Читать книгу "Катафалк дальнего следования - Николай Иванович Леонов"

вещдоков никаких. Хорошо, в любом случае, версию о случайном убийстве в состоянии алкогольного опьянения и изнасиловании можно пока отмести, нет характерных следов драки, а Катя должна была сопротивляться. Девушка не робкого десятка, высокая, хоть и худенькая, успела бы пробороздить острыми ногтями лицо нападавшего. У Дымова царапин нет, так что все пока работает в его пользу, но к настоящему убийце след пока не привел».

После осмотра тела Лев Иванович сосредоточился на поисках фотографий. Он обшарил пространство рядом с разбитым камином и под кусками лепнины нашел то, что искал, – фотографию в изломанной серебристой рамке. На ней Катерина в свадебном платье и мужчина в нарядном костюме улыбались, стояли, держась за руки, а Маргарита в вечернем платье, с огромной диадемой в пышной прическе покровительственно обнимала молодоженов. Гуров с рамкой в руках бросился на улицу:

– Кто это? Муж Кати?

– Ага, – кивнул в ответ Александр и тут же уточнил: – А чего? Там другие фотки есть, где она одна.

– Где его сейчас можно найти?

Лев Иванович внимательно рассматривал глянцевый снимок. С фото ему улыбался темноволосый мужчина, подтянутый, с широкими плечами. Ослепительная улыбка, ямочка на подбородке, ярко-синие глаза и уверенный, даже высокомерный взгляд. Он знал, что красив. Девушка в фате одна на снимке не выглядела самоуверенной. Она доверчиво прижалась к сильному плечу мужа, тонкие пальцы держали его руку, а глаза светились от радости. Гуров знал всех на этом парадном свадебном фото: Катю, ее мать Маргариту и ее мужа. Именно этот лощеный красавчик с надменным взглядом был начальником поезда, на котором ехал он сам, Лена, чета Дымовых. Именно этот мужчина ночью в вагоне так строго отчитывал неопытную проводницу и не исполнил обещание, данное Гурову, – сообщить о женщине на станции. И имя его Лев запомнил отлично, Губин Роман, начальник железнодорожного состава направления «Сочи – Москва».

Кирпич ткнул толстым пальцем в окно на втором этаже:

– Там они живут, Екатерина и Роман. Правая часть дома их, там спальня, кабинет, гардероб, отдельные ванная и кухня. И выход во двор тоже отдельный, так что я не знаю, дома он или нет. Мне не докладывает.

– Пошли! – Гуров уже шагал в обход дома.

Однако входная дверь в другую половину дома была заперта.

– Туда есть другой ход? – В поисках пути в дом Лев Иванович обвел глазами высокий фасад и ткнул пальцем в застекленный балкон, что тянулся по периметру здания. – Туда можно попасть через половину Марго?

Не дожидаясь ответа, Гуров заторопился обратно. Ступеньки крыльца, потом ступеньки на второй этаж и длинный коридор с анфиладой комнат. Позади пыхтел более медленно передвигающийся Кирпич. За первой же дверью был виден стеклянный переход. Оперативник шустро прошагал до конца прозрачного туннеля, который заканчивался глухой перегородкой на углу дома. Лев Иванович сдвинул тяжелую раму, проверил металлическую часть конструкции – тяжелая, выдержит его вес. Перед опасным трюком он повернулся к своему напарнику, что замер с округлившимися глазами, стоя в начале стеклянного коридора.

– Иди к двери с той стороны. Я проберусь внутрь и открою тебе дверь.

Кирпич закивал и исчез в глубине спальни. Лев Иванович выбрался на край ограждения, на тонкой полоске металла ноги скользили, а уставшее тело никак не хотело удерживать равновесие. Он вцепился пальцами в толстые створки из закаленного стекла, мокрые от напряжения ладони скользили вниз.

«Вдох и выдох, потом ногой ударяешь несколько раз по касательной по раме, чтобы стекло сдвинулось в сторону, и останется самое опасное. Необходимо прыжком перекинуть тело на ту сторону, чтобы попасть на балкон с другой стороны дома», – приказал сам себе оперативник и начал действовать, отсчитывая ритм движений, чтобы успокоить бушующее внутри волнение. Во время такого действия нельзя думать о высоте под ногами. Да и вообще лучше не думать, сосредоточившись на ощущениях тела. Одно движение, второе, прыжок! Он с грохотом приземлился на узкой бетонной полоске и распахнул дверь в комнату. Увидев незваного гостя, по светлой спальне заметался высокий статный мужчина. Чуть старше тридцати лет, с рельефной мускулатурой под тонкой рубашкой, он выглядел бы лощеным красавчиком, если бы не был так напуган. От страха черты лица исказились, он побледнел, четко очерченные губы мелко тряслись. Лев Иванович замер – так и есть, это он! Губин Роман Викторович, согласно справке из администрации железной дороги. Тот самый высокомерный начальник поезда, который несколько раз приходил в вагон, чтобы остановить дебошира Дымова и поговорить с проводницей.

