Читать книгу "Когда Кузнечики выходят на охоту - Марина Ли"

Тряхнув головой, я торопливо зачерпнула полный ковш воды и выплеснула его прямо на спину, на упругие мышцы и гладкую, золотистую кожу, до которой прямо-таки нестерпимо захотелось дотронутся.

— Уй! — взвыл Джона, резко выпрямляясь. — С ума спятила? Холодно!

Вода струйками побежала вниз, моментально намочив пояс брюк, и я опустила голову, чтобы кое-кто глазастый не заметил моего смущенного смятения, потому что мне не полегчало. Наоборот, еще хуже стало. Как-то неправильно на меня подействовал вид прозрачных капель на мужском обнаженном теле.

— Извини, — пропыхтела я. — Но ты сам виноват. Не надо было меня злить.

— Чем это?

— Тем, что у тебя голова чугунная, — огрызнулась я. — Сам подумай, что ждет эту несчастную семью, если все узнают, кот они на самом деле такие. Никогда не замечала за тобой такой бессмысленной жестокости.

Джона сверлил меня недовольным взглядом, наверное, целую минуту. А потом обронил сквозь зубы:

— Веревки из меня вьешь! — И снова оперся о скамью, передернув плечами. — Поливай давай, пока я тут не околел и окончательно сил не лишился. Мне еще твоего больного в дом волочь.

Я взвизгнула от радости и даже водичку магическим импульсом немножко подогрела, чтобы моему самому лучшему в мире другу приятное сделать.

— Ты самый лучший, — признала я, а Джона проворчал в ответ, впрочем, весьма довольным тоном:

— Я знаю.

А я подождала, пока он вымоется и высушит себя магией, исподтишка любуясь мужской фигурой, а затем мягко приступила ко второму акту:

— Вот увидишь, завтра, самое позднее — послезавтра, Матэнхэйму станет лучше, я смогу оставить его на попечение жены, и сразу же вернусь в замок.

Новая волна возмущения была и яростнее, и глубже, и даже агрессивнее. На эмоциях мой некромант даже попытался угрожать, что, если понадобится, он меня по рукам и ногам свяжет, но не оставит наедине с…

— С чудовищем? — холодно уточнила я, когда Джона замялся на мгновение. — Это ты хотел сказать?

Он зыркнул недовольно и вдруг вспомнил, что стоит передо мной обнаженным по пояс. Я тоже вспомнила и снова покраснела, но на этот раз скрыть свой позор от Джоны не удалось. Некромант перехватил мой взгляд, странно оскалился и, отвернувшись, стал одеваться.

А я подумала, что у него все же невероятно красивая спина. Пожалуй, самая красивая из всех, что мне доводилось видеть. Поэтому не сразу сообразила, почему Джона вдруг обронил раздраженное:

— Нет.

— Нет? — переспросила я, а он оглянулся и, хмурясь, признался:

— Кузнечик, я просто боюсь, что он навредит тебе. Что бы ты ни думала, но он... — Махнул рукой в сторону Матэнхэйма. — …Он взрослый, сильный мужик. И я даже готов забыть о том, что он вервольф. Пусть. Но ведь он сам себе не верит. Иначе зачем бы добровольно посадил себя на цепь, да еще и семье велел в погребе спрятаться? Боялся, что не справится с собственной агрессией. А если он очнется и набросится на тебя? Ты же маленькая, слабая. Прости меня, Кузя, я многим готов рискнуть в этой жизни, но не тобой.

Я промолчала.

— Ты на моем месте поступила бы точно так же. Идем.

Мы вернулись к моему пациенту, который до сих пор лежал в луже собственных нечистот, но теперь выглядел не как вервольф, не как чудовище, а как обычный, пусть и сильно изможденный мужчина.

— Джона. — Я взяла друга за руку. — Когда Матэнхэйм очнется, он ни на кого из-за слабости не сможет напасть. Понимаешь. Это болезнь такая, особенная. Ею и животные болеют, и люди. И у всех, у всех, понимаешь, одна симптоматика. Они первую неделю не то, что встать, они даже есть-пить самостоятельно не могут.

— Кузя.

— А еще за ними уход нужен особый, иначе умрут.

— Так ведь... — Джона снова попытался завести старую песню о преимуществе замка в вопросе ухода за больным вервольфом, но сам осекся, вспомнив, что как раз эту тему мы уже закрыли.

— Жена могла бы справиться, — продолжила я. — Но ты же сам видел. Она на ногах еле стоит, к тому же дети...

Словами не передать, как сильно Джоне не хотелось со мной соглашаться, но от своей идеи волочь вервольфа волоком в замок он все же отказался, перенес Матэнхэйма к дому, но устроил в летней кухне на широкой скамье под окном.

Ну и ладно.

Может, так и лучше.

Пока приятель занимался семьей лесника — надо было объяснить Мэри, что ей больше не из-за чего волноваться, помочь перебраться из катафалка в дом, — я раздела Матэнхэйма, обтерла его влажным полотенцем и, отыскав в одной из спален большого дома сундук с одеялами и свежим постельным бельем, устроила своего немощного вервольфа с максимальным комфортом.

И только после этого заметила, что в загоне для коров безмятежно щиплют травку демонические некромантские кони, а сам некромант, переодевшись в одежду лесника, хозяйничает на подворье.

Глава 11. Как взглянуть на друга новым взглядом еще раз

Кресло было удобным, плед теплым и мягким, а огонь в печи так уютно потрескивал, что веки мои, будто налившись свинцом, то и дело норовили закрыться. А ведь мне нельзя было спать! Я должна бдеть у постели больного!

Конечно, я была не одна. Джона старался ни на шаг от меня не отходить, а если и отходил, то постоянно держал в поле своего зрения. «Для моей же безопасности». Хотя откуда мне на хуторе Матэнхэймов может грозить опасность — непонятно. Разве что от Бифштекса. Он был таким потешным, что я легко могла надорвать животики от смеха.

Впрочем, когда мы спускались в подвал, где семейство Матэнхэймов хранило переговорное зеркало, щенок остался на улице гонять выпущенных из загона гусей.

И убегать от них, забавно повизгивая и поджав маленький беспокойный хвостик.

— Еще летом Мэтр распорядился разместить зеркала на всех хуторах, — рассказывал по пути Джона. — Даже на самых отдаленных. Даже там, где ими никто не сумеет воспользоваться. На случай если кому-то из щитодержцев срочно понадобится связаться с замком, где, как ты, наверное, уже знаешь есть дежурный. Связной, так сказать.

Я знала. Это был тот самый связной, который не ответил мне, когда я пыталась связаться с Джоной еще из БИА.

— Если ты не перестанешь сопеть, я нашлю на тебя зачарованный сон, — не открывая глаз, проговорил из соседнего кресла Джона. — К тому же тебе все равно нужно поспать. День был не из легких.

Я показала ему язык и мысленно послала к демонам.

День и в самом деле был изнурительным. И самым сложным, как это ни забавно, было рассказать о случившемся так, чтобы не солгать, но и не раскрыть при этом правды. В итоге я сказала, что семья Матэнхэймов пострадала от той самой зловещей порчи, которая бродила по окрестностям замка так, словно у нее ноги были. Что было правдой.