Читать книгу "Австралия. Полная история страны - Джетт Свон"

изъятия детей можно было просто написать «потому что они аборигены» или еще короче – «абориген» (и так писали). Широкое распространение получила формулировка «по причине смерти родителей», которую использовали и при живых родителях, ведь опекунов-защитников никто не контролировал. Маленьких детей, которые пока еще не могли работать, помещали в специализированные интернаты, содержавшиеся на средства религиозных или благотворительных организаций. Там они проходили обучение: мальчиков готовили к работе на ферме, а девочек, исходя из их внешних и умственных данных, готовили в работницы или же в горничные. И если вышеупомянутый Джордж Таплин рассуждал о «стремлении увести молодежь туземных племен от влияния мерзких практик», то государственные чиновники выражались прямее и резче. Так, например, член Совета по защите аборигенов Квинсленда Чарльз Джонстон однажды признал, что из семей изымают «тех, что получше». Особое внимание уделялось полукровкам. Губернатор Западной Австралии Фредерик Брум обосновывал изъятие полукровок из семей тем, что в результате «раса аборигенов исчезнет, поскольку “чистокровные” состарятся и умрут, а “полукровки” будут смешаны [в белом обществе] до белизны».

Федеративная засуха

Образование федерации было ознаменовано не только различными общественно-политическими событиями, но и страшной засухой, кульминация которой выпала на 1902 год, поэтому бедствие получило название «Федеративная засуха».

Собственно, засушливые условия отмечались на континенте с 1894 года, но только в 1902 году засуха приобрела катастрофический характер. Дожди выпадали лишь в некоторых местах, а большей части Австралии пришлось жить «на сухую». С учетом того, что предыдущие годы тоже были не очень-то благоприятными, последствия могли бы носить фатальный характер, но молодое австралийское правительство, следовавшее протекционистскому, а не фритредерскому курсу, смогло принять меры к быстрой нормализации ситуации: своевременно импортировали необходимое количество продовольствия, а далее, посредством квот и пошлин, создали крайне благоприятные условия для восстановления «подрубленного» сельского хозяйства страны. Штаты могли сколь угодно спорить между собой, выясняя, кому объединение принесло большие выгоды, а кому нет, но неоспоримо было одно: объединение повышало жизнеспособность и позволяло эффективно противостоять бедствиям и столь же эффективно решать остальные проблемы.

Развитие сельского хозяйства сопровождалось в объединенном государстве интенсивным развитием промышленности и всей экономики в целом. Примечательно, что отцы-основатели не торопились с созданием государственного банка Австралийского союза, он был создан только в 1912 году, когда экономика федерации уже прочно стояла на ногах. Такую «медлительность» можно объяснить особенностью австралийского национального характера: австралийцы не торопятся и не суетятся, а делают все основательно, на совесть и на века. И пусть в Соединенных Штатах, а также в некоторых других странах австралийцев считают «тормознутыми» и «недалекими» – австралийцы отвечают на это английской народной мудростью, которая гласит, что «поспешность дурака – это не быстрота».

Глава тринадцатая

Австралийская культура и культурный национализм

Легенды золотоискателей и баллады Буша

С середины XIX века, как только экономика колоний «встала на ноги» и начала развиваться, зависимость от метрополии пошла на убыль. Одновременно увеличивалось количество коренных жителей, то есть тех, кто родился на континенте и ощущал себя австралийцем. Обе тенденции привели к росту национального самосознания, которое не могло не найти отражения в культуре.

Началось все с фольклора, ибо народ обычно успевает отразить тенденции раньше отдельных творческих деятелей. В легендах – точнее, в байках золотоискателей – часто прослеживается следующий сюжет: бедный британец, терпящий на родине всяческие угнетения, приезжает в Австралию искать золото, находит его с избытком (иначе в подобных историях и быть не может), заводит хозяйство в Австралии и наслаждается всеми радостями, которые дарит ему земля свободы и равенства. Идея была в том, что в Британии счастья не добыть – там все давным-давно схвачено и поделено, там выстроилась целая иерархия угнетателей, а вот в Австралии у человека определенно есть шанс.

Примечательно, что первым вестником австралийского национализма стал англичанин Чарльз Роберт Тэтчер, родившийся в Бристоле и приехавший на материк в 1852 году в разгар золотой лихорадки. На приисках удача Тэтчеру не улыбнулась, и тогда он, обладавший музыкальными и вокальными способностями, присоединился к оркестру Королевского театра Виктории в Бендиго и стал развлекать публику в паузах. Сначала Тэтчер пел чужие баллады, а затем начал исполнять свои. Названия его баллад говорят сами за себя: «Ура Австралии», «Австралия против Англии», «Лондон и диггеры». Во время одного из турне по Новой Зеландии Тэтчер представил публике лекцию-моноспектакль «Жизнь на золотых приисках», во время которой демонстрировались специально написанные картины, а монологи были разбавлены балладами. Удивительно, но наибольшим успехом «Жизнь…» пользовалась у старателей Западного побережья, которым было интересно посмотреть на себя со стороны. В 1870 году сорокалетний Тэтчер вернулся в Англию, поселился в Вест-Энде и занялся импортом ориентальных редкостей.

Чарльз Роберт Тэтчер

Параллельно с золотоискательским развивался фольклор буша (так называют австралийский лес, в котором кустарники подчас бывают выше деревьев). Первыми обитателями буша стали беглые каторжники, которые и заложили основу этого фольклора. Каторжники расценивали свою ссылку не как наказание за совершенные дела, а как желание «старухи Англии» отделаться от «лучших своих сыновей» – именно так сказано в одной из баллад. Обиды на Британию вкупе со стремлением к свободе сделали фольклор буша таким же националистическим, как и золотоискательский фольклор. Появился новый термин – бушрейнджер (лесной разбойник). О бушрейнджерах слагались легенды, баллады и целые саги, в которых они представали благородными борцами с несправедливостью, защитниками угнетенных – короче говоря, этакими австралийскими Робин Гудами.

Уильям Стратт. Бушрейнджеры. 1852

Позже, ближе к середине XIX века, к героям-бушрейнджерам добавились исследователи-первопроходцы:

На Запад, на Запад лежит наш путь,

Сквозь пустыни и песчаные бури.

Нельзя отступать и с пути свернуть,

Ведь наша цель впереди[96].

Рано или поздно героическое опускается до бытового уровня. Во второй половине XIX века, когда первопроходцы в основном выполнили свою исследовательскую миссию, их место в творчестве заняли бродяги-свэгмены (так в Австралии называли временных рабочих, бродивших со своими пожитками от одной фермы к другой в поисках заработка) [97]. В фольклоре и творчестве сочинителей свэгмены предстают ловкими, хитрыми, энергичными людьми, этакими австралийскими Одиссеями. Заплечный мешок свэг-мена на жаргоне назывался «Матильдой». Нельзя точно установить, откуда и почему так повелось, но это не столь важно. Важно то, что стихотворение «Вальсируя с Матильдой» Эндрю Патерсона (речь о нем пойдет ниже) в свое время считалось неофициальным гимном Австралии:

Однажды удалой бродяга остановился