Читать книгу "Судмедэкспертиза. Увлекательная история самой скандальной науки - Кирилл Галанкин"

Но по ядам и отравлениям был во Франции более крутой специалист – Матье-Жозеф-Бонавентюр Орфила, каталонец, проведший бо́льшую часть жизни во Франции. Орфила был профессором судебной медицины Парижского университета и несколько раз избирался деканом медицинского факультета. В 1835 году на средства хирурга Гийома Дюпюитрена, завещавшего медицинскому факультету Парижского университета свои средства, Орфила создал музей патологической анатомии, названный в честь жертвователя. А в 1845 году Орфила пожертвовал 60 000 франков на создание музея сравнительной анатомии, который получил его имя. Оба музея существуют и поныне.

Орфила считается основателем токсикологии, науки об отравлениях, как общей, так и судебной. Его работа «Трактат о ядах, или Общая токсикология» («Traité des poisons ou Toxicologie générale»), вышедшая в 1813 году, была переведена на многие европейские языки. Помимо трудов по токсикологии, Орфила писал работы по судебно-медицинской химии. Особенно глубоко Орфила изучал отравления соединениями мышьяка, потому что этот яд сохранил свою популярность и в XIX веке. Итогом этой колоссальной работы стал труд под названием «Исследование отравлений мышьяковой кислотой» («Recherches sur l’empoisonnement par l’acid earsénieux»), вышедший в 1841 году.

Орфила выступал в качестве эксперта на суде над Мари Лафарж, которая в 1840 году была осуждена за отравление мышьяком своего мужа Шарля. Случай этот вошел в историю судебной медицины, поскольку Мари Лафарж была первой отравительницей, чья вина была доказана на основании прямых экспертных данных, полученных методами судебной токсикологии. Иначе говоря, без участия токсикологов доказать факт отравления не удалось бы.

Мари рано лишилась родителей. Ее отец погиб на охоте, когда девочке было 12 лет, а в возрасте 18 лет Мари лишилась матери. Запросы у нее были большими, а шансы составить удачную партию – низкими, поскольку красотой она не блистала и приданое имела средненькое, не нищенское, но и не крупное. Когда Мари исполнилось 23 года, она вышла за Шарля Лафаржа, владельца большого поместья, в котором имелась литейная мастерская (весьма доходное дело по тем временам, а если точнее, то казавшееся весьма доходным). Мари руководил голый расчет, никаких чувств к Шарлю она не испытывала, ее привлекал капитал в 200 000 франков, наличие которого афишировал муж, и принадлежавшее ему поместье. После свадьбы же выяснилось, что вместо большого капитала у мужа есть большие долги, что поместье представляет собой полуразвалившийся монастырь, который отец Шарля в свое время купил за бесценок, а литейная мастерская, что называется, дышит на ладан. Вдобавок ко всему Мари происходила из старинной дворянской семьи, а муж был внуком крестьянина и сыном мирового судьи, сумевшего сколотить небольшой капитал, столь неудачно вложенный в монастырские руины. Мари же, с ее приданым в 90 000 франков, выглядела на фоне Шарля просто миллионершей.

Мари потребовала развода, но Шарль согласился только на то, что не станет требовать от нее исполнения супружеского долга. Мари притихла, но спустя 5 месяцев после заключения брака предложила мужу написать завещания в пользу друг друга. Шарль согласился, но втайне от Мари отписал поместье своей матери. На следующий день после составления завещания Шарль уехал по делам в Париж и, будучи там, получил от Мари сладкий пирог, от которого почувствовал себя плохо, но ничего не заподозрил, решил, что пирог просто испортился в дороге. Он вернулся домой в больном состоянии. Семейный врач диагностировал холеру (обычное дело по тем временам). Мари ухаживала за больным мужем, которому становилось все хуже и хуже. Другой врач, приглашенный для консультации, подтвердил диагноз холеры (надо уточнить, что бактериологического исследования в 1840 году не производилось, тогда еще не имели понятия о микроорганизмах, французский химик Луи Пастер, создавший микробную теорию инфекционных заболеваний, начал свои исследования только в 1854 году).

