Читать книгу "Тайфун Дубровского - Ева Мелоди"

* * *

Выходим из такси, вокруг яркие вывески, магазины, бары, клубы. Я с интересом оглядываюсь по сторонам, пока Соня тащит меня за собой, вверх по лестнице. Пройдя высокие ступеньки оказываемся в небольшой кучке молодежи, которая пытается пройти в клуб. Расталкивая народ локтями, Соня пробирается к охраннику, что-то говорит ему по-английски — я хоть и учила язык, но понять не успеваю… и нас пропускают без очереди.

— А этот твой одноклассник, он русский? — спрашиваю с надеждой, только сейчас поняв, что языковой барьер — штука серьезная. По сути без Сони я как слепоглухонемая.

— Не-а, он местный и по-русски ни бельмеса, — обрывает мои мечты на корню Боровикова. Но ужасно общительный, — добавляет со смешком.

— Отлично. И как я тут буду? Блин, зря я…

— Ой, Машка, не боись, тут отличное заведение, тихое, уютное.

— Давай выпьем… и домой, а? — произношу жалобно. Хотя пить уже совершенно не хочется.

— Вижу, что нервничаешь. Пожалуйста, доверься мне. Все будет хорошо. Потанцуем немного, расслабимся.

Глава 13

Даже не знаю, почему этой девушке удается все, что ни задумает! Соня обладала удивительным обаянием, вот прямо тянешься к ней, поневоле проникаешься доверием. Я совершенно не намеревалась танцевать, и пить абсолютно не хотелось. Впрочем, в последнем Соня не стала настаивать, наоборот, поддержала меня, и мы заказали вместо выпивки зеленый чай и по чизкейку. Боровикова заверила, что кондитерка тут изумительная, и я не смогла устоять — решила попробовать. И она не обманула — я съела свою порцию с огромным наслаждением. А потом Соня потащила меня на танцпол, небольшой, уютный, свет приглушенный. Поневоле раскрепостишься, даже если очень стеснителен. Тем более Боровикова заявила, что это исключительно в целях борьбы с калориями после съеденного тортика. И вот двигаемся под Мадонну, «Frozen», как оказалось, обе знаем ее наизусть, поэтому дружно подпеваем во всю мощь легких, думая каждая о своем «замороженном» объекте безответных чувств. И так хорошо мне в этот момент, что на минуту даже забываю о Дубровском… И тут вижу перед собой его физиономию!

Ничего себе! Нас выследили? Приехали отчитать за неповиновение и забрать?

Фигушки! Мы танцуем, и пусть все горит синем пламенем!

После Мадонны заиграло что-то очень быстрое типа Продиджи, но даже то, что я совершенно не умею двигаться под подобную музыку, не заставило меня покинуть танцпол. Ну и Соня конечно меня поддержала, хотя на нее невозможно было смотреть без смеха. Зато задор притягивал внимание и поднимал настроение. Какая кому разница, как мы двигаемся.

Ну а Дубровские, оба, выбрали место возле бара, заказали что-то, похоже виски, и сидели наблюдали за нашими танцами. Не сводя глаз, что раздражало.

Особенно, когда заиграла Ruelle — Monsters

Monsters stuck in your head

Монстры поселились в твоей голове:

We are, we are, we are

Мы там, мы там, мы там!

Monsters under your bed

Монстры живут под твоей постелью:

Подпеваю, перевод мне хорошо знаком. И думаю в этот момент о том, что мои мысли о Дубровском — те самые монстры, которые поселились в моей голове, потихонечку сводя с ума. Завладевая без остатка. И нет ни выхода, ни спасения.

Почти конец песни, и тут Дубровские, оба, как по команде встают и направляются в нашу сторону. Но мы с Соней настолько слились с музыкой и нашими внутренними переживаниями, что нам уже все равно, даже если сейчас на плечо закинут и вынесут из клуба… Наверное, именно это они и намереваются сделать, у обоих суровое выражение лица, говорящее: ну ты попала, сейчас отшлепаю. Страшно ли мне? Очень! С ума схожу от внутренней паники. Но сдаваться не собираюсь без боя.

И снова меняется композиция, на этот раз опять хорошо мне знакома песня Ruelle — This is hunt…

Это и впрямь похоже на охоту! Невозможно подобрать более подходящую песню!

Владимир приближается ко мне и обхватывает за талию.

Shadows break the dark

And we know that it can be verified

Our fate is beckoning

It's beckoning

Тени разрывают темноту,

И мы знаем, это проверено.

Наша судьба манит к себе,

Подзывает.

Моя судьба… Даже если никогда тебя больше не увижу, а так и будет, я запомню каждую минуту, проведенную с тобой. Даже самую неприятную. Перед глазами как в замедленной съемке пробегает наша история… Дурацкое знакомство, мои обмороки…

This is the hunt — Это охота.

И я ничего не могу поделать, противостоять… Остается лишь покориться.

Но Дубровский удивляет меня, спрашивая хриплым вопросом:

— Потанцуешь со мной?

— Да.

Подумать над ответом не успела, в голове полный раздрай. Нет, скорее, его приближение вызвало маленький апокалипсис внутри меня…Сейчас там зарождается буря… или даже тайфун, который снесет все на своем пути. Настолько сильны ощущения, и в то же время — противоречивы эмоции…

Это и страх, что колотится в горле, и некое предвкушение. Не могу себя контролировать, но и показать чувства не смею. До последнего надеялась, что этого сближения не произойдет, что смогу удержать дистанцию.

Вспоминаю его слова:

— Ты боишься меня? Я такой страшный?

О Боже, нет конечно! Не страшный… Я боюсь потому что от твоей красоты у меня перехватывает дыхание…

Поворачиваю голову, и понимаю, что Соня испытывает сейчас приблизительно те же эмоции… Александр выглядит очень напряженным, взволнованным. Это все что успеваю заметить, потому что собственные переживания захлестывают с головой и уносят в параллельное пространство.

13/2

Музыка останавливается, но Владимир не отпускает меня. Наоборот, прижимает к себе все сильнее. И я замираю, не в силах сопротивляться его магнетизму, точно птица, попавшая в силки.

— Ты еще долго будешь издеваться надо мной, Маша-а? — произносит Дубровский и от этих его слов понимаю, что лечу в пропасть. Его лицо совсем близко, губы касаются моих губ, дыхание срывается… Его губы восхитительны, твердые, и в то же время нежные, с легким привкусом виски, они дурманят разум… Он жадно целует меня, проникая в рот языком.

В этот миг сознание исчезает, а чувствительность обостряется, каждая клеточка замирает от наслаждения. Закрываю глаза, крепко сжимаю его шею, ища в этом объятии защиты от него же. От властных, грубоватых прикосновений внутри разгорается пожар. Мне всегда казалось, что такие минуты должны быть наполнены нежностью, но невозможно сейчас назвать Дубровского нежным… Он скорее неистов, его страсть на грани грубости, но это безумно возбуждает.