Читать книгу "История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер"

чтобы загладить неудачу и упрочить успех второго похода. С азовской неудачи, как справедливо замечает Соловьев, начинается царствование Петра Великого[187].

После азовской неудачи в народе легко могли вспомнить слова патриарха Иоакима, что не может быть успеха, если русскими полками будут предводительствовать иностранцы-еретики. Но царь, готовясь ко второму походу, более прежнего рассчитывал на помощь иностранцев, выписывал из-за границы инженеров и судостроителей; Тиммерман, Вейде, Брюс, жившие давно в Москве и не имевшие возможности следить за успехами техники, оказались плохо приготовленными. Нужно было обратиться к западноевропейским правительствам, к Австрии, Венеции, бранденбургскому курфюрсту, чтобы пригласить людей более опытных и сведущих.

Еще до возвращения в Москву Петр известил польского короля и императора Леопольда о том, что нельзя было взять Азова по недостатку оружия, снарядов, а более всего – искусных инженеров. Одновременно с этим царь требовал, чтобы и польский король, и император, в свою очередь, приступили к решительным действиям, когда на будущую весну государи пошлют под Азов и в Крым войска многочисленнее прежних[188].

Особенно нужными для предстоящего похода оказались военные суда, которые могли бы пресечь неприятелю средства получать во время осады помощь с турецких кораблей войском, снарядами и продовольствием. Именно поэтому Петр призвал из Архангельска голландских и английских плотников с чужеземных судов. Bce они были волей и неволей отправлены в Воронеж, где уже со времен царя Михаила Федоровича производилась постройка плоскодонных судов. По берегам реки Воронежа росли дремучие леса, дубовые, липовые и осиновые, доставлявшие обильный материал для кораблестроения. Были устроены верфи; работа закипела. Около 26 тысяч человек всю зиму трудились на воронежских верфях. Отовсюду с частных железных заводов были собираемы необходимые для судостроения предметы.

Образцом для строившихся судов служила галера, заранее заказанная в Голландии и привезенная в Москву, а затем в Воронеж. Работали не только в Воронеже, но и в Козлове, в Добром, в Сокольске; кроме военных судов нужно было изготовить до 1000 транспортных судов[189].

В конце февраля 1696 года сам Петр прибыл в Воронеж для участия в этих работах. 2 апреля происходил спуск первой галеры, которая получила название «Принципиум». В апреле же окончено сооружение 36-пушечного корабля «Апостол Петр». Начальником галеры «Принципиум» сделался сам царь.

Приходилось бороться с разными затруднениями. Многие рабочие бежали с работ; свирепствовали болезни; погода не благоприятствовала делу. Сам царь недомогал в это время, но все-таки работал усердно и писал к боярину Шереметеву: «Мы, по приказу Божию к прадеду нашему Адаму, в поте лица едим хлеб свой». Немудрено, что работа шла гораздо успешнее, чем во время постройки корабля «Орел» при царе Алексее Михайловиче.

Вопрос о главном начальстве над войском был решен иначе, нежели в первый поход. 14 декабря 1695 года Петр приехал за Гордоном и отправился с ним к Лефорту, куда явились Головин и другие вельможи. Там происходило совещание, кого избрать генералиссимусом. На это место был назначен боярин Шеин. Можно думать, что тогда же было решено назначение Лефорта адмиралом нового флота.

Обсуждались также предстоявшие военные операции. Шереметев опять должен был действовать на Днепре, между тем как главная армия двигалась к Азову. Достойно внимания, что те люди, которые во время маневров под Москвой разыгрывали роль «генералиссимусов», Бутурлин и Ромодановский, преспокойно оставались дома. С Ромодановским, который в шутку величался «кесарем» и которого Петр называл обыкновенно min herr Kenih, Петр переписывался в это время, извещая его как «своего государя» о ходе работ, иногда же, за недосугом, посылал поклоны ему и Бутурлину вместе с другими в письмах к Стрешневу и Виниусу. Ромодановский был этим недоволен и делал «господину капитану» выговоры. Царь оправдывался. «В последнем письме, – отвечал он Ромодановскому, – изволишь писать про вину мою, что я ваши государские лица вместе написал с иными: и в том прошу прощения, потому что корабельщики, наши братья, в чинах неискусны»[190].

Таким образом, шутки и серьезные работы сменяли друг друга. В январе 1696 года скончался брат Петра, царь Иван. Это событие, кажется, не произвело на современников никакого особенного впечатления. В источниках даже не упоминается о торжественном погребении усопшего царя, не имевшего, впрочем, при жизни никакого значения.

Нельзя сказать, чтобы главный полководец, боярин Шеин, во втором Азовском походе имел большой вес. Он, без сомнения, столь же мало был приготовлен для своего поста, как и Лефорт для должности адмирала. Главным дельцом все-таки оставался Гордон, ранее других прибывший к Азову весной 1696 года. Что же касается до новых инженеров, выписанных из-за границы, то они приехали довольно поздно, уже во время осады.

Военные операции начались в мае. Царь в это время, по-видимому, был особенно занят вопросом, окажется ли новопостроенный флот с совсем еще неопытным экипажем способным к борьбе с турецкими судами? 21 мая, сделав рекогносцировку и увидев довольно значительную турецкую эскадру, Петр пришел к Гордону и сообщил ему, что дал приказание русскому флоту избегать столкновения с турецкой эскадрой. Рассказывая об этом в своем дневнике, Гордон замечает, что Петр при этом случае казался печальным и озадаченным. Скоро после этого, однако, узнали, что казаки напали на турецкий флот, повредили и разогнали его и многих турок убили[191]. Довольно часто повторяемый рассказ о личном участии царя в этом деле лишен всякого основания.

Хотя новый русский флот не считался способным сражаться с турецкой эскадрой, он все-таки во время второго Азовского похода был чрезвычайно полезен тем, что отрезывал крепость от турецкого флота. Турки, в свою очередь, не решились атаковать русский флот.

Бомбардирование крепости началось 16 июня 1696 года. До этого происходили небольшие стычки с татарами, нападавшими на русский лагерь. Во время бомбардирования Петр большей частью оставался на своей галере «Принципиум» и являлся в лагерь только для совещания с генералами. Иногда он подвергался опасностям. На увещания сестры Натальи быть осторожнее Петр отвечал: «По письму твоему, я к ядрам и пушкам близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи им, чтобы не ходили; однако, хотя и ходят, только по ся поры вежливо»[192].

Бомбардирование, впрочем, не принесло выгоды. Турки пока не думали о сдаче. Нужно было прибегнуть к другим мерам.

22 июня, когда спросили мнение солдат и стрельцов, каким образом они думают овладеть городом, они отозвались, что надобно возвести высокий земляной вал, привалить его к валу неприятельскому и, засыпав ров, сбить турков с крепостных стен. Полководцы согласились на общее желание войска; ночью на 23 июня приступили к гигантской работе – к возведению земляной насыпи под неприятельскими выстрелами. Немного позже Гордон развил мысль, выраженную войском, в обширнейших размерах и составил проект такому валу, который превышал бы крепостные стены, с выходами для вылазок, с раскатами для батарей. Работа шла довольно успешно.

Между тем 25 июня прибыли иностранные инженеры.