ещё страшнее. Но нет, ничего не шевельнулось. Я и раньше-то приезжала к нему всему на пару недель или месяц, когда обоим становилось скучно. Но теперь совсем изменилась в убежище, стала такой же серой и скучной, как все остальные Вечные. Наши чувства от времени притупляются: тело молодо, а душа стариковская. Вспоминаю Максима, и аж дрожь пробирает – вижу в его взрослых глазах себя. Говорят, перед гибелью он научился смеяться. В этом мы с ним похожи, только к стариковской душе я подбираюсь с другого конца – смеяться я ещё не разучилась, – и Белла хмыкнула несмешной шутке, как будто проверяла свою способность смеяться, и плеснула водой на Ксюшу. Ксюша плеснула в ответ и скоро они вместе плескались, а потом принялись возиться на бортике бассейна: Белла щекотала Ксюшу, а Ксюша с визгом пыталась уползти от Беллы.

– С тобой мне не скучно, лапочка! – наконец перестала щекотать Белла. – Вот как увидела тебя, так сразу и поняла, что ты мне скуку развеешь! Не зря из-за тебя Кощей больше никого в Башню не пускает. Но, знаешь, сидеть с ним взаперти тоже надо уметь. Я уеду, а ты останешься. Надо выучить, как с Эдиком обращаться. Поверь, лучше меня о его привычках никто не знает. Не хочу однажды приехать и увидеть, как он водит тебя на поводке!

Белла села возле бассейна, поджала под себя ноги, и Ксюша уселась также. Теперь они были точно две секретничающие подружки.

– Не надо кричать, обижаться на Эдика, выторговать для себя что-то фальшивыми обидами. Кощей, как и любой мужчина прост, но не вовсе не глуп. Он ненавидит скандалы и часто угадывает их причину. Не ругайся с ним, но и не позволяй ему сдерживать твои желания. Если тебе что-то нравится, то это твоё! Нравится ходить в бассейн?

– Ага! – кивнула Ксюша. Конечно нравится, ведь теперь она умеет плавать! Теперь она каждый день будет ходить в бассейн и оттачивать это умение!

– А если Кощей запретит?

– Я всё равно буду тайком пробираться!

– Вот и умничка! Не позволяй сделать себя такой же серой, как стены в Башне, иначе в конце концов ты сама превратишься для него в безликий стопельный гриб.

– Какой гриб?

– Не отвлекайся. Никогда не проси у Кощея больше, чем нужно. Он хорошо запоминает долги и обладает противным свойством напоминать о них в самый неподходящий момент. Будь самостоятельнее, не жди помощи Эдика. Если позволишь себе слабость и попадёшь в зависимость, он начнёт крутить тобой, как захочет. Но, главное – не пугай Кощея.

– Как-как? – во весь рот улыбнулась Ксюша. Ей сразу представилось, как Кощей и Гавран в страхе бегут от неё. Но Белла ничуть не шутила.

– Я серьёзно. Если начнёшь делать неожиданные вещи, то Эдик сам может наворотить дел. Он ещё тот логик и планировщик, и, если что-то идёт не по его плану, начинает нервничать. Последствия его нервозности могут быть самыми неприятными. Мой визит в Башню – это ведь тоже часть его плана. Хотел пустить пыль в глаза, прикинуться растерянным отцом-одиночкой, но на самом деле хочет, чтобы я подготовила тебя для чего-то.

– Для чего? – Ксюша почувствовала себя как тефтелька на блюде, к которой уже примеряются вилкой.

– Не знаю, – пожала плечами Белла. – Но плавать ты уже научилась, а Кощей хорошо знает, как я люблю бассейн – вот тебе одна маленькая деталь из плана Эдика. Разгадать весь его план до конца – это всё равно что установить мировой рекорд по сборке кубика Рубика: чтобы собрать все стороны по цветам, хорошо бы знать сто двадцать заранее составленных алгоритмов и тренировать ловкость рук. Детали от твоего «кубика» могут быть разбросаны по всему Краю. Только Кощей знает, в какое время и по какому алгоритму их следует все собирать.

*************

Дни за окнами становились всё мрачнее и мрачнее, а