– Что вам надо?! Убирайтесь из моего дома!

Видя, что его крик не останавливает оперативника, Губин стремительно выбежал из спальни. Босые ноги торопливо шлепали по ступеням, следом шел без всякой суеты Гуров. Он спустился по лестнице вниз, в гостиной перепуганный мужчина следил за его передвижениями, уже держа в руках биту.

– Убирайтесь!

Гуров равнодушно щелкнул замком на двери, и с улицы шагнул его напарник. При виде Кирпича Губин заметался по комнате:

– Какого черта, чего вы вломились ко мне? Что вам надо?

Гуров с наслаждением опустился в огромное мягкое кресло, наконец можно хоть немного расслабиться. Удара биты он не боялся, за спиной стоит в напряжении мощный охранник, а руки у мужа Катерины еле держали тяжелое орудие.

– Мне надо, чтобы вы рассказали, что́ ваша жена Катя делала ночью в поезде «Сочи – Москва», одетая в форму проводника, с бейджиком «Светлана».

Губин метнул полный страха взгляд на Кирпича.

– Правильно понимаете, Роман Викторович. О том, что Катя была в поезде, вы никому не рассказали, настало время быть откровенным. Это просьба вашей тещи, Маргариты Васильевны, а мой товарищ Александр проконтролирует процесс признания и подробно доложит ей о результатах нашей беседы. Биту можете опустить, она вам не понадобится.

Губин облизнул губы, медленно опустил дубинку и нервно выкрикнул:

– Она сама, сама Катя захотела! Это был ее каприз!

Напарник Гурова вытянул из кобуры пистолет. Роман побледнел еще сильнее, пальцы вцепились в спинку дивана. Круглые от ужаса глаза смотрели, не мигая, на черное дуло.

– Давай не ори. Рассказывай, что там в поезде было, – рявкнул Александр и наставил пистолет на мужчину.

Губин торопливо заговорил:

– Она, она хотела заработать. Стать самостоятельной, чтобы не просить денег у Маргариты Васильевны. Попросила меня устроить подработку. Просила, чтобы мать не узнала.

– Денег?! Кате денег не хватало?! – Гуров с удивлением обвел глазами дорогую обстановку, гарнитур из красного дерева, огромный диван у камина.

– Да, – затряс головой Роман, – да, у нее все было! Все, что она хотела! Машина, тряпки, украшения, поездки! Но это нужно было выпрашивать у матери. Каждую копейку просить. Она, она хотела иметь свои деньги, чтобы быть независимой. Катя такая упрямая, характер, как у матери! Я ее уговаривал, объяснял, что Марго о ней заботится, дает все самое лучшее. А она ни в какую, хочу попробовать. Я думал, наиграется, съездит один раз и ей надоест. Ну пускай повозится в грязи, ну пускай разок попробует проехать в поезде, потом сильнее будет ценить мать. – От страха мужчина задыхался, он ни на секунду не отводил глаз от дула пистолета. – Простите, простите, что не рассказал. – Он опустился на пушистый ковер и на коленях пополз к ногам Гурова. – Я не хотел беспокоить Маргариту. Она убита горем, зачем ей знать о капризах девчонки.

– Почему она работала под чужим именем?

– Я не устраивал ее официально, я знал, что это лишь каприз. Поэтому договорился с одной проводницей, что Катя сутки проработает вместо нее. Я был уверен, что она сбежит уже через пару часов. Мать ее воспитала как принцессу, Катя никогда не готовила, не убиралась. Да что там, она ни дня не работала. А тут мытье полов, надо быть вежливым, выдавать постель, чай подавать. Я был уверен, что Катерина быстро наиграется и сбежит, но она назло мне всю ночь изображала из себя проводницу, хотя и столкнулась с пьяным хулиганом. Но Катерина упряма, она хотела мне доказать, что справится с любой сложностью. Я предлагал ей, давай переодевайся, вызывай такси и поезжай домой, но она ни в какую. Вы же сами видели. –