Читать книгу "Вселенная. Емкие ответы на непостижимые вопросы - Брайан Грин"

Эти поиски стали шире благодаря российскому инвестору Юрию Мильнеру, который предоставил 100 миллионов долларов на ближайшие 10 лет, чтобы телескопы заглядывали глубже, чем раньше. Я бы дал шансам на успех в лучшем случае несколько процентов, но ставки настолько высоки, что игра того стоит. Мы должны быть благодарны г-ну Мильнеру за то, что он тратит свои деньги на это, а не на яхты или футбольные клубы. В поп-культуре инопланетян обычно изображают в целом человекоподобными, обычно на двух ногах, но иногда со щупальцами или глазами на стебельках.

Но скорее всего, мы обнаружим не таких инопланетян, даже если они прошли эволюционный путь, схожий с путем человека. Жизнь на других планетах могла бы развиваться быстрее или медленнее, чем здесь. Если она эволюционирует медленнее, мы не обнаружим ничего. Но если она развивается быстрее или это происходит на более старой планете, у которой было на миллиард лет больше, чем у Земли, она уже могла бы достичь постчеловеческого этапа. А я утверждал, что превращение плоти и крови в неорганический разум возможно всего за несколько веков. Если так, крайне маловероятно, что мы обнаружим инопланетную жизнь в органической форме.

В самом деле, описание инопланетян как чужой цивилизации может оказаться чрезмерно ограниченным подходом, потому что цивилизация подразумевает общество индивидуальностей. Напротив, инопланетяне могут оказаться единым интегрированным разумом, путешествующим в межзвездном пространстве. Расширим теперь наши горизонты до всего космоса, который со временем, в далеком будущем, станет достижим для новых людей. Смерть звезд не будет препятствием для них, как и столкновение нашей галактики с Андромедой. Это случится примерно через 4 миллиарда лет и будет выглядеть как столкновение поездов, но мы это переживем.

Остатки от слияния галактик будут существовать еще 100 миллиардов лет. Возможно, этого будет достаточно, чтобы достичь предельного разума, когда все атомы, которые были когда-то в звездах, станут частью одной обширной структуры, настолько же сложной, как живой организм или кремниевая микросхема.

Это вдохновляющая перспектива далекого, очень далекого будущего. Но мне хочется порассуждать еще, и тут я выставлю знак опасности. Возможно, предстоит революция, еще более драматичная, чем Коперникова: мультивселенная. На нее наводит простой вопрос – сколько всего существует пространств? Насколько велика физическая реальность? На этом снимке очень маленькой области пространства из обзора Hubble Deep Field – много, очень много галактик с миллиардами звезд и планет в каждой. Но все равно это конечное число.

Наши наблюдения, да и наблюдения будущих людей, ограничены своего рода горизонтом, сферой, размер которой определяется расстоянием, которое мог пройти свет со времени Большого взрыва. Но эта сфера имеет не больше смысла, чем горизонт, который вы видите, находясь посередине океана. Вселенная, созданная Большим взрывом, обозрима только в малой степени. Еще множество галактик может быть за горизонтом. Астрономы имеют основания подозревать, что существуют галактики, находящиеся как минимум в тысячу раз дальше нашего горизонта. Туда, где все возможные комбинации могут повторяться. Далеко за горизонтом у всех нас могут быть аватары.

Но это еще не все. Большой взрыв мог быть не единственным. Есть множество сценариев мультивселенной, и наша вселенная может оказаться лишь одним островом в громадном космическом архипелаге. Эта идея принадлежит Андрею Линде. Вот наша вселенная внизу справа (рис. 2). Она простирается далеко за пределы нашего горизонта, но это всего лишь остров, одна область пространства-времени среди многих других.

Это всего лишь одна из версий мультивселенной; есть еще одна. Представьте себе отдельные трехмерные пространства, вставленные в общее четырехмерное пространство. Как если бы муравьи ползали по двумерной плоскости и не замечали другую популяцию муравьев на параллельной двумерной плоскости, даже если бы их разделяло очень малое расстояние. Эта мультивселенная – все еще спекулятивная физика, поскольку у нас нет проверенной в боях теории, которая бы описывала исходную точку Большого взрыва.

Множество вселенных.

У физиков ХХI века есть два фундаментальных вопроса, упомянутых в этом дереве решений. Первый – было ли больших взрывов много, или все же он был один? Второй – если больших взрывов было много, все ли они управлялись одними и теми же законами физики? Многие теоретики думают, что нет. Они думают, что больших взрывов могло быть много, и каждый мог привести к миру со своей геометрией, со своими частицами, с взаимодействиями разной силы и так далее. Если так, могло получиться много мертворожденных или стерильных областей. Законы, по которым они существовали бы, не допустили бы того сложного устройства, которое привело к нашему появлению. А если так, вряд ли мы появились в типичной вселенной. Скорее, наша вселенная – тот нетипичный случай, в котором мог появиться наблюдатель. Это называется антропным отбором.

Перенесемся на 400 лет назад, в еще доньютоновские времена, к Кеплеру. Кеплер считал, что Земля уникальна, и ее орбита соотносится с орбитами других планет через красивые математические пропорции, связанные с пятью платоновыми телами. Теперь мы понимаем, что существуют квинтиллионы звезд, каждая с планетной системой. Орбита Земли особенна только тем, что она находится в пределах радиусов и эксцентриситетов, совместимых с жизнью, при которых вода может существовать, не закипая и не замерзая.

Возможно, мы появились благодаря аналогичному концептуальному сдвигу куда большего масштаба. Так же как Земля может быть особенной планетой среди квинтиллионов других, в гораздо большем масштабе, и наш Большой взрыв мог быть особенным. В этой широчайшей космической перспективе то, что мы называем законами вселенной, может быть просто местечковыми подзаконными актами, управляющими нашим кусочком космоса. Некоторым до сих пор не нравится идея мультивселенной, поскольку она делает тщетной надежду на упорядоченное объяснение всех фундаментальных физических величин. Такой же тщетной, как нумерологический квест Кеплера в попытке понять устройство Солнечной системы.

Но физическую реальность не интересуют наши предпочтения, и нам не стоит находиться в плену у догм. В качестве некоторого утешения можно осознать, что пространство и время в большем масштабе могут иметь структуру настолько же сложную, как флора и фауна богатой экосистемы. Наша текущая концепция физической реальности может быть так же ограничена по отношению к целому, как концепция Земли, построенная планктоном, чья вселенная – ложка воды.

Около 10 лет назад я был на конференции в Стенфордском университете, где нас спросили, сколько бы мы поставили на то, что концепция мультивселенной – часть реальной науки. Я сказал, что если взять шкалу, которая начинается моей аквариумной рыбкой, продолжается моей собакой и заканчивается моей жизнью, я уже почти на уровне собаки. Андрей Линде, который потратил 25 лет на изучение «вечной инфляции», сказал, что почти готов поставить свою жизнь. Когда об этом рассказали великому теоретику Стивену Вайнбергу, он сказал, что с радостью поставит на кон собаку Мартина Риса и жизнь Андрея Линде. Что ж, Андрея Линде, моей собаки и меня уже давно не будет в живых, когда выяснится истина, но это не метафизика. Это весьма спекулятивно, но это увлекательный предмет исследования, и это может быть правдой.