Читать книгу "Музеи смерти. Парижские и московские кладбища - Ольга Матич"

Александр Солженицын, вернувшийся в Россию после смены власти и умерший в 2008 году, тоже похоронен на Донском кладбище[246] недалеко от могилы историка Василия Ключевского[247]. Находившийся под влиянием идеологических воззрений Ильина Солженицын, разумеется, сочувствовал Белому движению, но не дождался открытия Мемориала белым воинам.

Новое Донское кладбище

Перенаселенность Донского кладбища на рубеже ХX века вынудила открыть рядом Новое Донское.

Продолжая «политическую» тему, рядом с главным входом стоит надгробие председателя Государственной думы первого созыва (1906) Сергея Муромцева, одного из основателей партии кадетов (ил. 24). Первую Думу, в которой у кадетов было большинство мест[248], через полгода распустил Николай II, а уже через день Муромцев и его единомышленники выступили с так называемым Выборгским воззванием о гражданском неповиновении, в результате чего их приговорили к трехмесячному заключению[249]. Памятник на могиле Муромцева[250] (с. 1910) выполнен по проекту Федора Шехтеля, одного из главных представителей русского модерна в архитектуре; бюст изваян Паоло Трубецким (1912), жившим в основном за границей[251].

Ил. 24. Сергей Муромцев (Ф. Шехтель и П. Трубецкой)

Ил. 25. Первая могила жертв сталинского террора (1930–1942)

При Ельцине на Новом Донском кладбище появились три общие могилы «невостребованных трупов» – в память жертв сталинских репрессий. Первый памятник был установлен в августе 1991 года[252] – время Августовского путча, после которого, как известно, Ельцин пришел к власти.

На могилах стоят серые постаменты с надписью «Здесь захоронены останки невинно замученных и расстрелянных жертв политических репрессий» и с указанием периода; в землю рядом воткнуты таблички с именами и датами жизни погибших (ил. 25). На первой и главной могиле жертв террора (1930–1942) можно увидеть имена старого большевика Авеля Енукидзе и партийного деятеля Владимира Логинова, маршалов Михаила Тухачевского и Василия Блюхера, Ионы Якира (обвинен в военном заговоре), К. К. Брандта (обвинен в троцкизме), И. Ф. Блажевича (обвинен в военно-фашистском заговоре), С. Столповского (обвинен в терроризме) и мн. др. Все упомянутые были членами ВКП(б). Некоторые исследователи пишут, что в этой могиле находится прах Бабеля и Мейерхольда.

В общие могилы жертв политических репрессий ссыпали прах тех, кого тайно сжигали в первом московском крематории[253]. В 1927 году его устроили на Новом Донском кладбище в церкви Серафима Саровского, которую для этого перестроили[254].

В начале XXI столетия был открыт мемориал в память жертв политических репрессий 1945–1953 годов, включая расстрелянных немцев и австрийцев, а также членов Еврейского антифашистского комитета[255] (жертв антисемитской борьбы с «космополитизмом»). Памятники расположены вокруг клумбы, посередине которой стоит коленопреклоненная плакальщица, выполненная в современном скульптурном стиле[256].

Здесь уместно вспомнить книгу Томаса Лакера «The Work of the Dead» (2015), где он называет работу, которую выполняют мертвые, «цивилизующей», а работу живых – «заботой о мертвых, размышлениям об основах символического порядка»[257], и о том, что́ «смерть оставляет за собой: мертвое тело»[258]. Если отношение сталинской власти к мертвым жертвам террора (не говоря о терроре в целом) зачеркивало установки цивилизованного общества, то постсоветские попытки восстановить их можно определить как возврат к «цивилизующей» работе мертвых на кладбище и к размышлениям живых «об основах символического порядка».

Восстановление всем известного зачеркивания сталинского прошлого отчасти привело к возрождению исторической памяти, включая и память о белой эмиграции. В связи с этим может возникнуть вопрос: почему на старом Донском кладбище перезахоронены только белые генералы?[259] Ответ очевиден: жертвы репрессий изначально были погребены на Новом Донском – в необозначенных братских могилах. А вот что действительно непонятно: почему их восстановление в исторической памяти проходило без официальных церемоний и публичной огласки? Отчасти это можно объяснить обстоятельствами, связанными с путчем, но ведь официальных церемоний не последовало позже. Хотя, казалось бы, публичное внимание к сталинским репрессиям в пространстве смерти отвечало политическим задачам ельцинской эпохи.