Читать книгу "Ассистентка антиквара и город механических диковин - Варвара Корсарова"

— Сырный пирог? Блинчики? — поразилась Аннет. — Неужели вы умеете готовить?

— Еще как, — подтвердил Максимилиан, смеясь глазами — Недаром в армии я кашеварил на полевой кухне.

У Аннет от удивления вытянулось лицо.

— Вы что, были этим… военным поваром? Не участвовали в сражениях, а варили солонину и раздавали галеты?

Максимилиан расхохотался.

— Ага, я вас разочаровал. Сплетники в конторе сильно приукрасили мою биографию. Верно, я служил в армии, но за дуэль меня разжаловали в рядовые и сослали на кухню. А потом забрал к себе в личные повара генерал. Так что я не только перловую кашу умею сварганить, не сомневайтесь. У старичка были весьма изысканные вкусы.

— По какому поводу вы ввязались в дуэль?

— Юношеская глупость, — махнул рукой Максимилиан. — Принял за чистую монету нежные улыбки сестрички милосердия, которая предпочла лейтенанта. Никто не пострадал. Мой соперник принес извинения, когда его зазноба уехала с полковым капельмейстером. На кухне я неплохо устроился. Сытно, тепло.

— Ну вы и герой половника и сковородки! — съехидничала Аннет.

— И даже был ранен на кухонном поле боя. Вы, поди, думали, что я лишился мизинца в рукопашной схватке с врагом? — продолжал веселиться Максимилиан. — Ничего подобного. Мне его случайно отрубил тесаком для мяса второй кашевар. Нервный был парнишка, страдал после контузии.

— А нос вам сломали скалкой, когда вы не сошлись с поваром во мнении по поводу раскатки теста для пирожков?

— Нет, нет. Нос — другая история. Когда удерживаешь титул полкового чемпиона по боксу, будь готов распрощаться со смазливой физиономией.

— Никогда раньше не встречала повара-боксера.

— С дипломом искусствоведа, заметьте. Получил его, когда ушел в отставку и решил вернуться в семейный бизнес.

— Вас нужно поместить в кунсткамеру. Что же, вы так и прошли всю Бирскийскую войну, отсиживаясь на полевой кухне?

Максимилиан посерьезнел.

— Труса я не праздновал. Через год меня восстановили в звании, забрали поварешку и всучили винтовку. Но любовь к ремеслу повара осталась, и я надеюсь поразить вас своими кулинарными талантами.

— Кстати, о талантах: у вас есть другие сенситивные дары?

— Есть, но я к ним редко прибегаю. Больше полагаюсь на другие свои качества. Однако умение внушать людям уверенность и активизировать подсознание оказалось крайне полезным в бизнесе. Поэтому дядя и любит поручать мне вытаскивать из ямы прогорающие отделения вроде вашего.

— Ладно, не хотите говорить о своих талантах, и не надо. Вам уже удалось произвести на меня впечатление. Ведь это было целью вашей откровенности, не так ли?

— Я просто хотел, чтобы вы узнали меня получше и начали относиться с большей симпатией. Вы уверены, что не желаете десерт? Тогда идем гулять. Хочу показать Часовую башню и «Корабль-в-бутылке». По пути обсудим планы поиска мастерской Жакемара.

Они двинулись вниз по улице к озеру. Тротуары заполнили прохожие. Сегодня кроме туристов попадалось немало жителей долин, и Аннет то и дело вздрагивала, когда замечала плотных чернявых мужчин в егерских шапках, брюках-гольф и клетчатых пиджаках. Ей хотелось поймать Швица и побеседовать с ним в присутствии Максимилиана, но пока никого похожего на своего таинственного преследователя она не встретила.

Ее внимание занимала еще одна группа людей, совершенно не похожих на праздных туристов. Неряшливые мужчины в рабочих комбинезонах и картузах сновали туда-сюда, держа в руках мерные рейки и странные приборы на треножниках. Они курили вонючие папиросы, сплевывали на мозаичную плитку, по-хозяйски рассматривали нарядные улицы Механисбурга и делали замеры.

