Читать книгу "Грязь кладбищенская - Мартин О Кайнь"

– Это наглая ложь, Со-ан-со! Я умерла, и после меня ни пенни долгов не осталось. Как птичка в небе, слава Отцу Небесному. Вот стерва! “Товары у нее неоплаченные…”

Муред, эй, Муред!.. Слыхала, что сказала наша Норушка Портер? Ой, я лопну! Лопну я! Я лопну!

Интерлюдия номер пять

Грязь, прахом удобренная

1

Я Труба Кладбищенская! Пусть услышат голос мой! Он должен быть услышан…

Здесь, на кладбище, беспрестанно снует челнок: белое покрывает черным, красивое уродливым, внахлест кладет уто́к пенной прозелени, плесени, слизи, ила и туманной бледности лишайника на золотую основу кос из переплетенных шелковых локонов. Шершавый покров безразличия и небрежения соткан из золотистых прядей заката, из серебряной паутины лунного света, из усыпанной драгоценностями мантии славы и из податливых комков пуха неверной памяти. Ибо материя для этого ткача – не что иное, как гладкая, послушная глина, его ткацкий станок – сор и хлам, на котором выросли видения – и того, кто направил свою колесницу к самой яркой звезде на небесной тверди, и того, кто сорвал гроздь запретных плодов в самой глубокой тьме. Беспокойство видений, чистое сияние ускользающей красоты, истома страждущего желания – вот валяльные воды этого древнего ткача.

На земле все одето покровом вечной юности. Нет ливня, что чудесным образом не пробудил бы в траве мириады грибов. Цветы дремотного мака, словно грезы богини плодородия, объемлют каждый луг и поле. Початок кукурузы желтеет от бесконечных поцелуев солнца. Сном веет голос водопада и изливает свои струи в пересохшие губы лосося. Старый крапивник весело скачет под широкими листьями, любуясь трепетными прыжками своих птенцов. Добытчик выходит в море с песней на устах, и песня его полна жизненной силы прилива, ветра и моря. Стряхивая капли росы в первых солнечных лучах, юная дева ищет неистощимый волшебный кошель, чтобы с его помощью нарядиться в прекрасные одежды, драгоценности и самоцветы, по которым давно изнывает ее сердце.

Но некий чародей спалил зеленое платье деревьев своей проклятой колдовской палочкой. Золотые пряди радуги срезаны порывом восточного ветра. Чахоточный румянец проступил в закатном небе. Молоко густеет в вымени коровы, ищущей убежища в укромном месте у стены. Невыразимая немая печаль в голосах молоденьких подпасков, стерегущих ягнят на вересковых пустошах. Работник в поле спускается с опрятно сметанного стога и, обхватив себя руками, похлопывает по бокам, ибо черные пузыри ненастья уже набухают в небе на севере, а шумные караваны пестрых гусей устремляются на юг.

Я Труба Кладбищенская. Пусть услышат голос мой! Он должен быть услышан…

2

… Кто ты?.. Что за старый скелет они опять пихают на меня сверху?.. Жена моего сына, не иначе. Да нет, ты уж никак не из Лиданей. Ты белобрысый, а среди Лиданей отродясь не бывало белобрысых. Черные все были. Черные, как черника. Да и моя семья тоже, кроме Нель, заразы!..

Ты, должно быть, родственник Патрика Лауруса. Я же должна тебя знать. Ты у Патрика Лауруса второй парнишка или третий?.. Третий… Всего-то девятнадцать лет… Ты еще слишком молод, паренек, чтоб приобщаться к покойницкому ремеслу… Девять месяцев как слег… Чахотка! Вот что тебя доконало. На этом кладбище таких пруд пруди… Кабы не захворал, собирался ехать в Англию… Говоришь, совсем было собрался… Парни и девушки из Баледонахи уехали неделю назад… И с Паршивого Поля! Ну, эти уж пускай не возвращаются!.. Правда твоя, мой мальчик. Думаю, там можно сколотить состояние… Говоришь, не слышал ничего насчет креста надо мной. Теперь о нем даже не заикаются… Ни словечка, говоришь… Он вспомнил про это, когда зашел тебя проведать. И что сказал?.. Ты не робей, не стесняйся, расскажи мне, парнишка. Уж честное слово, тебе следовало бы знать, что к Бриану Старшему у меня ни любви, ни привязанности не было… Говоришь, люди с Сайвиной Обители все взяли да тоже переехали в Англию! Еще бы. Ты разве не знаешь, что все они сроду были поденщики да наемные работники, всегда, искони… А не свали тебя болезнь, ты бы тоже поехал… Деньги зарабатывать. Только теперь тебе поздновато рассуждать, как заработать денег… Так Бриан Старший-то что сказал?.. Что ж ты прямо вымолвить не можешь?.. “Эта старая кошелка креста не заслужила, – сказал. – Ее род не приучен кресты ставить. Мужчина, который не может прокормить собственных детей – Патрик Катрины – говорит о том, чтобы поставить крест из лучшего, Островного мрамора!” Так и сказал?.. Видать, по-прежнему меня ненавидит до печенок…

Говоришь, Бриан Старший ездил в Дублин. В Дублин!.. Этот зудила – и в Дублин… И видал там человека, приделанного к верхушке каменного столба![87] Жалко только, что тот человек и сам столб не рухнули вниз, на этого зудилу!.. Портер там хороший, говорит… Чтоб ему этот портер дьявол в глотку влил через его же гундосый нос!.. Женщины в Дублине красивые!.. Вот ведь жалость какая, что он к ним туда сразу не поехал еще давным-давно, когда я ему дважды отказала! То-то дублинские женщины восхищались бы его косолапыми ногами и сутулой спиной… И видел диких зверей!.. Да более дикого и злобного зверя, чем он сам, еще поискать, тут дважды и думать нечего… И судья расхваливал его до небес! Судья-то, видать, вовсе без ума был … “Поразительно, что такой пожилой человек, как вы, да в таком возрасте, вызвался проделать столь долгий путь, чтобы оказать содействие суду!” Ну точно, судья совсем был полоумный, если ему сразу не стало ясно, что тот дочке своей и мужу ее содействие приехал оказывать, мерзкий зудила!..

Ты вот думаешь, что молодой парень вроде тебя не может нести подобную чепуху, а сам, если будешь продолжать в таком же духе, станешь совсем как Шонинь Лиам или Бридь Терри. Я-то ждала услышать от тебя новости про суд, а ты мне рассказываешь, что люди из Пастушьей Долины уехали в Англию. Да пусть катятся! Скатертью дорога! Черт бы их побрал, этих людей из Пастушьей Долины! Даже не явились, бродяги, на мои похороны…

Божечки! И значит, сын Нель получил восемьсот фунтов… Это при том, что он был не на своей стороне дороги. А ты уверен? Может, Нель, зараза, пять или шесть сотен приписала… О, так в газете было! И ты сам эту газету читал. Шесть недель тому назад… В “Голуэе”. Ой, да на эту газету и внимания обращать не стоит… А еще было в “Репортере” и в “Ирландце” тоже!.. И с ним полный порядок, говоришь… И костыли теперь бросил совсем… И снова может браться за любую работу… Боже всесильный! Ох, судья совсем полоумный был. Ему что же, не сказали, что сын Нель шел не по своей стороне дороги? Это священник все подстроил. Кто же еще!

Она пожертвовала священнику пятьдесят фунтов на мессу? Может себе позволить, зараза. Сын у нее в добром здравии, денег полно… И пожертвовала десять фунтов на мессу за упокой моей души!.. Протянула их священнику прямо при Патрике, говоришь… Ой, да мне что от мессы, что от денег этой заразы никакого проку, сынок…