Когда состояние Шарля стало тяжелым, его родственники, желая помочь Мари, организовали круглосуточное дежурство у постели больного. Одна из родственниц, которую звали Анна Брюн, заподозрила Мари в том, что та травит мужа мышьяком. На это указывал ряд косвенных обстоятельств, таких как белые хлопья в питье, которое Мари давала Шарлю, наличие у Мари шкатулки с белым порошком, получение мышьяка от садовника. Анна начала сохранять остатки того, что ел и пил Шарль, а самого Шарля пыталась предостеречь, настаивая на том, чтобы он не брал ни еды, ни питья из рук жены, но Шарль ее предостережениям не внял. 13 января 1840 года врач по фамилии Леспинас, уже третий по счету, диагностировал отравление мышьяком, а спустя несколько часов Шарль Лафарж скончался.

Судебный исполнитель организовал вскрытие тела Шарля и исследование порошка, который Мари выдавала за лекарство. Было установлено, на самом деле порошок представляет собой соль мышьяка, следы которого были найдены в тканях трупа. Для идентификации мышьяка использовалось новейшее научное открытие – так называемая проба Ма́рша, химическая реакция восстановления соединений мышьяка, предложенная в 1836 году английским химиком Джеймсом Маршем.

Мари Лафарж арестовали. В сентябре 1840 года начался суд, за ходом которого следила вся Европа. Адвокат Мари отрицал факт отравления, обвиняя в невежестве врачей, производивших вскрытие тела Шарля и пробу Марша. Также адвокат потребовал пригласить в качестве эксперта профессора Орфилу, извест-ного своими познаниями в химии и токсикологии, но судья это предложение отклонил.

Повторное исследование эксгумированного тела Шарля Лафаржа не обнаружило следов мышьяка. Правда, большое количество яда было найдено в остатках пищи и питья, сохраненных Анной Брюн. Теперь уже прокурор потребовал пригласить Орфилу, что и было сделано.

Орфила обнаружил мышьяк как в пище и напитках, так и в тканях трупа Лафаржа. Он объяснил, что ложноотрицательный результат исследования трупа на содержание мышьяка был обусловлен недостатком знаний и опыта у тех, кто его производил. Вина Мари была полностью доказана. Ее приговорили к пожизненной каторге, которая впоследствии была заменена пожизненным заключением.

Эта история имела продолжение. У Орфилы был заклятый оппонент – Франсуа-Венсан Распай, ученый-самоучка, снискавший известность исследованиями в области химии и физиологии. После суда Распай опубликовал несколько памфлетов, направленных против Орфила. В этих памфлетах метод, использованный Орфилой объявлялся ненадежным, а данные им заключения неубедительными. В ответ Орфиле пришлось прочесть курс публичных лекций, в которых он разъяснял основы токсикологии и методику проведения пробы Марша. Эти лекции стали первыми в истории лекциями по судебной токсикологии. К слову будет сказано, что Орфила также написал одну из первых работ по эксгумации трупов – «Трактат по судебной эксгумации» («Traité des exhumations juridiques»), опубликованный в 1830 году.

Известный хирург и анатом Поль-Пьер Брока вошел в историю как основоположник современной антропологии, а также судебной антропологии. В1859 году Брока основал первое в мире Общество антропологии в Париже, а в 1876 году – парижскую Высшую школу антропологии. Брока написал ряд трудов по антропологии и создал такие основные инструменты, как остеометрическую доску, позволяющую проводить точные измерения костей, краниометр, при помощи которого измеряют череп, гониометр, служащий для высокоточного измерения углов, и ряд других. Жаль только, что внедрение измерений костей в судебно-медицинскую практику протекало очень медленно вплоть до тридцатых годов ХХ века.