— Рабочие золотодобывающей компании Форса, — объяснил Максимилиан. — Помните, у города скоро истекает право аренды земель? Форс фактически купит этот городок вместе с его жителями. Боюсь, тогда Механисбургу придет конец. Форс намерен изрыть его вдоль и поперек, чтобы найти залежи ископаемых.

Эти сведения встревожили Аннет. Ей нравился Механисбург. Здесь она чувствовала себя как в детской фантазии, полной диковин. Даже опасности, с которыми ей пришлось столкнуться, не уменьшали его очарования. В конце концов, какая хорошая сказка обходится без страшных приключений?

Часовая башня стояла на берегу озера. У подножия застыли немногочисленные туристы, задрав головы. Солнце слепило, люди прикладывали к глазам ладони, буклеты и веера. Ветер трепал ленты, шарфы и юбки.

Это было самое высокое сооружение в городе. Башня уходила в синеву неба. Ее двойник отражался в гладком зеркале озера. В стенах из красного кирпича в шахматном порядке разместились прямоугольные окошки. За тонкими, почти невидимыми стеклами сотни кукол разыгрывали сценки городской жизни: жестяные торговцы размахивали пучками моркови, цирюльники орудовали ножницами, пастухи гнали стада деревянных овец, на специальных подставках выезжали парусные лодки, ярко раскрашенные музыканты водили смычками по струнам.

Колокольчики вызванивали сказочную мелодию.

Самое длинное окно располагалось в центре стены. Оно поднималось к гигантским позолоченным курантам и показывало часть устройства. Неустанно крутились шестеренки — каждая размером с обеденный стол. В сердце башни раскачивался маятник. Он был так огромен, что весил не меньше тонны. На нем красовалось изображение солнца, как его рисовали на старинных иллюстрациях: пухлые щеки, круглые глаза и строгий взгляд. Маятник то пропадал, то появлялся в узкой щели проема, и тогда от нарисованного лика на туристов прыгали солнечные зайчики. Из глубины башни доносилось мерное уханье, давая понять: там, внутри, скрывается мощный и сложный механизм.

И дети, и взрослые восторженно перешептывались, наблюдая за представлением, которое шло от рассвета до заката. Аннет надела пенсне, задрала голову и так увлеклась, что не замечала, когда ее случайно толкали другие зрители; впрочем, Максимилиан стоял рядом и незаметно оттеснял самых небрежных зевак от своей спутницы.

— Угораздило же меня потерять фотографический аппарат! — посетовала Аннет вслух. — Думаю, он выпал в окно во время того досадного происшествия на дирижабле…

— Досадного?! — поразился Максимилиан. — Чудное слово вы подобрали. Вы тогда чуть не погибли, помните?

— Забудешь такое… но аппарата все равно жаль.

— Куплю вам новый, — неожиданно заявил босс. — Помнится, вы хотели сделать мой портрет. Хочу его получить.

Аннет собралась вежливо отказаться от обещанного подарка и подбирала подходящие слова, но в этот момент ее нежно похлопали по плечу и чей-то голосок с придыханием произнес:

— Вы, должно быть, та девушка-хронолог! Отец рассказывал о вас. Добрый день! И вам добрый день, господин Молинаро!

Ошарашенная Аннет чуть не уронила шляпку и повернулась. Перед ней стояла белокурая девица в воздушном голубом платье. Лицо у девицы было красивое, пухлогубое, в форме сердечка, и выражало оно в этот момент умеренное дружелюбие и неумеренное любопытство. Пшеничные бровки смешно приподнялись над круглыми глазами цвета олова. Вчера Аннет видела похожие глаза, и владелец их, помнится, смотрел на Аннет с острым неодобрением.