Читать книгу "Праздник Святой Смерти - Ирина Лобусова"

Зина вдруг страшно пожалела, что никого не позвала с собой, что Кобылянский оставил ее в одиночестве. Впервые за многие годы, находясь на вскрытии, Крестовская испытывала нечто вроде страха. Некому было диктовать протокол, давать распоряжения о подготовке. Вздохнув, она взялась за инструмент…

Тело девочки из Овидиополя было повреждено вскрытием меньше, чем все остальные. Сразу было понятно, что работу Кобылянский провел почти безупречную. С тела жертвы было считано абсолютно всё. Все нужные образцы тканей — отправлены на анализ.

Закончив повторную процедуру вскрытия, Крестовская задумалась. Ничего — ни татуировки, ни какого-то неопознанного знака, ни синяка. Тело физически не было повреждено. Половые органы, внутренние органы — все в норме. Но что-то же должно было быть!

Она еще раз осмотрела ноги, лодыжки, внутреннюю поверхность бедер, предплечья…

Ничего! Все выглядело так, словно на тело ничего не наносили.

Может, действительно не наносили? Но это полностью противоречило теории о культах, которые практикуют ритуальные убийства! Зина просто не понимала, где искать.

Закурив, она села на табуретку рядом с телом. Курить в прозекторской строго запрещалось, но теперь ей было все равно. Зина курила, пуская кольцами дым, и задумчиво смотрела на тело ребенка.

Вдруг маленькая рука упала вниз, свесившись с металлического стола. Крестовская приподнялась с табуретки, потянулась, чтобы поправить положение тела — и вдруг застыла.

Затвердевшие ногти на руке ребенка были похожи на белесоватые горошины. И на одном из пальцев, прямо под ногтем, Зина увидела что-то необычное — там виднелась еле уловимая красноватая полоса.

Быстро затушив папиросу, Зина бросилась к столу. Под ногтем было некое вещество красноватого оттенка. Что это такое? Она сняла ноготь. Да, действительно, застывшая полоса, тоньше нити… Крестовская взяла мощную лупу, присмотрелась — подобные полосы виднелись и под другими ногтями. Какое-то красноватое вещество.

Зинаида нахмурилась. Как, как Кобылянский этого не заметил? Впрочем, и сама бы она не заметила, не помоги ей простая случайность. Достав пробирку, Зина быстро взяла вещество на анализ.

Следующим она осматривала труп маленькой Софии Раевской. Не проводя других операций, сразу бросилась к пальцам. Сомнений никаких не было — под ногтями девочки было такое же красноватое вещество. Теперь она увидела его даже невооруженным взглядом.

Взяв анализ ткани, Зина задумалась. Все же было одно отличие — в случае девочки из Овидиополя красноватые следы нашлись только на одной руке, на второй их не было, а в случае с Софией Раевской эти следы были на обеих руках.

Как такое могло произойти? Крестовская задумалась. Понятно, что это не случайность. Видимо, проводился определенный ритуал. Девочка со следами на одной руке была первой. А вот у последней, третьей жертвы это вещество было на обеих руках почти на всех пальцах, за исключением больших. Зина прекрасно понимала, что это не может быть случайностью.

Вообще третий труп — тело несчастной цыганки — был просто в ужасном состоянии. Зина решила вскрывать его последним. Несмотря на то что тело находилось в морозильнике, а во время вскрытия Кобылянский обработал его формальдегидом, оно все равно словно продолжало разлагаться.

Тело слишком долго находилось в морской воде, распухло. Стоило чуть надавить на кожу, и оттуда брызгала зловонная жижа черноватого цвета. Полная трупного яда разлагающихся тканей, эта жидкость была кладезем всевозможных инфекций. Крестовской не хотелось даже думать об этом. Но взять образцы тканей было необходимо. Она старалась изо всех сил, пытаясь выделить образцы. И в конце концов ей это удалось.

Что же касалось других повреждений, то определить, как было повреждено тело, вырезались ли на нем знаки, делались ли татуировки, было невозможно. Поэтому, взяв ткани на анализ, Зина не стала что-либо делать, прекрасно понимая, что Кобылянский сделал уже все, что возможно.

Она проводила вскрытия так долго и так тщательно, что закончила только около четырех часов дня. Кобылянский ждал ее в кабинете.

Едва обнаружив свою странную находку, Крестовская сразу же приняла решение ничего о ней Кобылянскому не говорить. Эта информация была слишком уж скрытой. Зина и сама не знала, что это такое, но каким-то инстинктом понимала, что это очень важно.

— Ты сделал все, что мог. Ничего после тебя не нашла, — сказала она, удивляясь тому, с какой легкостью люди глотают лесть.

— А я говорил! — просиял Кобылянский.

— Бессмысленно потратила время, — искусственно поморщилась Зина. Патологоанатом не моргнул и глазом, воспринимая все это как должное.

— Ты не знаешь, когда их позволят уже похоронить? — спросил он. — Место занимают, а толку никакого.

— Думаю, не скоро, — тут уж честно ответила Крестовская, вспомнив о полосках красноватого вещества под ногтями. В сумке ее лежали пробирки с образцами тканей. Зина поспешила покинуть морг.

Тарас вовсю хлопотал на работе, в своей лаборатории. Именно к нему направилась Крестовская, намереваясь попросить о помощи. Только ее друг с его аналитическим умом, энциклопедическими знаниями и прозорливостью мог помочь ей.

Тарас похудел и выглядел более деловитым, чем раньше. Зина знала, что в его жизни произошел мучительный разрыв с партнером. После этого он потерял аппетит.

Увидев Зину, Тарас искренне обрадовался. Тут же усадил в своем кабинете и предложил чай с печеньем. Но это было только печенье, и ничего больше. К тому же самое дешевое и диетическое. Зине было мучительно его жаль. Но она знала, что худшим оскорблением для Тараса будет высказать ему сочувствие. Поэтому продолжила делать вид, что никаких перемен не произошло, и относительно его личной жизни она пребывает в полном неведении.

Пережив мучительный разрыв с Виктором Баргом, Зина понимала его, как никогда.

— А у меня новости, — Тарас надкусил печенье, — я собираюсь уехать из Одессы. Мне предлагают хорошее место в Киеве. Очень хорошее.

— Ну что сказать… — расстроилась Зина, — если предлагают — надо ехать. Мне будет очень тебя не хватать.

— Не могу я здесь, — Тарас вздохнул, — устал, скучно. Мало воздуха. Хочется уехать туда, где есть чем дышать.

Крестовской очень хотелось сказать, что свое дыхание человек всегда увозит с собой. Но она промолчала.

— Когда ты хочешь уехать? — спросила.

— В августе. Вот в июле закончу все свои дела, и уеду из Одессы в августе. Я посчитал: 1941 год будет для меня самым хорошим годом. По нумерологии это очень хороший год, чтобы начать жизнь заново.

— Правда? — заинтересовалась Зина.

— Точно! В этом году всех ждет полное обнуление. То есть в жизнь войдет что-то новое и необычное. Это лучший год, чтобы начать жизнь с нуля, — повторил он.

— Вот и ты начни для меня с нуля, — рассмеялась Крестовская. — Как всегда, анализ. Но в этот раз он странный.