Читать книгу "Гангстер вольного города - Дмитрий Лим"

я повернул голову к той самой девчушке с ружьём.

Яростные карие глаза. Пухловатые губы, русые волосы и боевой настрой. Но вот одета она как-то не по-боевому. Какое-то красно-зелёное платье, что почти не скрывало колен, корсет, подчёркивающий её грудь-двоечку, и золотое кольцо в носу. Аки бычок, честное слово.

— Что надо? — грозно спросил я. — Мелочи нет, машину мыть не надо!

— А ты, как я посмотрю, шутник? — у девушки, в отличие от её приматов-братов, никакого акцента не было. — Выходи из машины, покумекаем.

Ого, какие выражения знает.

— Подписи не собираем, строить храм не планируем. Брысь отсюда, немытые.

От таких слов её аж перекосило.

Петрович между делом хихикнул, а Катя заулыбалась. Я же повернулся обратно к «авторитету» в юбке и задал вполне адекватный вопрос. Точнее, правильный, как по мне.

— Их десять человек. У троих — пистолеты, у этой макаки — ружьё, у остальных — винтовки. Сумок не вижу, обойм тоже. Значит, патроны только фактические. Сколько зарядов?

Кирилл Петрович посмотрел на меня как на что-то безумное. Закашлялся, почесал пятнадцатый подбородок и спустя пару секунд родил:

— У девчонки, которая тебя то ли убить этим ружьём хочет, то ли засунуть куда поглубже, «Фусил». Он самозарядный.

— Это у которого в патроне порох?

Монеткин позволил себе вдоволь рассмеяться.

— Кто использует порох, боже? — заулыбался он. — Нет! Внутри патрона порошковый макр, который и даёт пуле вылететь. Если у неё и есть карманы в этом… — он заулыбался, а его поросячьи глазки заблестели, — сексуальном костюме, то не больше трёх. Они большие, такие нужно в специальной сумке нести. А вот остальные…

Он, тыча пальцем в каждого из цыган, расписывал их снаряжение. Двое оказались с пугачами, у которых слишком маленькое дуло. Двое — со сбитыми курками, и это больше походило на муляжи, а вот остальные явились с пистолетами посерьёзнее.

— Пистолеты настоящие, это точно. Но я не думаю, что они заряжены.

— Не проверю не узнаю, так?

— А как ты это проверять собрался?

Я всем вниманием вернулся к смугловатой красавице, готовой смешать и сожрать меня с дерьмом.

— Понимаешь, в чем дело, Кирилл Петрович, — протянул я. — В мире есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно. Как горит огонь, — я повернулся к девице, что явно слышала, о чем я говорил, — как индус катается на поезде и…

Не знаю, почувствовала она загривком или каким-то иным способом, но рот раззявила будь здоров. Ого! А зубки-то какие…Ровные, белоснежные…

— Как цыган кушает конину!

Последнее я проорал так, что никто из этой десятки не мог не услышать этого оскорбления.

Девушка сделала два шага назад и чуть ли не в упор разрядила своё орудие. Я машинально зажмурился, но бронестекло на то и бронестекло, чтобы выдерживать подобное. Правда, стрельба загрохотала и в других направлениях.

Я добивался простого: чтобы эти попрошайки изрядно нашумели и привлекли внимание охраны «резиденции» Монеткина. И у меня в целом получилось. Только вот у девчушки патроны оказались в загашнике за спиной. Эта амазонка то и дело быстро перезаряжала ружье и палила, попадая то в дверь-стекло, то в землю.

Мда, совсем ей, видать, с таким оружием тяжко.

— Как же ты на коня запрыгиваешь, если сил нет ружье в руках держать? — я продолжал поддерживать провокацию. — Или когда ты его ешь, силы уходят в сиськи?

— Убью! — завизжала она, занимаясь пустым переводом патронов.

Первые выстрелы со стороны частокола раздались спустя пару минут. Первые потери в лице попрошаек начались ровно в то же время. Я же вышел из машины, когда девчонка отвлеклась на перестрелку впереди, выронила мешочек с патронами и принялась их очень быстро собирать.

Неумеха положила на землю ружье и хаотично зашарила по земле руками, выискивая драгоценные патроны. Кирилл Петрович из авто и носа не показал, так боялся, боров трусливый, за свою откормленную шкуру.

Впрочем, учитывая его «толстую кость», пуля вряд ли пройдёт все эти жировые запасы.

Согнувшись и ползая по земле, девушка что-то бормотала себе под нос, словно вспоминала проклятия, и даже не заметила нависшей над ней тени. Моей тени.

Когда до неё дошло, что рядом стоит чужак или даже враг, она и сделать-то ничего не успела. Положила руку на приклад винтовки, а я наступил на ствол, не давая поднять хрупкой девице и без того тяжёлое ружьё.

— Добрый вечер, — широко улыбнувшись, заговорил я. — Вам не кажется, что для столь хрупкой особы вы берёте предметы не по своему размеру? Ты только посмотри, какое оно длинное и большое.

Глаза, полные злобы и ярости, сулили мне что-то нехорошее. Оттого я и решил себя сразу обезопасить. Схватил руку, которую она положила на приклад, и тут же завёл её ей за спину. Особо не церемонился, ибо понимал, что эта атаманша и убить меня может.

А вот уже после, когда из-за поваленных деревьев посыпались гуки… ой, охрана Монеткина, я передал цыганку в руки больших брутальных мужчин.

— Девчонку не бить, под платье лапами своими не лазить, — тут же предупредил я под охреневшее выражение лица Кирилла Петровича. — Даже если будет просить посмотреть.

Мужики, услышавшие эти слова, аж загоготали от удовольствия. Монеткину моё самоуправство не понравилось.

— Тела собрали и унесли на территорию! — гаркнул боров, а затем повернулся ко мне: — Ты чего командуешь моими людьми, Шаман?

В ответ я неопределённо пожал плечами и вяло улыбнулся, в то время как поникшие охранники начали собирать тела и трофеи.

* * *

Ждать список лиц, способных оценить и найти место сбыта редких макров, пришлось больше часа. За это время я вдоль и поперёк изучил кабинет Монеткина, даже позволили себе выйти из него, чтобы оценить товары чёрного рынка. Пока прогуливался, заметил недовольную моську Кати и решил и с ней переговорить.

Девушка откровенно жаловалась. В связи со своей тупостью она умудрилась устроить отцу истерику с намёком на то, что я её собственность ещё на шесть дней. И кто такой этот Рудик, чтобы забирать полюбившуюся ей игрушку.

— Игрушку? — поднял бровь я, услышав подобное высказывание о себе любимом. — Нет, Катя, я не игрушка. А папаня твой не посмеет ослушаться приказа кого-то выше себя.

— А макры? — смахивая скупую слезу с накрашенных глаз, пробормотала блондинка. — Мы же отдали их этим сёстрам,