Читать книгу "Соблазнить врага - Эмма Дарси"

Это же просто смешно: она считала себя более сильной из них двоих. А теперь, оглядываясь на прошлое, она увидела себя марионеткой, которую сестра искусно дергала за ниточки под прикрытием своей беспомощности. Когда Аннабель, взбунтовавшись, бросила позирование и настояла на том, чтобы поступить в бизнес-колледж, это было единственное проявление силы с ее стороны в попытке вырваться из цепких щупалец Иззи.

Когда установился этот стереотип поведения? Родители рассказывали со смехом, что Аннабель научилась ходить в возрасте девяти месяцев, а Иззи потребовалось на это вдвое больше времени, но ее это ничуть не волновало – стоило только с плачем ткнуть во что-то пальцем, и Аннабель приносила все, что ей было нужно. Условный рефлекс, как у собаки Павлова.

Хватит, решила Аннабель. Марионетка никогда больше не будет плясать под дудку Иззи. Пусть сестрица научится сама отвечать за свои поступки. Козел отпущения ушел на пенсию.

На улице послышался гудок.

В дверях появилась Иззи.

– Такси приехало, – объявила она.

Ей не терпелось выдворить их со своей жизненной территории.

– Я помогу с чемоданами, – предложил Нил, который стал очень дружелюбным после того, как все решилось к его полному удовлетворению.

– Вы очень добры, – поблагодарил Дэниел, подойдя к Аннабель и помогая ей выбраться из кресла. – Справишься? – спросил он, обняв ее за талию и привлекая к себе.

Она с благодарностью взглянула на него снизу вверх. Мой герой.

– Спасибо, Дэниел. Я справлюсь. Иди с Нилом. Я хочу напоследок перемолвиться словечком с Иззи.

Его лицо стало жестким.

– Пора уходить, Аннабель, – негромко поторопил он.

– Я знаю, – сказала она, взглядом отвечая на предостережение. – Иди. Я буду через минуту.

Но Иззи нечего было сказать сестре, она не собиралась оставаться с ней наедине и выслушивать упреки или что бы то ни было другое. Она пошла впереди, первой вышла из дома, спустилась по дорожке, открыла калитку и стояла возле такси, пока загружали багаж.

Она сделала все по-своему. Отплатила Аннабель за то, что та посмела связать свою жизнь с мужчиной, над которым у Иззи не было власти. Аннабель поняла, что это и послужило причиной разрыва. Забавно, что его страсть к истине привела к срыванию таких тайных покровов, о которых Аннабель и не подозревала.

Ей и самой, собственно, нечего было сказать сестре. Только одно. Аннабель подошла к ней и, глядя ей прямо в глаза отчетливо и решительно сформулировала свою позицию:

– Ты теперь сама по себе, Изабель.

Никаких нежных уменьшительных. Те чувства ушли навсегда.

Ответ был такой же отчетливый, такой же решительный:

– Я в тебе не нуждаюсь, Аннабель. У меня есть Нил.

Итак, узы зависимости разорваны.

Аннабель села в такси.

Дэниел немедленно присоединился к ней на заднем сиденье.

Дверца захлопнулась.

Прежних отношений с сестрой уже не вернуть. Она потянулась к руке Дэниела. Его рука была теплой и сильной и такой утешительной в этот час душевной пустоты.

Глава семнадцатая

Дэниел назвал водителю адрес Аннабель. Больше он сейчас ничего не мог сделать, только держать ее руку, которую она протянула к нему. Такси мчалось в ночь, унося их на другой конец города, расстояние опускало долгожданный занавес над выяснением злосчастной правды об Изабель.

Эта хитрая, лживая, думающая только о себе обманщица продала сестру-двойняшку со всеми потрохами, как только это ей понадобилось, не заботясь о ней, ни на минуту не задумываясь о том, что с нею будет. И это после всего, что Аннабель для нее сделала!

Мысль о том, что это сошло ей с рук, оскорбляла все представления Дэниела о справедливости. Изабель проявила во всем блеске свою способность к выживанию, свою готовность уничтожить любого, лишь бы все устроилось к ее удовольствию. Эта женщина погубит себя? Да никогда в жизни! У нее хватка бульдога.

Хоть что-то ему удалось спасти из развалин, и – черт побери! – он позаботится о том, чтобы Джек Митчелл поступил по совести и не стал публиковать статью, которая не даст ничего, кроме злобных пересудов.

Он с болью смотрел на Аннабель. Ему хотелось чего-то большего, чем простое касание рук, но он не решался нарушить молчание.

Дэниел вспомнил, что чувствовал сам в ту ночь, когда застал Барри в квартире Сьюзен, как потрясение оглушило его, лишило способности мыслить и действовать логично, как сознание, что его предали, вгрызалось в его сердце, словно какой-то неизвестный паразит, от которого невозможно избавиться, как душевная боль отнимала у него энергию, необходимую для того, чтобы справиться с горем.

Он легко мог себе представить, что переживает сейчас Аннабель. Возможно, ей намного хуже, чем было ему. Его отношения со Сьюзен продолжались сравнительно недолго. Аннабель же была тесно связана с сестрой с самого рождения.

Наверное, ей кажется, что весь мир переменился. То, чему она верила всю свою жизнь, оказалось неправдой, и, сознавая это, она чувствует себя униженной. Увидеть, что она так ошибалась, утратить доверие к собственным чувствам – это ранит слишком глубоко. Он знал, что сейчас Аннабель инстинктивно стремится спрятаться от всего, уйти в себя.

И все-таки она потянулась к его руке.

Этот жест внушал Дэниелу надежду. Она не отгородилась от него. Но, может быть, ей просто нужно к кому-то прислониться? Как бы то ни было… он будет рядом. Сейчас для нее настал поистине черный день. Дэниел надеялся, что она позволит ему разделить с ней беду.

Машин на улицах было немного. Скоро такси свернуло в туннель, ведущий к гавани, и вынырнуло из него уже в северной части города. Еще несколько минут, и они окажутся в квартире Аннабель. Дэниел решил идти вместе с ней, словно это само собой разумелось, не спрашивая, нужно ли ей его присутствие. Зачем напрашиваться на отрицательный ответ?

Она вдруг крепче сжала его руку. Повернувшись, он увидел, что она смотрит на него с бледным подобием улыбки.

– Я еще не поблагодарила тебя, – грустно сказала она.

– Иногда задумываешься, не чересчур ли мы цивилизованны, – отозвался он, пытаясь отвлечь ее от тяжелых мыслей.

Она непонимающе смотрела на него.

– Мне кажется, что физическое воздействие может быть весьма полезным. Мне ужасно хотелось надрать им уши, – признался Дэниел, стараясь рассмешить ее.

Смех – лучшее лекарство от многих недугов.

Вздохнув, она отвернулась и стала смотреть в боковое окно.

– У меня часто бывало такое чувство. Но я всегда оправдывала Иззи.