Читать книгу "Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? - Энни Вилкс"

Дэмин Лоани только насмешливо приподнял брови, когда она скомканно попрощалась. Наверно, он видел ее слабость, и это показалось ему смешным. Да и самой Кьяре это представлялось глупым и постыдным: надо же, как девчонка расколыхалась по такому глупому поводу!

Скорее всего, в его объятии не было ничего двусмысленного. Может, эта мягкая хватка и объятием для лекаря не была, и только Кьяра восприняла его попытку образумить ее именно так, через призму того, каким близким и не зависящим от нее этот контакт был.

Кьяра ощущала на своих покрытых шелком плечах запах пьянящих трав. Щеки горели.

Она неслась по коридорам северного лекарского корпуса, накидка била по живым цветам — только здесь, в его владениях, даже посреди начала зимы в коридорах росли благоухающие бутонами кустарники. Дэмину Лоани принадлежал целый маленький дворец внутри дворца, восхитительное четырехэтажное строение, частично возведенное прямо над узким, похожим на реку озером. Длинные открытые галереи высокого второго этажа, парящие над водой на тонких опорах-ножках, стрелой сливались в открытую площадку, с которой открывался невероятный вид на систему озер и мостиков, узорных песчаных тропинок в зарослях и даже сейчас зеленых кустарников, на низкую, покрытую красной черепицей стену — и на увитые плющом оранжереи где-то вдалеке за ней.

Сама площадка была бы совсем открытой, если бы не неожиданная деталь — громадная, растущая прямо сквозь деревянный пол вистерия, раскинувшаяся живым пологом, почти скрывавшим небо. Она явно недавно отцвела, но засохшие белые соцветия с частично опавшими лепестками все равно живописно свисали вниз, создавая изысканный уют, а ветер гнал по доскам пожухлый снег лепестков. Прямо у черного ствола располагалась широкая скамья с сидением, обитым мягкой кожей, а рядом — легкий деревянный столик на широких резных ножках. На столике, как и всегда, стояли два графина — один наполненный травяным напитком, на вкус напоминавшим медовую мяту, другой — с кристально чистой водой. И два высоких стакана.

В первый день, когда Кьяра набрела на это удивительное место, стакан был всего один. Прибежавшая после вечерней тренировки девушка очень хотела пить и, не удержавшись, попробовала воду, а затем и травяной настой. Наверно, лекарь заметил ее, или прислуга донесла, но с тех пор стаканов стало два.

Кьяра иногда видела здесь спешно прибирающихся, словно им нельзя тут находиться, служанок, но никогда — самого Дэмина, хотя была уверена, что великий лекарь лично создал этот чудесный уголок для своего отдыха.

Девушка рухнула на скамью так, что кожа обивки заскрипела, откинулась назад на мягкую спинку. Бело-желтые сухие соцветия качались на ветру, а сквозь них пробивалось солнце. Она вдохнула полной грудью, успокаиваясь.

Надо было окончательно признать, что объятиями произошедшее не было. И что если бы Дэмин Лоани действительно хотел разделить с ней ложе, то никаких серьезных преград на его пути не возникло бы. За эти дни она такого наслушалась о нем — куда там сказкам Гэрэлы! Оказывается, лекарь был страшнейшим соперником, потому что, как говорили стражники, ему не приходилось атаковать, чтобы забрать жизнь человека, а значит, его удары было не отразить. «Изменить тело» вовсе не оказалось бахвальством — Дэмин Лоани был известен тем, как легко убивал подосланных к нему наемников, коих до введения новой системы безопасности дворца по его душу приходило немало. Обычно, как шептались воины, он просто разрывал жилы прямо внутри тела, даже не прикасаясь к нему, и нападавший мгновенно умирал, а лекарь шел дальше.

Так что пожелай он обездвижить Кьяру, ей оставалось бы только терпеть.

Но Дэмин не хотел. На самом деле, он был прав: своей абсолютной над ней властью лекарь и не пользовался. Хотя иногда, когда Кьяра ловила взгляд глаз цвета грозового неба, ее словно молнией пронзало, такая буря чудилась ей в глубине. «Опасен, опасен, опасен! — кричал ей внутренний голос. — И в тысячу раз сильнее тебя».

И все же сильный, безразличный, опасный, ничем не обязанный Кьяре Дэмин подсказал, как вылечить Арвана — в сегодняшнем, взволновавшем ее куда больше вестей от Тана письме друг описывал свое состояние как сносное. Кьяра была очень благодарна и обязательно сказала бы об этом лекарю, если бы не такой неподходящий момент.

Дэмин дал ей много свободы. Пара поручений в день — чаще всего что-то узнать или что-то кому-то передать, будто исключительно ради формальности, — и девушка была предоставлена сама себе. Лишь вечером служанки провожали Кьяру в просторный кабинет, где великий лекарь излечивал ее сердце, и после девушка снова была свободна. Даже гнать ее из своего дома он не стремился — можно было гулять по зимним садам и открытым галереям, разве что все двери, которые она пыталась открыть, оказывались заперты.

Обычно Дэмин ни о чем ее не расспрашивал. Кьяра сказала бы, что он вообще не интересуется ее делами, но как-то Двинка призналась, что великий лекарь иногда спрашивает, как у Кьяры дела. Это была всколыхнувшая, абсолютно лишняя информация. Кьяра тут же себя осадила: конечно, Дэмин следил за ней, ведь она была чужаком. И все же…

То, что он нравился Кьяре, было настоящей пошлостью. Если послушать Лиамею, женщин, восхищавшихся великим лекарем, было предостаточно, и становиться одной из таких, провожавших его фигуру взглядом, Кьяра не собиралась. Девушка помнила колкие замечания Дэмина по пути во дворец, они все еще немного злили ее — и они же удерживали от глупостей вроде поиска признаков интереса к ней в его рутинных действиях.

Так почему сердце никак не успокаивалось? И мысли возвращались к тому моменту, когда она попыталась оттолкнуть сильные руки и мазнула ладонями по шелковым белым волосам, а он даже не заметил ее сопротивления?

Кьяра вгляделась в то съедаемые светом, то закрывавшие свет полупрозрачные лепестки, вздохнула и прикрыла глаза.

.

— Почему ты убежала сюда? — услышала она глубокий, мелодичный голос лекаря и тут же подскочила.

Дэмин Лоани стоял у низко клонящейся ветви, так что гирлянды цветов дрожали за его спиной. Строгое синее одеяние не вязалось с расслабленной, теплой гаммой уютного пространства, а неподвижность в мареве мерцающих сквозь соцветия солнечных лучей создавала ощущение, словно он вообще не принадлежит этому миру.

Кьяра признала для себя, что мужчина очень красив, что она не может не замечать этого, и что это