Читать книгу "Растерянный континент. В защиту демократии и независимости Европы - Ги Меттан"

этих противоречий – социальное. Оно является результатом растущего за последние двадцать пять лет неравенства. В течение XX века, в период с 1939-го по 1960 г., неравенство в доходах снизилось в очень многих развитых странах. Томас Пикетти и Эммануэль Саес объясняют это снижение эффектом прогрессивного подоходного налога[59]. Великая депрессия, последовавшие за ней разрушения Второй мировой войны и наступивший затем период жестокой инфляции серьезно сказались на крупных состояниях.

Снижение степени неравенства в свою очередь привело к снижению неравенства в доходах, в то время как неравенство в заработной плате оставалось неизменным. Подоходный налог, став прогрессивным и быстро растущим с 1945 года вплоть до середины 80-х, не позволял восстановиться крупным состояниям.

Однако последние тридцать лет в англосаксонских странах экономическое неравенство снова растет, а континентальная Европа следует за ними по пятам. Высокие зарплаты взлетели до небес, между тем как неравенство в благосостоянии усиливает неравенство в доходах. Рост неравенства в оплате труда опирается на две основные экономические тенденции: доходы самых низких зарплат стагнируют, а очень высокие зарплаты наращивают пирамиду зарплат. При этом доходы крупных работодателей намного выше (в 180 раз в Швейцарии и в 295 раз в США), чем у их работников, и внутри компаний образовалась отвратительная пропасть. С 1989 по 2000 год общая зарплата CEO в США выросла на 342 %, в то время как средняя почасовая оплата увеличилась всего на 5,8 %.

В Европе стагнация самых низких доходов приводит к росту нестабильности в сфере занятости и к безработице, как раз когда уволенные руководители получают непомерно высокие «золотые парашюты». Такая несправедливость порождает глубокое недовольство, особенно в пригородах и на окраинах с плохой инфраструктурой, но игнорируется правительственными органами.

Быстро пройдемся по причинам роста социального неравенства, опубликованным университетскими экономистами, большинство из которых, заметим, оплачиваются частными фондами в дополнение к преподавательской зарплате. Во-первых, существует эффект технологического прогресса, который, казалось бы, должен способствовать росту производительности и, следовательно, уровню оплаты труда (только почему это должно быть выгодно лишь тем, кто получает высокие зарплаты?). Во-вторых, существует эффект глобализации, при котором работающие бедняки бедных стран конкурируют с бедняками богатых стран, создавая тем самым давление, направленное на снижение доходов последних. Наконец последние тридцать лет баланс сил между капиталом и трудом сместился в ущерб труду. Это связано с ослаблением рабочего класса, синдикализма и позиции сотрудников при ведении переговоров, что умножает силы менеджеров, которые пожинают плоды прироста капитала, полученного единственно для их наживы.

Чтобы оправдать растущее неравенство, либеральные экономисты, которые составляют 90 % сотрудников в этой академической дисциплине и обладают 90 % Нобелевских премий по экономике (присуждаемых Банком Швеции независимо от Нобелевской академии), выдвинули теорию «просачивания благ сверху вниз» или идею о том, что богатство богатых перетекает к бедным. Нет ничего менее точного, поскольку эта теория никогда не была подтверждена. Восхваления филантропии и частных фондов в СМИ и университетах недостаточно. Их добрые дела остаются незначительными и имеют мало общего с эвергетизмом Античности, считавшимся в те времена социальным долгом.

Спираль стагнации зарплат и долгов

Самое важное – это возрастающая напряженность, вызванная усилением неравенства, которое ЕС не может – и не хочет – устранять. Однажды эта напряженность приведет к взрыву. Не надо забывать, что Римская республика рухнула после бесконечной гражданской войны, разорившей Рим, потому что олигархический Сенат отказался перераспределять земли и реформировать аграрное законодательство для удовлетворения потребностей беднейших граждан!

Ранние общины Месопотамии и Древняя Греция понимали: чтобы сохранить процветание и свободу предпринимательства, должники должны быть защищены. Демократические режимы Греции запрещали порабощение за долги. Мелкие долги мелких крестьян принципиально периодически списывались. Это было тем более необходимо, поскольку в каждом обществе, где практикуется бесконтрольное кредитование под проценты, должники неизменно обречены обеднеть и лишиться своих благ, прежде чем попасть в рабство к своим кредиторам, которые соответственно накапливают колоссальную собственность и становятся олигархическими паразитами. Согласно американскому историку экономики Майклу Хадсону[60], эта тенденция социальной поляризации является результатом безжалостного отказа в списании долгов – изначального и неизлечимого проклятия нашего западного общества.

Периодическая модернизация общества тем более необходима, поскольку финансовые элиты всегда стремились взять контроль в свои руки и управлять экономикой методами хищнической добычи. Предполагаемая свобода богатых удовлетворяется за счет государственной власти и общества в целом. Свобода немногих противоречит свободе всех…

Сегодня долговая спираль не так угрожает мелким фермерам (которые находятся на пути к пауперизации и в любом случае со времен промышленной революции постепенно исчезают), как наемным работникам и малым и средним предприятиям, которые превратились в наемных субподрядчиков новых олигархических компаний (транснациональных корпораций). То же самое относится и к странам, как показал опыт Греции в 2015 году и Италии в 2018 году, где борьба за власть разгорелась по поводу бюджета, хотя его дефицит был ниже нормативного предела в 3 %.

Растущая задолженность как домохозяйств, так и предприятий в совокупности увеличивает проценты по погашению кредитов. В то время как экономический рост в лучшем случае идет по S-образной кривой, должники, если их не защищает центральная власть, просто наблюдают регулярный рост своих долгов и в итоге становятся постоянно неплатежеспособными. Во многих западных странах долги домохозяйств чрезвычайно высоки. Списание долгов с обнулением счетчиков, что позволит экономике и обществу начать все заново на прочной основе – немыслимая перспектива на сегодняшний день, по словам Хадсона. Посмотрите на упорство Германии по поводу идеи даже не списания, а просто реструктуризации греческого долга. Что касается долгов частных домохозяйств, то они упираются в ту же стену. Экономический кризис 2008 года показал, что банки, бездумно выдававшие кредиты на покупку жилья и буквально спасенные налогоплательщиками, без стеснения преследовали неплатежеспособных должников, доходя до выселения их из дома…

Сегодня власть кредиторов над заемщиками привела к тому, что в финансовом отношении они стали доминировать в экономике. Пропасть, разделяющая тонкий слой олигархической элиты и богатеев и широкие массы бедняков становится все шире. Общество поляризуется, а внутренние противоречия усиливаются. Европа сегодня гораздо более уязвима для неравенства, чем Соединенные Штаты, как мы убедились на примере восстания «желтых жилетов». Возможно, недалек тот день, когда гнев вырвется наружу, потому что мы не знаем – или не хотим знать, – как вовремя его предупредить. История показывает, что в этом случае есть только два возможных варианта, и оба катастрофичны: упадок республики и ее превращение в репрессивный тоталитарный режим или жестокое разрушение системы путем насильственной революции с последующим длительным периодом анархии…

С конца 80-х годов ультралиберальный дискурс правил балом, вторгаясь во все: в экономику, конечно, но еще и