Читать книгу "Как приручить дракона - Евгений Адгурович Капба"

— И что-нибудь на вечер, вкусненькое!

— Да-да-да! — он все еще топал по лестнице.

Соседка глянула на меня, приветливо улыбнулась и сказала:

— Доброго вечера!

Из квартиры раздался какой-то грохот и радостный детский смех. На ярком, полном жизни лице Зборовской появилось выражение какой-то веселой обреченности, она сделала жест ладонями, который должен был обозначать что-то вроде «Дети, сами понимаете!» и скрылась за дверью.

Вроде бы приятные люди! Хорошо, когда среди соседей есть приятные люди. Ну, и нелюди — тоже. Наконец, отперев дверь ключами, я зашел к себе и, с огромным наслаждением сдернув обувь, запулил ее в угол коридорчика. Теперь — душ, ужин, а потом… Потом — сейф! Надо потихоньку разбираться с тайнами! Почему бы этому секрету не стать первым?

* * *

После вареной картошки, салата из огурцов-помидоров и вареной грудки я пребывал в благодушном настроении. Самая простая еда — самая вкусная, эту истину я усвоил во время болезни. Если не усердствовать со специями, не притуплять рецепторы глутаматом натрия — начинаешь различать вкусы разных сортов картофеля, ценить хруст свежей морковки, радоваться сваренному с минимальным количеством соли мясу…

Вот и теперь — я пил раджпутский чаек из большой керамической кружки — без сахара, ходил по квартире и думал. Мне нужно было найти ключ от сейфа! Да, да, сейф не имел кодового замка, открывать его полагалось самым пошлым ключом. Код бы я, может, и подобрал — в конце концов, я себя знаю, у меня есть привычка везде ставить похожие пароли.

А чем поиски ключа отличаются от подбора цифровой комбинации — однако, ничем! Я ведь себя знаю! А что это значит? Значит, ключ отыщется.

Вот именно потому я и бродил туда-сюда с кружкой чаю и посматривал по сторонам, пытаясь вызвать в голове какую-то ассоциацию. И забрел наконец в ванную. А точнее — в совмещенный санузел. И уставился на беленькую такую крохотную дверцу за туалетом в стенке. За такой дверцей располагались вентили и трубы, иногда — счетчики горячей и холодной воды. И тут в мозгу моем стрикнуло!

В раннем подростковом возрасте я попал под мафиозное обаяние книги Марио Пьюзо про «Крестного отца». И меня сильно впечатлил эпизод, в котором Майкл Корлеоне вышел в туалет и извлек там то ли из бачка, то ли из такой вот ниши пистолет, чтобы убить капитана полиции Макклоски и итальянца Соллоцо по кличке «Турок». И всякий раз в чужом туалете, в гостях или в каком-нибудь учреждении я пялился на такие дверцы и думал, что там можно спрятать пистолет. Иногда не выдерживал — и приоткрывал дверцу, и смотрел на вентили и трубы — не знаю, зачем. Мы вообще много всякой дичи непонятно зачем в детстве делаем, пока никто не видит.

И вот теперь я, поддавшись наитию, открыл эту беленькую металлическую дверцу за туалетным бачком и принялся вслепую обшаривать внутренности ниши. И — вуаля! Нащупал ключ, прилепленный изолентой! А потом…

— Однако! — сказал я, вытаскивая под неяркий свет лампочки накаливания самый настоящий пистолет. — Майкл Корлеоне, да? Марио Пьюзо?

Листья дубовые падают с ясеня, вот нихера себе так нихера себе, как говорил один знакомый старый журналист… Пистолет меня окончательно вывел из равновесия. Я выщелкнул магазин, взвесил на руке, глянул на блеснувший маслено патрон — обойма была полнехонька! Передернул затвор, нажал на спусковой крючок, металлически клацнув. Дурдом! В земщине огнестрел карается сроком от пяти до пятнадцати лет лишения свободы! А я еще и в виду не имею, как этот пистоль использовали! Может, на нем уже три трупа?

И тут в дверь постучали. Громко, настойчиво:

— ТУК! ТУК! ТУК! — зараза, как же не вовремя!

Я сунул пистолет и ключ обратно в нишу, закрыл дверцу, выключил свет, закрыл дверь в ванную и с бешеным сердцебиением направился в коридор. Входная дверь в этот момент отворилась, и в мою квартиру бесцеремонно ввалился Жевуский своей собственной лысоватой жирненькой персоной.

— Ба-а-а, пане Пепеляев-Горинович! Добрадзень! — он развел руки в стороны, как будто хотел меня обнять.

— За каким бесом вы здесь, Жевуский? — с полоборота завелся я.

Этот боров прикрыл за собой дверь и прошел в комнату — как был, в ботинках.

— Я пер-р-рдоле, Георгий Серафимович, что это за конура? О, курва! В такой будзе нават пес не бедже хчел мешкаць… — эта манера говорить на лютой смеси из русских, белорусских и польских слов страшно меня бесила. Но Жевускому было наплевать, он ходил туда-сюда и разглагольствовал: — Вы шляхтич, пан. Зачем вы здесь? Для чего уцекаешь пжед своим пржзначением? У нас ведь к вам вполне деловое предложение: восстановление дворянского титула, добжи гроши, миесце под слонцем, мешканье в Несвижской юридике не таке, як эта пся буда…

— Заткнитесь и выметайтесь из моего дома, Жевуский, — я сложил руки на груди и сверлил его взглядом.

— Ой-ой, это что — шляхетный гонор проснулся в нашем скромняге? Что, вы не такой памяркоуны, абыякавы и обоетны, як тутейшее быдло?

— Еще одно слово в таком тоне — и я спущу вас с лестницы, — у меня снова со страшной силой чесались руки.

— ДАВАЙ УБЬЕМ ЕГО! — предложил дракон. — МЫ УБЬЕМ ЕГО, ЗАТАЩИМ ТЕЛО В ВАННУЮ, РАЗРУБИМ НА КУСКИ, СЛОЖИМ ИХ В МУСОРНЫЕ ПАКЕТЫ И ОТНЕСЕМ НА СВАЛКУ. СОБАКИ ОБГЛОДАЮТ ЖИРДЯЯ ТАК, ЧТО РОДНАЯ МАТЬ НЕ УЗНАЕТ.

Жевуский не слышал дракона, иначе его самоуверенное красное лицо явно приобрело бы другой оттенок. А так — он как-то по-особенному пошевелил ладонями и спросил:

— Да-а-а? — я вдруг увидел, как занавески зашевелились под порывами ветра, а оконное стекло покрылось изморозью.

В июне. Чертова магия! Я начинал ее потихоньку ненавидеть. Куда там всем остальным причинам человеческого неравенства: физиологии, социальному положению, богатству, времени и месту рождения. Магия — вот величайший разделитель… И никакой кольт ничего уравнять не сможет. Разве что… Разве что кольт в руках нулевки?

— Меня не интересуют предложения Радзивиллов, понимаете? — попытался воззвать к его рассудку я. — У меня есть жилье, работа…

— Сколько вам заплатил Сыскной приказ за рейд в Хтонь и скелет Сущности? Пятьдесят тысяч? Сто? — не унимался он, перейдя на чистый русский. — Вижу по вашему лицу, что меньше, гораздо меньше! Знаете, какую цену дают за один только драконий зуб на черном рынке? Десять тысяч денег! Это чудовищно редкий ингредиент! Знаете, когда в