Читать книгу "Похищенная принцем - Оливия Дрейк"

Даже если он в самом деле любил эту свою Мимси. Даже если забинтовал Элли ногу собственным шейным платком, а теперь, как настоящий рыцарь, несет ее в спальню на руках. Ничто не отменяло главного: он похитил ее ради своих целей, наплевав на то, как это скажется на ее репутации.

Она сразу поняла, что они уже под сводами замка. Вокруг стало еще темнее, и ветер перестал ожесточенно трепать край ее плаща. В тишине она вдруг ощутила, как ровно вздымается и опадает его грудь – вплотную к ее груди. Демиан как будто совсем не устал от того, что нес ее на руках. Все так же, без усилий, он пронес ее по коридору и начал подниматься по крутой лестнице. Шаги его эхом отдавались от каменных стен.

Он отворил дверь плечом, захлопнул ногой и остановился посреди спальни. Откинув голову, Элли обнаружила, что он пристально и как-то странно смотрит на нее. От этого взгляда внутри просыпалось и разгоралось что-то… не влечение, о нет, вовсе не влечение! И протянуть руку, чтобы разгладить его мокрые и встрепанные волосы, ей тоже совершенно не хочется! Вот, она даже сжала пальцы в кулаки!

Как бы очарователен (порою) ни был Принц-Демон, нельзя забывать главное: с ним надо быть настороже. Не забывать, что он – негодяй и игрок, беззастенчиво использующий людей ради своей выгоды.

– Пожалуйста, поставьте меня на пол, – твердым голосом приказала Элли. – Дальше я справлюсь сама.

Где-то глубоко в его груди родился хрипловатый смешок; Элли не только услышала его, но и ощутила.

– Откуда у меня подозрение, что послушной пациентки из вас не выйдет? Не опущу, пока не пообещаете оставаться в постели и не нагружать ногу.

– Да, разумеется! В конце концов, я все утро провела в постели!

Он поднес ее к кровати с пологом и уложил на матрас. С огромным облегчением Элли разжала руки и отпустила его. Блокнот при этом упал на одеяло.

Демиан не стал немедленно отступать назад; он стоял близко – слишком близко. Неторопливо – Элли почти болезненно ощущала его близость – расстегнул застежку у горла и помог ей снять плащ. Чувствуя неловкость и смущение от того, что лежит перед ним на кровати, Элли поспешно приняла сидячее положение.

Пока она стягивала перчатки, он поправлял подушки у нее за спиной. Затем снял с нее ботинки и позволил им упасть на пол.

– Должно быть, в постели вы рисовали? – спросил он с любопытством, подсовывая дополнительную подушку под ее раненую ногу.

Элли совершенно не хотелось обсуждать с ним свои привычки – особенно те, что связаны с постелью!

– Я… м-м… да. Мне показалось, сегодня удачный день для такого развлечения.

– Рад слышать, что вы нашли себе занятие.

Он сбросил плащ, перекинул его через спинку кресла, а сам подошел к камину. За то время, пока Элли здесь не было, огонь в очаге почти погас, хотя угли еще шипели и потрескивали. Демиан подбросил поленьев; Элли между тем в тревоге спрашивала себя, не собирается ли он остаться.

– Вовсе не обязательно со мной сидеть, – сказала она наконец. – Вы ведь наверняка хотите закончить с расчисткой дорожки… или со своими гроссбухами… или… еще с чем-нибудь.

– Все в свое время.

Повернувшись к ней, Демиан сунул руку в карман элегантного темно-синего сюртука. Надо сказать, несмотря на явно дорогой, отлично сшитый сюртук и брюки и белую рубашку с серебряными пуговицами, он ничем не напоминал цивилизованных джентльменов, доселе известных Элли. В нем было куда больше силы, властности. Нескрываемой мужественности, от которой у Элли учащался пульс.

В одну руку Демиан взял карандаш, в другую перочинный нож. Повернувшись к камину, начал точить карандаш и сбрасывать стружку в огонь. Элли не могла оторвать взгляд от четких, скупых движений его рук. Невольно вспоминалось, как он ощупывал ее лодыжку – сразу и с силой, и бережно. Интересно, а как бы ощущались его прикосновения на… других частях тела?

Внутри, в самых потаенных уголках ее существа стало жарко и влажно. Элли покраснела и поспешно отвела взгляд. О чем она только думает?! Какой стыд!

Никогда еще ни к одному мужчине Элли не испытывала ничего подобного. Впрочем, и мужчин-то за пределами семьи она толком не видела. Прикованная к дому и детской, занятая воспитанием младших кузена и кузины, встречать незнакомцев она могла лишь в церкви по воскресеньям да во время редких прогулок в парке. За все эти годы несколько раз случалось, что какой-нибудь знакомый заводил с ней вежливую беседу. Но, как правило, узнав, что Элли, хоть и приходится племянницей графу Пеннингтону, не имеет ни приданого, ни надежды получить наследство, мужчины теряли к ней всякий интерес.

Так что все свое сердце, без остатка, Элли отдала сочинению и иллюстрированию сказочных историй. С головой погрузилась в вымышленный мир – и вымысел давал ей силы жить. С нетерпением ожидала она конца каждого дня, когда утомительная работа окончится и можно будет взяться за перо. И капризы Беатрис, и ворчание дядюшки она теперь переносила спокойнее, ведь у нее был свой таинственный сад, свой источник радости, куда им ходу нет…

– Ваш карандаш.

Оторвавшись от своих размышлений, она увидела, что Демиан подошел к кровати и положил очиненный карандаш на стол. От его близости снова запылали щеки. Не в силах вздохнуть, она боялась даже поднять глаза, опасаясь, что во взгляде он прочтет ее тайные мысли. Нет, чем скорее он уйдет отсюда, тем лучше!

– С-спасибо, – выдавила она, обрадованная тем, что теперь он хотя бы разговаривает с ней вежливо. – Надеюсь, вы не станете возражать, если теперь я попрошу вас уй…

Но она замерла на полуслове, увидев, что он наклоняется и подбирает забытый на одеяле блокнот. То ли быстрота его движений, то ли ее замедленная реакция стали причиной тому, что Элли не успела возразить: миг – и он уже сидит у стола и листает страницы.

В панике Элли села и спустила ноги с кровати.

– Отдайте!

Он поднял глаза и взглядом пригвоздил ее к месту:

– Ноги на кровать, пожалуйста.

– Только если немедленно вернете мне блокнот!

– О чем вы так беспокоитесь? Есть что скрывать?

Он в самом деле осмелился раскрыть блокнот и разглядывать ее рисунки! Внимательно, с интересом, иногда приподнимая бровь.

Не обращая внимания на боль в ноге, Элли заковыляла по ковру в его сторону. Выхватила блокнот в кожаной обложке у него из рук и прижала к груди. Она была в ярости и чувствовала себя страшно уязвимой от того, что он без спросу проник в ее тайну.

– Негодяй! Как вы посмели смотреть без разрешения?! – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Прошу меня извинить. В самом деле, следовало спросить, – без всякого раскаяния в голосе отозвался он. – Я просто не понял, что вы так трепетно относитесь к своим работам.

И не успев закончить это «извинение» – скорее уж, новое оскорбление, – вскочил со своего места, обхватил ее за пояс и поволок обратно на диван. Не слушая возражений, снова уложил на одеяло и подложил ей под ногу подушку.