Читать книгу "Начбез и его Бес - Дарья Волкова"

с Антоном Балашовым. Надо распутывать этот клубок до конца. Для Артура тема взаимоотношений с отцом, который предал его в самый черный момент, явно болезненна. А для Марата – в самый раз. Тем более, у них с Антоном Борисовичем давние счеты. Пора бы их окончательно подвести.

От проблемы отцов и детей в семье Балашовых мысли Марата перешли к собственным детям. Рустам совсем взрослый уже. И Гульнара прямо на глазах превращается из девочки в девушку. Как они отреагируют на то, что у них появится брат или сестра?

Марат не знал ответа. Он пытался вспомнить, что это вообще такое – маленький ребенок – и не смог. Он уже забыл, каково это – держать младенца на руках. Но ведь когда-то же он держал на руках сына, потом дочь. Марат попытался вспомнить это, кажется, давно забытое ощущение – и вдруг поймал себя на том, что улыбается. Он отогнул солнцезащитный козырек, чтобы посмотреть на свое отражение. Нет, с такими глазами нельзя ехать на деловую встречу. И все же… все же ради этого существа, которое вызвало на его лице такую неуместную улыбку, Марат обязан предпринять все усилия, чтобы жизнь этой крохи была счастливой. А для этого надо понять, что Марату делать с одной крайне упрямой и своенравной особой. Но об этом он подумает, потом уже после встречи. И большой черный джип плавно повернул на парковку перед деловым центром.

***

Удивительно, но обещание, данное Артуру, довольно легко удалось сдержать. Особенно поначалу. Теперь, когда решение об увольнение было отменено, Марат с головой погрузился в текущие дела холдинга, параллельно прорабатывая вопрос того, что ему делать с Антоном Балашовым. Еще там, на месте, когда они были в командировке, Марату стало ясно, что Антон Борисович не отступит. Что будут еще удары и подставы. Но он думал – или убеждал себя – что Артур сможет решить этот вопрос сам, без его помощи. По-семейному. Как сын с отцом. А теперь… А теперь Марату необходимо помочь Артуру всем, чем сможет. А значит, надо собирать всю возможную информацию, составлять план и встречаться с Антоном Балашовым. А там видно будет.

Свой рабочий график Марат старался выстроить так, чтобы как можно меньше бывать в офисе. Съездил даже в короткую однодневную служебную поездку. За несколько дней он ни разу не встретился с Миланой. Так, только один раз заметил ее стройный силуэт в конце коридора.

Стройный. Это пока стройный. Марат попытался представить ее совсем беременной, с животом – и почему-то не смог. И решил, что об этом думать сейчас не стоит. В конце концов, мало ли что он не может себе представить. Значит, и не надо представлять. Увидит через несколько месяцев.

Марат с каким-то давно не испытываемым наслаждением погружался в работу, вечерами играл с Рустамом в нарды и слушал его рассуждения о нюансах денежно-кредитной политики Центробанка, а ночью, в постели, перед сном, думал о том, что будет, когда обещанная Артуру неделя пройдет.

Начинал он, как обычно в своих рассуждениях, с бесспорных и незыблемых фактов. Это его ребенок. И он будет носить его фамилию, его отчество, в его свидетельстве о рождении будет вписано имя отца: «Ватаев Марат Хасанович». На этом бесспорные и незыблемые факты заканчивались. И вставал главный вопрос: «Что делать с Миланой?». Если бы речь шла о любой другой женщине, ответ для Марата был бы очевиден. Ребенок должен быть рожден в законном браке. Так Марата воспитали. «У тебя принципы пещерного человека», – как-то сказал ему Рустам, а потом наткнулся на взгляд отца – и быстро замолчал и перевел разговор на другую тему.

Так было бы правильно. Тем более, на данный момент Марат имеет возможность сочетаться законным браком. Но ведь не возможности дело. И даже не в желании.

Сорок лет – возраст, когда не остаётся уже никаких иллюзий. Совсем. Впрочем, даже в двадцать Марат был к ним мало склонен. И основной вопрос в гипотетическом бракосочетании его, Марата, и матери его ребенка – в том, что это будет неравный брак. И не в его, Марата, пользу.

Да, он сделал успешную карьеру. Да, он многого добился. Да, он может обеспечить свою семью на вполне приличном уровне. Но уровень достатка Марата даже близко нельзя сравнивать с тем, как живут Балашовы. В конце концов, именно они платят ему деньги – и немаленькие деньги. У самих Балашовых – и, в том числе, у Миланы – денег на несколько порядков больше, чем у Марата. Отсюда логичный вопрос – зачем Милане Марат?

На этом месте он обычно вздыхал и переворачивался на другой бок. Марат нужен их общему ребенку. Это бесспорно. Ему вспомнился тот день, когда Антон Балашов приезжал в офис, чтобы сообщить о том, что у него родилась дочь. И слова Миланы об акциях. Тогда Марат не мог не восхититься тем, как Милана держалась. Но и не мог предположить, что этот вопрос коснется когда-нибудь и его, Марата. Их ребенок, как ни крути, будет наследником империи Балашовых. И с этим Марату ничего не сделать. Да и не надо ничего делать, наверное. Это неправильно – лишать ребенка того, что ему полагается по праву рождения.

На этом месте Марат обычно снова переворачивался с боку на бок. Этому ребенку – это даже не ребенок, еще так, горошинка – всего... – Марат прикинул срок. Все же удобно, когда ты точно знаешь, когда твой ребенок был зачат… Марат улыбнулся в темноте – этой горошинке всего месяц, а Марат уже просчитывает его будущее. Ну а как иначе?

И все же лучше… лучше будет, если ребенок родится в законном браке. Нет, Марат просто обязан этот вариант Милане предложить. Заключить временный брак. У хорошего юриста – Самсонов поможет – составить грамотный брачный контракт, по которому у Марата не будет никаких прав на имущество Балашовых. А что, кажется, вполне разумное предложение. Там же прописать все отцовские права и обязанности самого Марата. Чем больше Марат об этом думал, тем больше ему нравился этот вариант. Все-таки прав был Артур, когда настаивал на недельной паузе. За это время у Марата родилось идеальное, учитывающее все интересы, решение.

На этой мысли Марат обычно засыпал. Но перед сном к нему из далекого прошлого приходил голос и говорил: «Я люблю тебя, Марат. Именно тебя и именно люблю».

***

– Папа, ну почему?!

– А зачем?

Гульнара лишь демонстративно закатила глаза и принялась, сердито сопя,