Читать книгу "Франчиска - Николае Бребан"

смеяться.

— Не понимаю, — заговорил старик, выпив рюмку одним глотком, — вы хотите внушить мысль, что… то есть я в некотором роде…

Франчиска слушала его улыбаясь, с тем же небрежным вниманием и усталой снисходительностью, с какой она разговаривала и с официанткой Эмилией. И это-то заставило старичка смутиться и замолчать.

— Так какую же мысль хочу я внушить? — спросила Франчиска, видя, что тот в нерешительности замялся, и понукая его, как ребенка. — Что я хотела сказать? Вы очень умный человек, это я заметила по тому, как вы реагировали на некоторые мои слова, но я не знаю, есть ли у вас к тому же и смелость! Да, да, — заговорила она быстро, не давая возможности старичку вставить слово, — извините, что я хотела вас испытать. Я уверена, что вы благородный и отважный человек. Так вот, я хочу сказать то, что сказали бы вы, не прерви я вас. Вы хотели сказать, что я внушаю мысль, будто вы все то время, пока мы вместе сидим за столом, хотя и никогда не видели друг друга до сих пор, непрерывно страдали и ревновали к этому человеку, — тут Франчиска указала на Килиана, — которого считаете моим приятелем!

Франчиска пристально посмотрела на старичка, который вновь рассмеялся своим легким металлическим смешком. Глаза ее расширились, заблестели, она вновь порывисто схватила его за плечо и заговорила:

— Вы особый человек! Вы смелый и благородный! Я бы тоже засмеялась сейчас, как и вы, от радости, что наконец-то, хотя бы на мгновение, мы понимаем друг друга, но я боюсь, что именно сейчас вы поймете неправильно мой смех, и, кто его знает, может быть, какая-нибудь неверная нота или даже линия моих губ вдруг рассердит вас! Знайте, что я на вас совсем не сержусь. То, как вы себя вели, было вполне естественно!

— Естественно? — переспросил старик, все еще смеясь и бросая взгляд на Килиана. — Да, да, естественно, конечно, естественно! — вновь рассмеялся он.

У Франчиски посветлело лицо, и она тоже дружелюбно рассмеялась ему в ответ.

— Вы исключительный человек! — заговорил старик, все время улыбаясь. — Поэтому-то и естественно то, как я себя вел! Вы должны знать, — обернулся он к Килиану, — что ваша невеста — такая девушка… Поздравляю вас от всей души!

— Да, — подтвердил сурово, почти мрачно Килиан, — она девушка, лишенная всяких предрассудков.

— Нет, нет, — живо возразил старик. — Гораздо больше, гораздо больше! В первую очередь, — тут лицо его вытянулось, стало суровым, и он поднял указательный палец с желтым от никотина ногтем, — она необыкновенно чистая девушка, необыкновенно светлая, она почти ангел! Она чиста и прозрачна, как голубой воздух на вершине самых высоких гор, она, можно сказать… да, да, почти ангел! Прошу вас, извините меня! — И он склонился, чтобы поцеловать руку Франчиске.

Та усмехнулась, но руки не отняла, Килиан же улыбался, не понимая, что здесь происходит.

— Вы не подумайте, что я пьян, — сказал старик, усаживаясь на место. — Мне было бы больно, если бы вы так подумали! Если бы я и был пьян, то этот миг… впрочем, извините меня, я не буду вас беспокоить! — И он вновь повернулся боком к Франчиске, устремив, как и прежде, недовольный взгляд куда-то в зал.

К их столику подошли четверо мужчин и попросили разрешения сесть. Трое были шоферы откуда-то из провинции, перегонявшие машины на большие расстояния. Четвертый держал папку и был, вероятно, каким-нибудь экспедитором. Усевшись, они обменялись несколькими словами и заказали закуску и вина. Шоферы были крепкие ребята. Двоим из них было под сорок, третьему — лет девятнадцать-двадцать. Все были высокие, мускулистые, с узкими талиями и сильными руками. Один, не дожидаясь закуски, положил голову на стол и тут же заснул. Юноша попытался разбудить его, тряся за плечо и смущенно оглядываясь по сторонам, но экспедитор, совершенно разморенный жарой и дышавший с каким-то присвистом, махнул рукой, чтобы тот оставил спящего в покое. При появлении новых посетителей старик стал проявлять признаки недовольства. Особенно враждебно он смотрел на юношу, но шофер, усталый после длительного перегона, ничего не замечал. Килиан и Франчиска чувствовали себя неловко и разговаривали мало, почти шепотом. Время от времени старичок оборачивался к Франчиске, обнаруживая этим свою симпатию, Франчиска отвечала ему улыбкой. Старичок и Килиан даже обменялись какими-то фразами, в разговор вмешалась Франчиска, и вскоре все трое, отвернувшись от шоферов, образовали обособленный кружок.

Официантка Эмилия принесла шоферам вино, цуйку, потом закуску. Они начали пить и есть, за исключением того, который спал, положив голову на стол. Товарищи его не беспокоили, они сами были такими усталыми, что еле-еле подносили стаканы и вилки ко рту. Движения у них были вялые, они часто неподвижно застывали, обратив свои каменные лица куда-то в пустоту. Потом с трудом приходили в себя и опять принимались за еду. Экспедитор же, коренастый крепыш с пышной шевелюрой, наоборот, ел быстро. Он попросил даже вторую порцию, но пил мало. Наевшись, он отодвинулся от стола, вытянул ноги, закурил сигарету и, взглянув на товарищей, которые продолжали есть так же вяло, безжизненно, словно находились под гипнозом, решительно повернулся к Эмилии, собиравшей грязные приборы.

— Как тебя зовут? — спросил он, беря ее за руку и громко сопя с удовлетворением сытого человека.

Женщина не ответила, лицо ее приобрело отвлеченное, даже суровое и холодное выражение. Крепыш слегка усмехнулся и провел рукой по ее талии, потом осторожно по бедру. С лица его не сходила улыбка, но если сначала она, как и его самодовольное сопение, была следствием блаженной сытости, то по мере того, как его рука скользила по телу Эмилии, за эти несколько секунд улыбка приобрела совершенно иной оттенок, стала робкой, деликатной, почти нежной.

Франчиска случайно взглянула на экспедитора, заметила эту улыбку, которая удивила ее и слегка обеспокоила, и стала следить за ним. Это не укрылось от Эмилии, и тогда она, отстранившись от руки крепыша, едва касавшейся ее, резко проговорила:

— Не сыпь пепел на стол! — И тут же покраснела, подумав, что Франчиска заметила нахальный жест крепыша, которому она сама не придала особого значения, но теперь ругала себя, что не дала этому наглецу соответствующего отпора. От волнения, а может быть, и притворно, она так яростно стала смахивать салфеткой крошки со скатерти, что расплескала вино из стакана, стоявшего перед экспедитором (в отличие от своих товарищей он заказал полбутылки вина). Разволновавшись еще больше, она быстро сдернула скатерть, хотя ее об этом никто не просил, и с тем же мрачным, почти враждебным видом, принесла другую. Изумленная Франчиска смотрела на нее, ничего не понимая,