Читать книгу "Подруга особого назначения - Татьяна Устинова"

В том, что говорил мальчишка — Вася, названный в честь деда!— была такая потрясающая обыденность, даже слушать страшновато.

Что это за страна, думал взрослый, где врач не может купитьребенку йогурт?! Это не страна, это… Гондурас какой-то, на самом деле!

Маленький думал, как бы ему спихнуть на взрослого посуду.Мыть посуду он не любил.

— Сейчас по телевизору мультфильмы, — предложил он, надумав,— может, ты посуду помоешь, а я посмотрю пока?

К его удивлению, чужой дядька моментально согласился. Посудуон мыл две минуты.

— А почему ты не в школе?

— Потому что у нас каникулы, — объяснил Вася, — весенние. Ав Америке не бывает весенних каникул?

— Бывают. Они называются пасхальные. У нас… в Америке, —поправился он, — сейчас как раз пасхальные каникулы.

— А у тебя чего? Отпуск?

— Отпуск.

— И ты в отпуске заболел?

— Ты же знаешь, меня стукнули по голове.

— Меня тоже в прошлом году стукнули, — сказал мальчишка, —на горке. Доской прямо по макушке.

— Зачем? — удивился Димка. Вася презрительно фыркнул:

— Ну как зачем?! Ты что, не понимаешь? Мы подрались!

— Это все объясняет, — согласился Димка, — мама тебязашивала?

— Не-ет! Она мне подзатыльник дала, чтобы я не дрался.

— Логично.

— Что?

— Слушай, — попросил Димка, — проводи меня в магазин. А то яу вас живу и ничего не покупаю. Меня же кормить нужно.

Мальчишка посмотрел с любопытством.

— Пойдем, если хочешь. У нас магазин в соседнем доме. А чтоты будешь покупать?

— Не знаю, — признался Димка, — еду. Может, твою докторскуюколбасу.

— Она дорогая.

— Ничего. Посмотрим.

Для того чтобы не демонстрировать прохожим свою наполовинулысую голову с повязкой, он нацепил лыжную шапочку. Мальчишка одевался долго,старательно сопел, хлопал себя по карманам, проверяя варежки, шнуровал ботинкии сердился на шнурки.

В подъезде было холодно, сыро и грязно. На первом этажестояли лужи, пахло кошками, застарелыми бычками и мочой. Дверь на улицу незакрывалась, домофон — дань цивилизованному образу жизни — был выдран с мясом,провода скручены, и неизменные надписи, и гадкие пятна, и железная скобкавместо ручки, болтающаяся на двух гвоздях.

Димка давно от всего этого отвык, и теперь ему было стыдноза свою брезгливость, за «Гондурас», вертевшийся в голове, за людей, которыеотлично себя чувствовали в помойке и запахе мочи.

В его американской действительности были сонная уличка сдвухэтажными домами, лужайками и розами, незапертые автомобили, роликовыеконьки, кучей сваленные у входа в офис — до вечера, пока их не разберутвладельцы, — длинноволосые подростки в чистых шортах, для которых верхомдерзости и геройства было проехаться на доске по краю университетской лестницы.Никому из них почему-то даже в голову не приходило отдирать ручку от подъезднойдвери или писать на лестнице. В прошлом году отчислили двоих — они повадилисьскручивать зеркала у машин на стоянке за университетом. Между прочим, папаодного из них оказался сенатором Соединенных Штатов и потом долго, тоскливо инудно объяснялся с прессой и сенатским комитетом по поводу скверного поведениясына.

«Разве мы можем доверить нацию человеку, который ничему ненаучил собственного сына?!» — риторически выкрикивала «Тексис стар», местнаягазета.

«Наверное, я мещанин, — думал Димка, шагая по лужам. — Дляменя лужайка и чисто выметенная улица гораздо важнее, чем то, что по рождению ягражданин великой страны. Я не понимаю ее величия, когда в подъезде воняетмочой, а мешки с помойкой бросают прямо под окна, и они гниют, воняют,распадаются на части, как внутренности трупа. Я ненавижу бедность, грязь, вывернутыелампочки, нытье, алкоголиков, хамство, лужи по колено… И еще то, что врач неможет купить своему ребенку йогурт».

В магазине было просторно, по раннему времени пустынно и…богато. Димка усмехнулся.

Он помнил этот магазин еще с «дореволюционных времен» —зеленые стены, длинные желтые ленты, усеянные трупами мух, пустые алюминиевыелотки, селедочная вонь, грязная огуречная бочка в углу. Из бочки текло на пол,а рядом с кассой стояли молочные сетки с дырявыми треугольными пакетами —дырявые пакеты предлагались дешевле. Молочные реки смешивались с рассольными,люди прыгали через них, оступались, бабка-кассирша орала, очередь за пельменямираспирала отдел с шикарным названием «Кулинария». Были еще «Бакалея» и«Гастрономия».

— Слушай, — возбужденно сказал рядом Вася, — я отойду,можно?

— Куда?

Он замялся.

— Там, знаешь, где хлеб, есть автомат с игрушками. Нужноопустить пять рублей и хватать игрушку. Там специальная хваталка. Только я ещени разу не хватал. А Ирка из нашего класса однажды пять зверей вытащила. Ясчитаю, ей просто повезло. Можно?

По его бойкому тону было ясно, что развлечение это из«неодобряемых». Мать, наверное, не разрешала просто так скармливать автоматупять рублей.

— Можно, — разрешил Димка, — а пять рублей?

— У меня есть, — Вася разжал кулак, — мне дед дал.

«Ну вот, теперь понятно, почему он так легко согласилсяпровожать меня в магазин, — подумал Димка. — Из-за автомата с игрушками».

— Добрый день, — сказал он продавщице. Говорить ему былонеловко. Он сто лет не говорил по-русски и от магазинов таких отвык. Ему бычто-нибудь попроще — взять тележку, да и катить ее вдоль километровых рядоведы, набрать гору, сунуть кассирше кредитную карточку и перегрузить в машину,чего лучше!..

— Восемь йогуртов, — начал он перечислять, — малина. Восемьйогуртов — клубника.

Он дошел как раз до докторской колбасы, когда вернулся егокомпаньон. Вид у него был крайне независимый.

— Ну что? — спросил Димка. Вася махнул рукой:

— Мне дед еще даст, я тогда еще сыграю.

— Еще что-нибудь? — спросила продавщица. Ее было почти невидно из-за еды, сложенной на прилавке.

— Докторскую колбасу, — сказал Димка, — ты любишь толстуюили тонкую?

Вася пожал плечами:

— Всякую.