Читать книгу "Против течения - Лариса Шкатула"

– Мы можем это отметить, – благодушно отозвался он.

– Думаю, не стоит. У нас ещё будет немало поводов что-нибудь отметить. Скоро вон Лёшкин день рождения. Представь, младшему уже девятнадцать! А профессиональный праздник… Мы на кафедре устроим небольшой девичник. Мария Владиславовна даже предлагает в складчину. Ты не возражаешь?

– Не возражаю, – милостиво проговорил он.

Как будто я стала бы его спрашивать! Главное, своего я добилась отвлекла его от праведного гнева.

Вообще на девичнике мне бывать прежде не приходилось. Может, кто-то скажет, не может быть, а вот может! Меня порой приглашали, ничего не могу сказать, но я всегда отказывалась. Мне казалось, что девичник – это словно какое-то предательство по отношению к моему мужу. Мы всюду ходили вместе с ним, а теперь я должна была идти куда-то веселиться в одиночку.

Девичники мне казались собранием разведёнок или просто одиноких женщин, у которых не было своих мужчин, с кем они могли пойти куда-то в другое место. Девичник – это для тех, кому делать нечего! Замужняя женщина всегда найдет себе работу дома.

Не знаю, с чего вдруг пришло ко мне это решение – устроить девичник. И первой, к кому я с этим предложением обратилась, была секретарь декана Мария Владиславовна. Мол, не хочет ли она в «узком кругу ограниченных людей» отметить мой вроде бы юбилей – целых пятнадцать лет работы в универе.

– Конечно хочу, Юленька! А почему именно девичник?

– Так, официоза мне не хочется, не такой уж и большой праздник, а почему бы просто с коллегами не посидеть, не выпить по пять капель…

– Я поговорю с девочками, – сказала на это Мария Владиславовна, чем очень облегчила мне жизнь: не ходи, каждому не сообщай, да и если кто не захочет, пусть тупо не приходит, и всё.

Я уходя обернулась, Мария Владиславовна смотрела мне вслед, покачивая головой своим мыслям. Мол, ну и ну!

Её удивление было понятным. Первый раз я сама высказала такое пожелание. Наверное, коллеги могли объявить мне бойкот. Припомнить, как я от их предложений отказывалась. Могли, чтобы я не слишком впредь заносилась.

Но пришли все. Нас собралось девять человек, включая двух лаборанток. Самое хорошее число. И не много, и не очень мало.

– Я предложила каждой принести с собой по какому-нибудь салатику. Устроим небольшой конкурс на звание лучшей салатчицы кафедры, – посмеивалась Мария Владиславовна. – У меня как раз в шкафу парочка призов остались после смотра на лучший кабинет.

Конечно, притащили кто что мог. Включая домашнее вино и всевозможные напитки, с виду вполне безобидные. Решили заодно устроить дегустацию. А поскольку наше руководство – преимущественно мужчины – такое наше собрание не одобрили бы, мы дождались, пока они уйдут по своим делам. Редко кто из мужчин оставался на работе после семнадцати часов, потому в семнадцать тридцать мы стали накрывать стол.

Все были немного возбуждены. Женщин радует не только присутствие мужчин, но и возможность высказать всё, что у тебя наболело, и убедиться в том, что и окружающим ненамного лучше, чем тебе. Можно даже услышать и вовсе душераздирающую историю о жизни той, которую ты до сего времени считала успешным человеком, а оказалось…

Я много потеряла, прежде не соглашаясь на девичники. Потому сегодня и решила организовать его, чтобы женщины кафедры перестали считать меня задавакой и вообще особой некомпанейской. Нужно было объяснить, что это не так, что я решила начать новую жизнь – не в смысле другой семьи или работы, а в смысле пересмотра прежних ценностей.

Этот спич я для начала произнесла перед Марией Владиславовной и, судя по всему так её удивила, что она только покачала головой и сказала:

– Неисповедимы пути господни…

Правда, потом добавила:

– Это ты хорошо придумала. Давно пора.

Больше ничего уточнять не стала. Но о том, что в отношениях с коллективом у меня не всё потеряно я поняла: они пришли.

И все с сумками. Каждая из женщин выгружала на стол заботливо завернутую или даже укутанную для сохранения тепла посудину, которая оказывалась очередным кулинарным шедевром. Они оживленно переговаривались между собой, приветливо посматривая на меня. Кто-то даже заметил:

– Никак нашего полку прибыло?

– Прибыло-прибыло, лучше поздно, чем никогда, – это уже я подключилась.

Надеюсь, я искупала свою вину перед коллективом уже тем, что отказалась от всех своих прежних привычек.

Наконец мы сели вокруг стола. Мария Владиславовна, кстати, свой фирменный салат приготовила. Типа известного «Цезаря», но с семгой и еще с какими-то особыми ингредиентами, которые предлагала всем распознать. На угол стола поставила механическую собачку-сувенир, которая ключом заводилась. Чувствовалось, что девичники на кафедре уже праздник отработанный.

Итак, собачка загавкала и поскакала к центру стола, а Мария Владиславовна поднялась и произнесла:

– Девочки, давайте выпьем! Дата круглая, чего уж там. Пятнадцать лет на кафедре работала с нами Юлиана, а мы, как выяснилось, толком её и не знали…

Ещё какое-то время между нами царила не то, чтобы натянутость, а некоторая суровость. Словно коллектив держал паузу, в течение которой я должна была почувствовать, осознать, что вела себя неправильно…

Но потом члены девичника махнули рукой – ладно, пусть живёт – и всё покатилось, как по маслу. Для начала поговорили о положении в стране. А как же без этого? Преподаватели как получали копейки, так и получают, рубль добавят, а три заберут, на коммуналку да на продукты цены растут, не успеваешь за ними. Какие там официальные пять процентов инфляции, все двенадцать…

– Если не больше! – говорит Нина Илларионовна, которую остальные коллеги зовут Нинель.

И тут в какой-то момент я заметила, что разговоры ведутся как-то нехотя, вроде, для разбега, а на самом деле будто ждут чего-то. Уж не моего ли покаянного слова?

– Твоего признания, голубушка, – вдруг проговорила Мария Владиславовна, – раз уж ты нас в кучу собрала, признавайся, в кого ты влюбилась?

– Да, Юлиана Дмитриевна, – подхватила лаборантка Леночка, – мы сгораем от нетерпения!

– Я – влюбилась? – не сразу среагировала я. От удивления.

– Давай, колись, Юля, – настаивала и моя приятельница Виктория, преподающая постмодернизм. Мы с нею давно не виделись, и никак не могли выделить время, чтобы поговорить, так что она тоже была «не в курсе». – Такого не скроешь. Новая одежда, новая прическа, туфли на каблуках.

– А букеты цветов, которые тебе дарят не дожидаясь сессии, – подсказала преподавательница античной литературы Ольга Викторовна.

– А фигура! – воскликнула не без восхищения другая лаборантка Марина, ладненькая пышечка, тщетно мечтающая похудеть. – Как вам это удалось?

– Дело в том… – начала я, и умолкла: как им это объяснить?