Читать книгу "Реликт - Дуглас Престон"

— В общем, тест на гены больших кошек оказался негативным. Совершенно негативным. Ничего близкого не было. И к нашему удивлению, мы получили позитивный результат на гены контрольной группы, то есть Homo Sapiens. Кроме того, как вам известно, мы обнаружили цепи ДНК от нескольких разновидностей геккона — по крайней мере это выглядит так. — Вид у исследователя был несколько сконфуженный. — Однако большинство генов в образце остались неопознанными.

— И поэтому вы заподозрили примесь.

— Совершенно верно. Примесь или порчу. Большое количество повторяющихся пар в образце предполагает высокий уровень генетического повреждения.

— Генетического повреждения? — переспросил Пендергаст.

— Когда ДНК повреждена или дефектна, она часто реплицирует долгие повторяющиеся последовательности одних и тех же пар азотистых оснований. Повредить ДНК могут вирусы. А также радиация, некоторые химикалии, даже рак.

Пендергаст принялся расхаживать по лаборатории, разглядывая окружающее с почти детским любопытством.

— Меня очень интересуют гены гекконов. Что они, собственно, означают?

— Непонятно, — проговорил Тероу. — Гены эти редкие. Бывают очень распространённые гены, например, цитохром Б, который можно обнаружить и в барвинке, и у человека. Но о генах геккона нам ничего не известно.

— То есть вы полагаете, что эта ДНК взята не от животного, так? — спросил д’Агоста.

— Ни от одного известного науке крупного млекопитающего хищника, — ответил Бухгольц. — Мы испытывали все релевантные таксисы. Очень мало совпадений, чтобы утверждать, что ДНК от геккона. Поэтому методом исключения можно прийти к выводу, что она, возможно, человеческая. Но дефектная либо с примесями. Результаты противоречивы.

— Этот образец, — сказал д’Агоста, — найден в теле убитого мальчика.

— Вот оно что! — произнёс Тероу. — В таком случае легко объяснить, откуда примесь человеческого генетического материала. Право, всё было бы гораздо проще, знай мы об этом с самого начала.

Пендергаст нахмурился.

— Образец взят из корневого канала когтя, извлекал его, насколько я понимаю, эксперт-патологоанатом, прилагая все старания, чтобы не допустить никаких примесей.

— Тут хватило бы и одной клетки, — сказал Тероу. — Говорите, из когтя? — На минуту задумался. — Позвольте выдвинуть гипотезу. Коготь мог принадлежать ящерице, напитавшейся человеческой кровью её жертвы. Любой ящерице — не обязательно геккону.

Он поглядел на Бухгольца.

— Мы опознали некоторые ДНК, как принадлежащие геккону, потому что некий человек в Батон-Руже несколько лет назад проводил исследования генетики гекконов и передал результаты в лабораторию. Иначе эти гены оказались бы неопознанными, как и большинство в этом образце.

Пендергаст обратился к Тероу:

— Я бы просил, с вашего позволения, о продолжении работ. Необходимо выяснить, что означают эти гены геккона.

Тероу нахмурился.

— Мистер Пендергаст, вероятность успешных анализов не столь уж велика, а работа может продлиться несколько недель. Мне кажется, эта загадка уже разгадана…

Бухгольц похлопал его по спине.

— Давайте избавим агента Пендергаста от догадок. В конце концов полиция за это платит, а процедура анализов очень дорогостоящая.

Пендергаст широко улыбнулся.

— Рад, что вы упомянули об этом, доктор Бухгольц. Счёт отправьте руководителю особых операций ФБР. — Он записал адрес на своей визитной карточке. — И пожалуйста, не беспокойтесь. Какую бы сумму вы ни запросили, она будет выплачена.

Д’Агоста не смог сдержать усмешки. Он понял, что Пендергаст сводит счёты за дрянную машину. Покачал головой. Вот чёрт!

24

Четверг

В четверг в начале двенадцатого утра по залу древних народов носился как одержимый человек, утверждавший, что он живое воплощение фараона Тутанхамона. Безумец снёс два стенда храма Азар-Нар, разбил витрину и вытащил из гробницы мумию. Чтобы схватить его, потребовалось трое полицейских, а несколько хранителей до пяти часов меняли бинты и собирали древний прах.

Не прошло и часа, как из зала больших обезьян выбежала посетительница, вопя что-то нечленораздельное о существе, притаившемся в тёмном углу туалета. Телевизионная группа, ожидавшая у южного входа, когда появится Райт, засняла на плёнку, как женщина выходила в истерике.

Во время обеденного перерыва группа, именующая себя «Союз против расизма», начала пикетировать музей, призывая к бойкоту выставки «Суеверия».

В первом часу Энтони Макферлейн, всемирно известный филантроп и охотник на крупную дичь, предложил награду в полмиллиона долларов за поимку и доставку живым Музейного зверя. Музей немедленно стал отрицать всякую связь с Макферлейном.

Обо всём этом пресса сообщила оперативно. Однако о прочих событиях никто за стенами музея не узнал.

В полдень четверо служащих самовольно ушли с работы. Тридцать пять взяли отпуска не по графику, почти триста сказались больными. Вскоре после обеда младший препаратор в отделе палеонтологии позвоночных потеряла сознание. Её доставили в медицинский пункт, где она, придя в себя, потребовала продлённого отпуска и пособия по несчастному случаю, ссылаясь на стресс.

К трём часам охранники семь раз ходили искать источники подозрительных шумов в разных секциях музея. К пяти часам полицейских на командном пункте сотрудники четырежды оповещали о том, что видели нечто странное, однако полицейские ничего не обнаружили.

Впоследствии на коммутаторе музея будет зафиксировано точное количество телефонных звонков о чудовище в тот день: их было сто семь, в том числе бредни психов, угрозы взорвать музей и предложения помощи от всевозможной публики, начиная от крысоловов и кончая экстрасенсами.

25

Смитбек осторожно распахнул потемневшую дверь и заглянул внутрь. Ему пришло в голову, что это, пожалуй, одно из самых мрачных мест в музее: хранилище лаборатории физической антропологии или, как его именуют сотрудники «скелетная». Музей располагает одним из крупнейших собраний скелетов в стране, вторым после Смитсоновского института. Только в этой комнате их двенадцать тысяч. В основном индейских и африканских, собранных в девятнадцатом веке, в лучшую пору физической антропологии. Ярусы больших выдвижных ящиков упорядочение поднимаются к потолку: в каждом находится по меньшей мере фрагмент человеческого скелета. На каждом ящике — пожелтевшая этикетка с номером, названием племени, иногда с краткой историей. Другие, более краткие этикетки, отдают холодком анонимности.

Смитбек однажды бродил среди этих ящиков, открывал их и читал выцветшие записи, сделанные изящным почерком. Некоторые из них он переписал в блокнот:

Экз. № 1880 — 1770