Читать книгу "Нервный срыв - Бернадетт Энн Пэрис"

Я долго вожусь в ванной и еще дольше – в спальне: медленно натягиваю старые треники, пытаясь отложить момент встречи с Мэттью. Я ужасно подавлена и хочу лишь одного – лечь в постель и провести остаток этого кошмарного дня во сне. Я жду, что Мэттью окликнет меня и спросит, как я там, но слышу лишь, как он возится на кухне.

Наконец я спускаюсь вниз и заставляю себя оживленно болтать обо всем подряд, – о школе, о погоде, о встрече с Конни, – твердо решив не дать ему и слова вставить. Мэттью должен поверить, что случай на парковке ничуть меня не расстроил. Я даже отмечаю в календаре день школьного собрания, щебеча о том, как мне не терпится снова всех увидеть и приступить к работе. На самом же деле меня терзает беспокойство, и приходится заставлять себя есть ризотто, которое приготовил Мэттью. Мне хочется рассказать ему о машине, дежурившей – как я думаю – напротив дома сегодня утром, но нельзя: после фиаско с парковкой это будет очередным подтверждением моей истеричности и паранойи.

14 августа, пятница

Со дня убийства Джейн прошло четыре недели. Не верится, что за такой короткий срок моя жизнь кардинально изменилась. Страх и чувство вины – мои постоянные спутники, и я уже не могу вспомнить, каково было жить без них. А вчерашнее недоразумение с машиной и вовсе меня подкосило. Если мне и требовалось еще какое-то доказательство того, что я на верном пути к деменции, я его получила.

Очень трудно выйти из подавленного состояния. Я вяло сижу в гостиной перед телевизором и, как зомби, пялюсь все в тот же «магазин на диване». Телефон звонит около десяти и включает во мне режим паники: дыхание перехватывает, а сердце разгоняется так, что в голове все плывет. Я вдруг понимаю, что у меня уже выработался рефлекс: испытывать страх всякий раз, когда я слышу звонок. Даже если включается автоответчик и становится ясно, что это не преследователь, напряжение не спадает: ведь я знаю, что он еще позвонит.

Щелкает крышка почтового ящика, и я вздрагиваю. Как случилось, что от любых звуков (не только от телефонных звонков) у меня теперь учащается сердцебиение, а по телу пробегают мурашки? Как я стала такой пугливой? Мне стыдно; стыдно, что во мне не осталось прежней силы, что я позволила какой-то ерунде сломить меня. И мне противно, что я, затаив дыхание, прислушиваюсь к скрипу гравия под удаляющимися шагами почтальона, желая убедиться, что это не убийца просунул что-то в ящик. Противно, что ноги подкашиваются, когда я, разбирая почту, вижу адресованное мне письмо. Противно, что у меня трясутся руки, потому что письмо может быть от него. Не хочу его открывать, но какая-то сила заставляет меня разорвать конверт, потому что не знать еще страшнее, чем знать. Внутри сложенный лист бумаги. Медленно разворачиваю его и с трудом отваживаюсь взглянуть на текст.

Дорогая Кэсс!

Спасибо за ваше письмо. Не могу передать, как это важно для меня: знать, что у вас сохранились теплые воспоминания от встречи с Джейн. Я помню, как она тогда вернулась довольная и говорила, что вы отлично пообщались. Хорошо, что и у вас остались те же чувства. Мне очень приятно, что вы нашли время написать. Невероятно важно получать такие письма поддержки, когда вокруг все рушится.

Спасибо, что спросили про девочек. Они страшно скучают по маме, но, к счастью, еще слишком малы и не понимают, что произошло. Они знают только, что их мама стала ангелом.

Судя по вашему адресу, вы живете практически рядом. Если встретите меня где-нибудь (к несчастью, меня теперь многие узнают на улице), пожалуйста, подойдите поздороваться. Я понимаю – люди часто не знают, что сказать, но мне тяжело, когда меня пытаются избегать.

Всего хорошего,

Алекс

Я даже не заметила, как задержала дыхание, и теперь наконец воздух прерывисто выходит из легких. На глаза наворачиваются слезы – и от облегчения, что это письмо оказалось таким теплым, и от острого сочувствия к мужу Джейн. Его слова благодарности стали для меня бальзамом на душу. Вот только он не написал бы их, если бы знал, что в ту ночь я бросила Джейн на произвол судьбы. Перечитываю письмо, и каждое слово отравленной стрелой ранит мою совесть. Меня вдруг охватывает безумное желание рассказать ему правду. Конечно, он может меня осудить. Но вдруг он все-таки скажет, что я ничего не могла сделать, что Джейн была обречена и от меня ничего не зависело? И тогда – если я услышу это от него – может быть, я сама в это поверю.

Звонок телефона возвращает меня к реальности, где нет ни покоя, ни прощения – лишь бесконечный страх и бесконечное преследование. Я хватаю трубку, едва сдержав желание заорать, чтобы он оставил меня в покое; не нужно ему знать, как я напугана. Так что мы молчим и ждем, каждый согласно собственному плану. Секунды проходят одна за другой. Я вдруг понимаю, что если я чувствую исходящую с того конца провода угрозу, то он может чувствовать мой страх, и уже собираюсь повесить трубку, как вдруг замечаю, что звонок сегодня какой-то не такой.

Напрягаю слух, пытаясь разобраться. Где-то на заднем плане можно различить едва слышимые звуки. Как будто слабый шепот, или ветер, или шелест листвы. Как бы то ни было, это означает, что он на улице. Ужас, затаившийся где-то под ложечкой, разрастается, угрожая поглотить меня. Адреналин заставляет меня бежать в кабинет и открывает мои затуманенные паникой глаза; я смотрю в окно и вижу пустую дорогу. Я почти испытываю облегчение, но страх не желает сдавать позиции и напоминает: это еще не значит, что убийца не затаился где-то рядом.

От ужаса моя кожа покрывается капельками пота. Я хочу позвонить в полицию, но что-то (разум, наверно) подсказывает мне, что если даже они приедут и обыщут весь сад, то никого не найдут. Он – мой мучитель – слишком умен, чтобы так просто попасться.

Не могу оставаться в доме, как животное на бойне, ожидая, пока он определит мою участь. Выбегаю в холл, обуваю первую попавшуюся пару обуви, хватаю со столика ключи от машины и открываю входную дверь. Осматриваюсь по сторонам; путь, кажется, свободен, но рисковать понапрасну не хочется. Отпираю машину брелоком и за секунду преодолеваю разделяющие нас несколько ярдов. Оказавшись внутри, запираю все двери и в спешке, тяжело дыша, выруливаю за ворота. Проезжая мимо дома, который еще недавно продавался, вижу стоящего во дворе мужчину и узнаю его: это он бродил рядом с нашим домом. Непонятно, есть ли у него в руке телефон, да и не важно; это может быть мой преследователь, это может быть убийца Джейн и ее тайный любовник. У него там прекрасный наблюдательный пункт – видно, когда Мэттью по утрам уезжает на работу, оставляя меня одну.

Пора уже идти в полицию. Но сначала нужно поговорить с Мэттью. Расскажу ему о своих подозрениях, и пусть он подтвердит, что они не беспочвенны, потому что я не хочу снова сделать глупость. Лучше опозориться перед ним, чем перед полицией. Нельзя просить их проверить мужчину из соседнего дома, не имея ни разумных доводов, ни поддержки Мэттью; они и так уже, наверно, считают меня идиоткой из-за того, что я не могла отключить сигнализацию.