Читать книгу "Золушка и Дракон - Елена Михалкова"

Я увидела его случайно на улице и влюбилась так, что сама себя испугалась. Илья меня даже не заметил! А я стала следить за ним, вычислять его маршрут, поджидать в тех местах, где он бывал. К несчастью для меня, Илье вполне хватало компании Вани Шведова, и он не горел желанием общаться с местными подростками. Я сама никогда бы не смогла подойти к нему на улице под взглядами окружающих, это было немыслимо. Поэтому мне приходилось довольствоваться редкими встречами. Но те дни, когда я его встречала, были словно дни из другой жизни, прекрасной и упоительной.

Я ходила с ощущением, что меня затопило солнечным светом, что я сама вот-вот начну светиться. Я забыла обо всем: о школе, о семье, о друзьях… И об Олесе. Этого я до сих пор не могу себе простить. Мне кажется, что, если бы я проводила с ней больше времени, трагедии можно было бы избежать. Понимаете, ведь никто тогда не придал значения этим исчезновениям…

– Значит, тогда они и случились?

Сергей резко остановился.

– Да, да! – почти с отчаянием выкрикнула Ольга Романовна. – Об этом говорили, но все сходились на том, что девчонки выдумывают!

– Вы их знали?

– Знала, конечно. Обе они учились с нами в школе, только были чуть помладше: одной тринадцать, второй четырнадцать. Лена Коровина и Света Тулякова. Сначала исчезла Лена, пропала где-то между поселком и речкой. Ее не было целый день, но никто не успел встревожиться: она производила впечатление девочки немного не от мира сего, частенько уходила куда глаза глядят и была глуповата. Ее нашли вечером возле обочины, в километре от поселка – она спала в траве. На следующий день Ленка всем рассказывала, что отправилась купаться, но по дороге с ней что-то случилось, и она не помнит, что именно. Ей никто не поверил.

– И, конечно, ее не отправили к врачу, – утвердительно сказал Бабкин.

– Боже мой, какой врач?! Ей дали по шее и велели не выдумывать. И все тут же забыли про Ленкины бредни! Но через неделю то же самое повторилось с другой девочкой…

– Со Светой?

– Да. Она была очень необычная: красивая, нежная, как ландыш. От нее даже пахло всегда чем-то цветочным. Света с другими девочками пошла в лес по заданию учителя биологии – он вел в школе кружок, который работал все лето, – и потерялась. Остальные девочки вышли, а она нет. Ее начали искать ближе к вечеру, когда стало ясно, что Светка уже не найдется. Собрали группу местных, даже взяли какую-то собачонку, и отправились на поиски. Олеся пошла с ними – больше для развлечения, чем от желания помочь, а я осталась в поселке.

– Почему же вы не пошли?

Ольга Романовна усмехнулась, взяла его под руку и повела вдоль берега:

– Потому что у меня был план, который я собиралась привести в исполнение, воспользовавшись случаем. Видите ли, я ужасно ревновала свою сестру к Илье.

– Они дружили?

– Они даже не были знакомы. Но я, сойдя с ума от своей влюбленности, подозревала, что Илья не сможет пройти мимо такой красавицы, какой была Олеся, а она обязательно влюбится в него. Может быть, уже влюбилась! Мы были очень откровенны друг с другом, но я опасалась, что если спрошу Олесю прямо, она не признается. И я придумала кое-что… Дело в том, что Олеська вела дневник. Тогда было повальное увлечение дневниками, все писали обо всем и таились от всех. Она строчила в дневнике постоянно, таскала его с собой в школу и все время держала при себе, чтобы не утащили. Я подумала, что, получив этот дневник, смогу найти ответ на свой вопрос.

Утащить его у самой Олеси не было никакой возможности. Но за день до ее исчезновения был кружок по биологии, и она рассердила нашего старенького учителя, Валентина Петровича. Он был этакий весь из себя увлеченный ботаник и, надо сказать, и вправду очень интересно рассказывал о природе. Конечно, со своими странностями: например, мог начать хихикать неизвестно над чем, жонглировал мелками, тетрадями, а потом резко обрывал смех и одергивал нас всех. Или ни с того ни с сего начинал нести ерунду, и если прервешь его, смотрит бешеными глазами и пальцами шевелит, как паучок. Диковато выглядело, если честно. Так вот, Валентин Петрович рассердился на Олесю за то, что она не выпускает дневник из рук, и отобрал его. Сказал, что вернет, когда она выполнит задание. И унес его к себе домой.

– По вашему описанию этот Валентин Петрович кажется малость ненормальным, – заметил Бабкин. – У вас все учителя были такие?

Ольга рассмеялась:

– Возможно, Чайка и был немного не в себе, не спорю. Некоторые девочки даже называли его дурачком – меня, кстати, это ужасно злило. Но он всегда казался мне очень добрым, одним из самых добрых учителей в нашей школе.

– Забрать личный дневник – не слишком добрый поступок.

– Олеся вывела нашего ботаника из себя, и я могу его понять. Но зато мне он оказал большую услугу. Я – левша, и в школе меня пытались переучивать, а Валентин Петрович выступал за то, чтобы всем детям-левшам разрешали писать так, как им удобно. И добился своего, представляете? В то время для провинциальной школы это был настоящий прогресс. А еще он один воспитывал брошенного мальчика, своего родственника.

– Брошенного?

– Да, там была странная история: кажется, его мать сбежала с мужчиной или что-то в этом роде, а сына подкинула нашему учителю. И он вырастил его как родного ребенка, очень любил и заботился о нем. Его уважали за это. Поэтому Валентину Петровичу сходили с рук многие выходки. Тем более, что они были совсем безобидными. Вот разве что с дневником…

– Так чем все закончилось?

– Я видела, как Валентин Петрович уносит его, и мне хотелось кинуться на него и вырвать дневник у него из рук, а потом убежать и прочитать его где-нибудь в надежном укрытии. Но потом у меня возникла идея получше.

Сергей представил, какими глазами две девочки смотрели на розовую тетрадь в клеточку, украшенную завитушками и инициалами, и вдруг догадался:

– Вы что, решили забраться в дом к учителю?

Григорьева кивнула.

– Отчаянным, однако же, были вы подростком, – протянул Бабкин. – Или такие развлечения были в вашем поселке в порядке вещей?

– Что вы! За такое, как вы выразились, развлечение меня ожидала бы страшная кара, если бы кто-то узнал о моей проделке! Я даже не могу представить, что бы со мной сделали. И я это понимала. Но остановиться уже не могла.

– Неужели вы подделали ключи?

– Нет, это было бы слишком сложно.

– Дайте-ка подумать… А он вообще запирал свой дом? В поселке в то время это было принято?

– Многие не запирали, но у Валентина Петровича дом был как крепость – в нем ведь хранилось множество всяких засушенных цветочков, которые он считал великой ценностью. Поэтому он запирал и двери, и даже окна.

– Тогда как же вы попали внутрь?

Ольга Романовна улыбнулась:

– Через чердак. Чердачное окошко учитель обычно держал открытым. А рядом росло дерево, старая черемуха. Я лазила по деревьям как мальчишка и не боялась высоты, так что для меня не составило труда перелезть по ветке к окну и забраться на чердак. А оттуда оставалось только спуститься вниз.