Читать книгу "Дар небес - Вайолетт Лайонз"

— Мне пришлось потратить целый час, чтобы уложить ее после утреннего кормления, поэтому не надо ее тревожить. Все равно она скоро захочет есть и проснется, тогда и сможешь взять ее на руки.

— Хорошо, — легко уступил Адам. — В таком случае мне придется поговорить со своей милой женушкой.

Дженис с трудом удержалась от ответной реплики, что пора бы, мол, свыкнуться с ее неизменным присутствием. В конце концов, она уже целый месяц наблюдала, как развивается «любовный роман» между мужем и дочерью. Конечно, она и раньше знала, что только по причине ее беременности Адам женился на ней, но почему-то именно в последнее время ей все тяжелей было это переносить…

Когда она очнулась после изнурительных родов и обнаружила, что рядом с кроватью сидит Адам, осунувшийся и побледневший, ее первая мысль была о том, что с дочерью, которую она видела перед тем, как ее унесла сиделка, что-то произошло.

— Ребенок?.. С ней все в порядке? Что случилось?..

— С ней все отлично, — успокоил ее Адам. — Вес немного ниже нормы, но что еще можно ожидать от человечка, который так спешит появиться на свет. Доктор заверил меня, что беспокоиться совершенно не о чем.

— Ты уверен?

— Конечно же, уверен. Неужели я стал бы лгать тебе в такой момент?

— Нет… Конечно нет.

Дженис откинулась на подушки, со вздохом припомнив драматические события той ночи.

Схватки продолжались еще несколько часов после того, как ее доставили в больницу, и ребенок появился на свет на рассвете следующего дня. Большую часть этого времени сознание Дженис то включалось, то выключалось. Она почти не разбирала, где находится и кто рядом. Исключая Адама. Она знала, что он не оставляет ее ни на секунду, держит за руку, вытирает пот со лба, успокаивает нежными словами. Он был с ней в самые тяжелые минуты родов и в самый счастливый момент — когда взял только что родившуюся дочку на руки.

— Она просто прелесть, Джен! Она такой же боец, как и ее мать.

Слова Адама звучали странно сухо и уклончиво, и Дженис по-прежнему не отпускала тревога. Он стоял как вкопанный, глаза мертвенно потускнели от усталости и чего-то еще, но чего именно, она не могла понять.

— Ты уже думала об имени?

Вопрос Адама болезненно кольнул ее. Она знала, что он мечтает о сыне, о преемнике и продолжателе линии Лоусонов, наследнике имения. Он сам говорил ей, что хотел бы иметь сына, чтобы назвать его именем отца.

— Ты разочарован? — Голос у нее зазвенел от обиды.

— Разочарован? С чего это, черт возьми, мне быть разочарованным? — В его глазах блеснула гневная молния. — От того, что родилась девочка? Ты что, в самом деле принимаешь меня за средневекового феодала, черт возьми!

Если секундой раньше она и вправду подозревала его в этом, то теперь от этой глупой идеи не осталось и следа.

— Извини… Я просто подумала…

— И подумала ерунду, Джен! Это моя дочь, и я буду любить ее до конца своих дней. Да из нее выйдет такая Хозяйка Поместья, что мужчинам останется только позавидовать!

— Может быть, в следующий раз… — неуверенно сказала Дженис и замолкла, увидев, как помрачнело его лицо.

— Нет! — сказал он, как отрубил. — Никакого следующего раза. И разговора об этом быть не может!

Итак, будущее ее становилось совершенно определенным. Адам женился на ней вынужденно, только потому, что она должна была стать матерью его ребенка, но теперь тому пришел конец. Больше никаких детей, а значит, никаких оснований для продолжения брака? От радости, владевшей Дженис с момента рождения дочери, не осталось и следа. Сломленная внезапно навалившимся отчаянием и чувством одиночества, она уткнулась лицом в подушку.

— А сейчас я хочу поспать, — через силу выговорила она и лежала, не поворачиваясь, пока Адам, потоптавшись, не ушел.

И только когда дверь за ним закрылась, она дала волю своему горю, и горячие, горькие слезы ручьем потекли по щекам, увлажняя наволочку. Она так надеялась, что они придут к какому-то подобию взаимопонимания, но, судя по всему, это были только иллюзии, и она все это время обманывала себя. Теперь, когда ребенок родился на свет, муж все свое внимание и заботу переключит на него и окончательно забудет о том, что есть еще и она.

Жестокая ирония ситуации заключалась в том, что пережитая после рождения дочки душевная травма не помешала ей еще сильнее, чем прежде, желать Адама и любить его. Жить, довольствуясь малым — а на что еще она могла рассчитывать в будущем? — теперь было вдвойне мучительнее. И тем не менее в глубине души она понимала, что жить без него она не сможет…

— Ты сегодня поспала хоть немного после обеда? — вернул ее к действительности голос Адама, и, несмотря на тяжелые мысли, Дженис с неожиданной легкостью кивнула в ответ и даже улыбнулась.

— Да, благодаря твоей матери — она на пару часов взяла Элис на себя. — На этот раз улыбка получилась еще более естественной и легкой. — Мне буквально-таки пришлось упрашивать ее вернуть ребенка обратно. Она и в самом деле уже любит внучку до безумия.

— А я что тебе говорил? — ухмыльнулся Адам, примостившись на краешке кровати, сильный, загорелый, невероятно привлекательный в белоснежной футболке и голубых джинсах. — Ты собираешься спуститься сегодня к ужину?

— Отчего бы нет? Если мне повезет, я, пожалуй, попытаюсь втиснуться в какое-нибудь мало-мальски приличное платье.

— Не думаю, чтобы тебе пришлось во что-то втискиваться, — рассмеялся Адам. — Ты не особо-то прибавила в весе во время беременности, а сейчас и вовсе вернулась в прежнюю форму. Ты сегодня даже более очаровательна, чем прежде, а потому сегодня вечером надень что-нибудь такое, к чему подойдет вот это.

Он с улыбкой протянул ей пурпурную бархатную коробочку. Дженис открыла ее и невольно издала возглас восхищения при виде бриллиантового кулона в форме сердца на изящной золотой цепочке.

— Боже, Адам!

— Примерь!

Не отрывая от нее влюбленных глаз, он вынул украшение из коробки и надел ей на шею, волнующе касаясь пальцами ее нежной кожи.

— Нравится?

— Мне… Безумно!

Последнее слово вырвалось против воли, потому что она собиралась сказать совершенно противоположное, а именно — что ей не нужно бриллиантовых сердец, коль скоро ей не принадлежит живое сердце, бьющееся в его груди, любящее ее дочь, но равнодушное к ней самой.

— Только… Ты так много мне даришь…

Адам беспечно пожал плечами.

— Легко дарить, когда у тебя всего в избытке.

— Но я хотела бы тоже подарить тебе кое-что… — неуверенно начала Дженис и смолкла.

— Боже, Джен, разве ты не понимаешь, что уже подарила мне величайший из подарков, о котором можно желать, — дочь!

Он и не подозревал, что каждое его слово как стрела ранило ее и без того израненное сердце, потому что она жаждала подарить ему любовь до конца дней. И все же, несмотря ни на что, она понимала, что не должна сдаваться.