Читать книгу "Уходи и будь счастлива - Кэтрин Сэнтер"

И тут в дверь постучали, и я услышала папин голос:

– Вы закончили целоваться?

– Да, – хором сказали мы с Чипом.

Папа вошел в комнату, и за ним с потрясенным видом шла мама.

– Смотрите, кого я нашел! Возле автомата с шоколадками!

– А где Кит? – спросила я.

– Ей пришлось уйти, – сказал папа. А потом добавил театральным шепотом: – У нее свидание с Толстяком Бенджаменом.

Мама, стоявшая в нескольких футах позади отца, держала в руке нераспечатанный шоколадный батончик. Она была бледной и выглядела ошеломленной. Я попыталась применить телепатию и передать ей сообщение «Я никогда ему не скажу». Но не думаю, что у меня это получилось.

Папа был очень весел, и то, что он пребывал в блаженном неведении, делало ситуацию еще более грустной. Он обнял маму и слегка прижал ее к себе. Потом сказал Яну:

– Я тоже хотел бы посмотреть, как пересаживать ее в кресло.

– Ты слышал наш разговор? – спросила я.

– Конечно, – ответил папа. – В коридоре все слышно. Так мы и узнали, что ты закончила мириться со своим красавцем.

– Тогда зачем вы спрашивали, можно ли войти?

Он приподнял брови:

– Чтобы смутить вас.

Ян кашлянул. Потом взял доску и опустил кровать.

Я внимательно посмотрела на Чипа. Рядом с Яном он действительно выглядел как малыш. Я всегда считала его «подтянутым» и «стройным», но по соседству с Яном он казался немного тщедушным.

– Главное во всем этом, – сказал Ян, обращаясь ко всем сразу, – просто быть рядом. Нужно дать Мэгги возможность сделать как можно больше самой. Но оставайтесь поблизости. Когда человек, которого вы любите, пытается изо всех сил сделать что-то, всегда возникает искушение оказать ему по возможности большую помощь. Но вы должны помнить, что только собственные усилия делают ее крепче.

Я пристально посмотрела на Яна. Мне могли грозить многие вещи, но «по возможности большая помощь» уж точно не была в их числе.

Но Ян не смотрел на меня. Он глядел только на Чипа, пытаясь смутить его.

– Самое главное, – повторил он, – быть рядом.

Отвернувшись от Чипа, он похлопал рукой по доске и поманил меня пальцем.

Я отбросила одеяло, и из-за того, что на мне была особая сорочка, подходящая для моих туалетных дел, все увидели мои голые ноги.

Чип видел эти ноги тысячи раз, ласкал их, целовал, один раз даже брил в порядке эротического эксперимента, что оказалось на практике не так интересно, как в теории. Но теперь это были не те ноги, которые он знал. Даже за короткий промежуток времени они атрофировались до такого состояния, что стали напоминать ноги новорожденного теленка – тощие, мягкие и непослушные.

Мне стало стыдно при этом зрелище. Я ненавидела их. Мне хотелось ударить по ним кулаками. Мне хотелось избить их до синяков.

Но Ян оставался невозмутимым:

– Вам понадобятся брюки для занятий, детка.

Я указала маме на шкаф, и она отыскала спортивные брюки и мой последний чистый бюстгальтер – ярко-розовый в тигровую полоску. Она также достала одну из футболок, у которых мы отрезали левый рукав и распороли верхний шов.

Ян принялся осторожно помогать мне надеть брюки, и, когда нужно было просунуть их под моей попой и натянуть на бедра, он наклонился, чтобы я могла руками обхватить его за шею. Я вдохнула его восхитительный запах. Похожий на аромат имбиря. Сладкие кондитерские специи и легкий мускусный шлейф.

Не могу выразить это словами, но когда в ресторане к вам подкатывают тележку с десертами, вы сразу же понимаете, чего именно хотите. Вот это. И я так же отреагировала на его запах. Вот это.

Когда пришла очередь надевать верхнюю часть туалета, мы с мамой попросили мужчин выйти из комнаты.

– Даже я? – спросил Чип.

– В особенности ты, – ответила я.

Спустя несколько минут, когда мужчин снова впустили в палату, я уже была одета, как для занятия аэробикой, при этом бретелька моего бюстгальтера со стороны обгоревшего участка шеи и плеча болталась у меня под мышкой. На обычной девушке этот наряд выглядел бы сексуально. На мне он смотрелся очень грустно. Мама пообещала привезти на следующий день что-нибудь более подходящее.

Ян начал свой урок, но я даже не слушала его. Я была слишком занята тем, чтобы еще раз уловить аромат его тела.

Позже, в физкультурном зале, когда Ян работал с моими ногами, я сказала:

– Простите, что я назвала вас засранцем.

Ян даже не взглянул на меня:

– Вы назвали меня «чем-то вроде засранца». Это другое.

– Не совсем.

Если бы он был нормальным человеком, это могло бы послужить началом диалога, но Ян промолчал. Мы продолжили заниматься, и я с завистью смотрела, как другие тренеры разговаривают со своими пациентами, подбадривают их, заигрывают с ними. И я чувствовала себя так, словно мне чего-то недодали.

Каждая моя попытка начать разговор заканчивалась неудачей.

– Вы женаты? – спросила я.

– Нет.

Я ждала продолжения.

Ни слова больше.

Неловкая пауза.

И снова я:

– А дети у вас есть?

Он стиснул зубы.

– Нет.

Пауза.

Я:

– Хобби? Что вы делаете в качестве развлечения?

Следующая пауза была такой долгой, что я подумала, что он вовсе мне не ответит. Это был самый трудный разговор, который я могла себе представить. Наконец он сказал:

– Триатлон.

– Вы занимаетесь триатлоном. В качестве развлечения.

– В качестве вызова.

– А в качестве развлечения?

– Вызовы и есть развлечение.

В целом я бы сказала, что разговор со мной доставлял ему такое же удовольствие, как разговор с Майлзом. Но, черт возьми, я же была не Майлзом! Я не дразнила его. Не провоцировала его. Не пыталась разозлить его.

Ну, может быть, немножко и пыталась.

В то время я не осознавала, что замкнутость Яна благотворно действовала на меня. Когда некоторые люди – не все – пытаются убежать, это вызывает в вас ответное желание догнать их. Так было и с Яном – он был таким отчужденным, что это заводило меня.

Я сделала еще одну попытку:

– Спасибо, что показали моим родным, как пересаживать меня в кресло.

Ничего.

– Моя семья сейчас немного напугана.

Но он даже не кивнул. Он массировал мои лодыжки и даже не поднял голову.