Читать книгу "Тени Санктуария - Роберт Линн Асприн"

Пока воины лениво разговаривали, вор успел взобраться на стену. Он вскарабкался бесшумно, но эти идиоты готовы всполошиться даже при звуке хруста пальцев. Найдя еще одну бойницу, вор скользнул в защитную галерею, которая располагалась вдоль верха дворца под куполом и шпилем, который вздымался над внешней стеной. «Тоже мне — серьезные охранники, — подумал презрительно юноша, — услышали какой-то шум и всполошились». Он покачал головой. Идиоты! Будь у него время, стоило бы поучить кое-чему этих дубиноголовых солдат — тому, как правильно нести караул. В городах, подобных Санктуарию, горожане были осведомлены о мерах безопасности лучше, чем дворцовая охрана. Когда ты думаешь, что услышал какой-то звук, брось все дела, замри на месте и слушай. Затем нужно немного пошуметь, чтобы выказать свою беззаботность, и застыть, чтобы уловить новое движение нарушителя спокойствия.

Из тени в тень вор двигался вдоль галереи, окруженной зубчатой стеной под сводом купола. Прошагав немного, он услышал шаркающие шаги и скрежет по камням пики неосторожного часового. Вор остановился, прижался к стене и лег ничком напротив вздымавшихся над галереей зубцов. Две тени слились воедино.

Пробежавший по плечу и щеке паук запутался в густой шевелюре и принялся отчаянно выбираться наружу. Паук был противным, но вор не мог позволить себе даже малейшего движения. Впрочем, если мысленные проклятья и имеют какую-либо силу, то паук не жилец на этом свете.

Мимо, шаркая ногами и волоча по камням пику, продефилировал часовой. Вор услышал, как тот зевнул. Тише, думал про себя вор, тише. Как все-таки здорово, когда часовые ходят и поднимают шум, а не стоят на месте и слушают.

Часовой зашагал налево по периметру стены, а вор заскользил направо, к северной стороне. На правой руке его виднелся сделанный из кожи и меди напульсник, а на запястье левой — браслет из черной кожи. В каждом из них таился несущий смерть метательный нож из отливавшей синевой стали. Еще один клинок был спрятан в левом ботинке, а ножны и рукоять на поясе служили лишь для декорации. Другого оружия видно не было. Собираясь на дело, вор не взял с собой ни меча, ни топора, а лук остался у подножия зернохранилища.

Остановившись, вор укрылся в неглубокой нише, напряженно глядя в темноту. Точно, чуть поодаль вздымался шпиль храма Святой Вечной Девственницы Аллестины. Бедняжка, подумал про себя вор. Это был первый ориентир, который он так долго выбирал для себя нынешним днем.

Вор вовсе не собирался проникать во дворец через первое попавшееся окно. Напротив, он точно знал, куда следует направить свои стопы.

Вытащить обратно стрелу и шнур оказалось в стократ труднее, чем он думал. Юноша молча испускал проклятья. Десять раз затяни веревку, попробуй повисеть на ней, и то она может развязаться, а здесь стрела и обвившийся вокруг проклятого шпиля шнур тоньше пальца, который никак не может высвободиться.

Промучившись с проклятьями несколько минут, вор все же сумел ценой невероятных усилий ослабить захват и высвободить стрелу, которая скользнула было вниз, но столкнувшись с? шнуром, дважды обвилась вокруг шпиля. Текли заполненные тяжелым дыханием и новыми попытками сбросить петлю минуты. В конце концов, стрела освободилась из объятий флажка и шпиля, устремилась к землей упала со звуком, который показался вору ударом грома в ясный день.

Сонные часовые не слышат грома, подумал вор и принялся вытягивать шнур со стрелой. Согнувшись, он вытащил из искусно прилаженного к спине мешочка два цилиндрических куска твердого дерева, стянутые черной тканью. Отсоединив стрелу, вор привязал шнур к дереву и замер, прислушиваясь к ночной тиши. Мимо с гулом прожужжала неутомимая муха, но искушенное ухо вора не уловило звуков, могущих вызвать тревогу.

Поднявшись, вор зашагал по периметру дворца, вступив в узкий проход меж куполом и зубчатой стеной.

Двигаясь с кошачьей проворностью, которая могла бы испугать стороннего наблюдателя, вор достиг второго ориентира, который виднелся вдали меж двух бойниц. Пурпурно-черная вершина холма Джулавейна. Не разжимая губ, вор улыбнулся.

Амбразура на глазах превратилась в лебедку при помощи двух специально принесенных для этой цели контейнеров, которые должны удержать шелковую нить, не позволив камню перетереть ее. Положив конец шнура себе на колени, вор замер, ожидая, пока мимо пройдет часовой. Теперь стражник уже не вздымал торжественно пику и не пытался прогонять сон. От страшного скрежета древка копья о камни у вора невольно сжались зубы. Лучше бы он где-нибудь ее бросил!

Наступила мертвая тишина, довериться которой сразу вор не решился, решив подождать еще.

В конце концов он осторожно подобрался к краю бойницы и, повернувшись, стал медленно, бесшумно спускаться вниз, пока не добрался до окна, выполненного в форме звезды. Такое архитектурное решение отвечало не только эстетической потребности, но еще и служило дополнительной преградой для любителей поживиться за чужой счет.

Вор перевернулся вниз головой, удерживая шнур неимоверным усилием рук, чтобы сверху заглянуть внутрь. Кровь прилила к голове, пока юноша не рассмотрел убранство и убедился, что никого нет.

Улыбаясь, Ганс скользнул внутрь и прыгнул в спальню Его Императорского Высочества Кадакитиса. Принца-губернатора Санктуария.

Он добился своего, и это при том, что на сей раз без всякой помощи. Он сумел взять штурмом стену, перехитрить часовых, попасть во дворец и не просто в одну из комнат, а в потайные апартаменты Его Высочества Принца-губернатора!

«Что ж, господин Принц, вы пожелали увидеть тень, так она уже пришла и ждет вас!» — вор отпустил шелковую нить и снял перчатки. К счастью, сегодня в спальне не было ни одной из подружек молодого господина.

Ганс едва сдерживался, чтобы не захохотать от радости.

— Одна красивая девушка оставила кое-что для тебя, Ганс, — сообщила ему ясновидящая по имени Лунный Цветок. — Она получила это от кого-то другого вместе с монетой за услуги, кто, в свою очередь, получил это от кого-то еще.

Ганс недоуменно свел иссиня-черные брови и заложил мизинец за ремень из шагреневой кожи, который он носил под ярко-красным поясом. На ремне висел кинжал, а ибарский клинок длиной с руку свисал сбоку.

— Это ты… видела, Лунный Цветок?

Гадалка, эта полная женщина, чье тело занимало две подушки на широком стуле, улыбнулась ему в ответ. Гансу никогда не приходило в голову насколько несуразно данное ей имя, а самой ясновидящей молодой вор виделся красивым молодым человеком, хотя больше никто этого мнения не разделял.

— Ну уж нет, — лукаво ответила Лунный Цветок, — мне нет нужды накликать неприятности на свою голову. Ты знаешь, что я вижу суть.

— Естественно, я это знаю и понимаю, — сообщил Ганс этой низенькой женщине, буквально тонувшей в нескольких разного цвета юбках.

— Я знаю, что на этот раз ты скажешь мне, каким образом узнала об этом.

Лунный Цветок показала на запечатанный воском грецкий-орех, который она беззаботно крутила в левой руке: