Читать книгу "Сын ведьмы - Симона Вилар"

Она умолкла, вятичи, потрясенные, тоже молчали. И тут кто-то спросил:

– А разве можно с Ящером сражаться? Он ведь нас от захвата чужаками оберегает. И если даже Глоба мог потеснить его… то против иноземной рати он тоже не сможет устоять.

Удал это спросил. Ведьма тут же подошла к нему, окинула оценивающим взглядом. Потом улыбнулась широко. И пусть она старухой прикидывалась, а зубы у нее были, как у девки молодой.

– Ты тоже хочешь попытать свою удачу против Ящера, хоробр? Что же, мне это любо. Может, тебя и выбрать мне, чтобы узнать, каков ты?

Удал побледнел, силился улыбнуться, но не получилось. Одно дело – похваляться, что готов к Ящеру, другое – когда ведьма вот так сразу готова выбор на тебе остановить. И попятился парень, отступил.

Ведьма заметила его страх и отвернулась. Вздохнула разочарованно. И к людям обратилась:

– Чего застыли? Или Ярилу гулянием не желаете почтить? Вон, как погляжу, удалого молодца вы божеством обрядили. Ишь как хорош! Ну что смотрите? Веселитесь! А я тут, в сторонке постою.

Поди тут развеселись, когда сама жрица смерти, проводница к Ящеру, за тобой наблюдает. Ну да медовуха постепенно сделала свое дело, к тому же нельзя уныло Ярилу праздновать. Хоть час, да наш, как говорится. И вновь пошли хороводы, вновь парни и девки кружились со смехом парами, бабы разносили угощение, мужики хмелели как от меда стоялого, так и от веселья всеобщего.

Кто-то крикнул:

– А где гусляр Добрян? Ведите его сюда, пусть грянет плясовую.

Будто своих рожков и бубнов им было мало. Но Добрыня все же принес гусли, ходил в толпе, перебирая звонкие струны. На нем был пышный венок, почти занавесивший глаза, смотреть из-под нависающих соцветий приходилось, задирая голову. Но так хоть лицо прикрыто, остальное темная густая борода скрывала. Пару раз даже неподалеку от самой Малфриды прошел. Эх, как бы переговорить с ней, как на откровенность вызвать? Сознаться, что ли, сразу, что он родная ее кровиночка? Однако было в Малфриде нечто, что заставило Добрыню растеряться, когда он встретился с ней взглядом. Вот это да! Он уже всякого в жизни повидал и считал, что напугать его не так-то просто. А вот почувствовал давящий ведьмин взгляд… и поспешил затеряться в толпе. Проклятье! Как же так? И что теперь ему делать?

Ведьма что-то спросила у сидевшего рядом Домжара, указывая на гусляра. И нахмурилась, выслушав ответ. Добрыня мог побиться об заклад, что ей не понравилось, что кто-то из чужого мира пришел в эти глухие края. И даже догадывался, что она говорила послушным волхвам: дескать, раз чужой пришел, то либо убейте, либо оставьте навеки тут, чтобы тайны ваши не разносил. Да, большую власть имела Малфрида над заокскими вятичами. Надо собраться с силой, чтобы все же заставить ее прислушаться к нему… привлечь внимание, вызвать на откровенность.

«Успеется!» – решил Добрыня. Главное, что он уже не сомневался, что это та, которая нужна ему. Пока же только наблюдал.

Ближе к закату Малфрида смешалась с толпой. Смотрела, как парни, соревнуясь, канат перетягивают, как стараются переплясать друг друга, как борются взахват и швыряют тяжелые валуны в воду – кто дальше метнет. Для состязаний многие были полуодеты, тела лоснились от пота, мышцы вспучивались буграми. Добрыня видел, как Малфрида наблюдает за ними – почти с плотоядной улыбкой, к некоторым подходит, касается руками. Было что-то отвратительное в столь явном плотском интересе старухи к молодым парням. Многие отступали от нее, другие замирали, смотрели неотрывно, и лица их были словно каменные, бледные, напряженные. Тут и хмель с них сходил. Кажется, и вздохнуть могли лишь тогда, когда чародейка оставляла их. А вот к девичьему хороводу Малфрида проявляла куда меньше интереса. Время от времени пройдет – девушки в сторону подаются, одна даже чувств лишилась. Малфрида подошла, посмотрела и фыркнула насмешливо. Прочь пошла.

– Слабых Ящеру не надо. Да и не так хороша она, чтобы быть избранной.

Добрыня стал догадываться, что ведьме все едино, кого выбрать среди красавиц. Лишь скользнет взглядом, пожмет плечами и вновь идет туда, где парни состязаются. Домжар обычно следовал за ней, говорил что-то, склоняясь, – кажется, рассказывал то про одного, то про другого молодца. Был даже весел. Но когда ведьма начала указывать на парней, волхв посерьезнел лицом. Да и вятичи, похоже, поняли, что ведьма сделала свой выбор. К ней подвели двоих – обряженного Ярилой Миху и того самого богатыря Удала.

Народ замер в стороне, наблюдал. Ведьма вроде бы выбрала Миху. Гладила его по волосам, по сильному телу. Юноша пятился, но она, шагнув за ним, вновь трогала. В этом было что-то неприличное, похотливое. Добрыня незаметно приблизился. Было у него чувство, что чародейка не для Ящера выбирает молодца, а себе. И она словно почуяла его взгляд, резко оглянулась, их взоры встретились. Он хотел отвернуться, но не смог. Узнал эти молодые зоркие глаза на костистом морщинистом лице, ощутил волнение, какого не мог сдержать. «Вот сейчас подойду и скажу ей все…»

В этот миг раздались крики, отвлекшие обоих.

– Ведут! Глобу поймали и дочку волховскую. Вон они, смотрите!

Домжар, забыв о степенности, первый кинулся, расталкивая собравшихся. Так и есть, люди Вышезора вели беглецов, грубо подталкивая их в спину. Руки у обоих были связаны, сами выглядели испуганными. Сава шагал с низко опущенной головой, поглядывал затравленно, на скуле красовался кровоподтек. Забава, растрепанная, без обычного венка, шла с гордо поднятой головой, на расступающихся родовичей смотрела с вызовом. Этой девушке было не занимать своенравия, она знала, что отец защитит ее. Он и впрямь сразу к ней подошел, потребовал развязать дочь.

– Они прятались в дупле старого дуба у болот, – поясняли приведшие.

А довольный Вышезор гордо произнес:

– Пусть Забава перед всем честным народом покается, как на такую дерзость решилась. Это ты ее подучил, Домжар? А ты, Малфрида великая, что скажешь? Узнала Глобу?

– Как его не узнать? – Ведьма приблизилась к пленнику, долго смотрела. Так иная молодица на полюбовника смотрит – пылко, влюбленно, просияв лицом. – Вот и ты, сокол мой светлый, – молвила. – Уж никак не чаяла, что вновь свидимся.

Вроде ласково говорила, но как-то печально.

– Такова, видно, судьба, – добавила.

Добрыня наблюдал украдкой: узнает ли парень ту, которую в бреду звал, чье имя повторял во сне? Или старообразная Малфрида ему не по сердцу придется?

Сава смотрел на нее сперва удивленно, потом глаза его расширились. Он стал крупно дрожать, его грудь вздымалась, он заметался в удерживавших его путах.

– Уйди! Уйди, ведьма проклятая! Во имя Отца и Сына и Святого Духа сгинь, сатана!

И Малфрида отшатнулась. Но уже в следующий миг кинулась на парня, ударила, да так, что кровавый след от когтей у него на лице остался.

– Охристианился, пес! Ты… с ними!.. За то поплатишься мне!

Она больше не прикасалась к Саве, но он вдруг стал дико кричать, упал на землю, заголосил. А потом затих, подергиваясь и суча ногами, глаза его закатились.