Читать книгу "Гобелены Фьонавара - Гай Гэвриэл Кей"

– Овейн! – крикнул он. – Ребенок снова потерян, вы не можете скакать! Вы не можете охотиться в небесных просторах!

Позади Овейна и его черного коня короли Дикой Охоты в бешенстве кружились на месте. Но Овейн остановил черного Каргайла над головой Лорена, и, когда он заговорил, его голос звучал холодно и безжалостно.

– Это не так, – сказал он. – Мы свободны. Сила призвала нас и дала нам силу. Здесь нет никого, кто может повелевать нами! Мы будем скакать и утолим горечь потери кровью!

Он поднял меч, его клинок загорелся красным огнем и поднял черного, как ночь, дикого Каргайла на дыбы высоко над ними. Завывания королей из горестных превратились в яростные. Они перестали испуганно кружить в небе, а выстроили своих серых коней за спиной Овейна.

«Значит, все было напрасно», – подумала Ким. Она перевела взгляд с Охоты на изуродованное тело Финна, лежащее на земле. Этого оказалось недостаточно. Его падения, гибели Дариена, Диармайда, смерти Кевина, свержения Ракота. Всего этого оказалось мало, и теперь Галадан сможет наконец осуществить свое заветное желание. Белая Иселен, без всадника, металась по небу позади Охоты. Восемь мечей сверкнули, освобождаясь из Ножен, девять коней забили копытами, Охота приготовилась скакать сквозь закат во Тьму.

– Слушайте! – воскликнул альв Брендель.

И Ким одновременно услышала пение, доносящееся с каменистой земли за их спинами. Еще не успев обернуться, она уже знала, кто это должен быть, так как узнала голос.

По опустошенной долине Андариен, меряя землю огромными шагами, шел параико Руана, чтобы обуздать Дикую Охоту, как это некогда сделал Коннла.

Овейн медленно опустил свой меч. За его спиной в небе замолчали короли. И в этой тишине все услышали слова, которые пел Руана, приближаясь к ним:

То пламя пробудится ото сна,

И призовет правителей тот рог,

Хоть чаша горя выпита до дна,

Никто их в рабстве удержать не смог –

Тех, кто скакал из Крепости Овейна,

Кого ребенок вел, трубивший в этот рог.

И вот он оказался среди них, напевая своим низким голосом, над которым не властно время. Он вышел вперед, к краю обрыва, прошел мимо Лорена и остановился, глядя на Овейна, и песнь его смолкла.

Среди общего молчания Руана крикнул:

– Небесный король, вложи свой меч в ножны! Я заклинаю тебя своей волей! А я тот, чьей воле ты обязан подчиниться. Я – наследник Коннлы, который наложил на тебя заклятие и погрузил в сон словами, которые ты только что от меня услышал.

Овейн встрепенулся и ответил с вызовом:

– Нас призвали! Мы свободны!

– А я снова заклинаю тебя! – ответил Руана низким и уверенным голосом. – Коннла мертв, но сила его магии живет во мне, потому что параико еще никогда не убивали. И хотя мы теперь стали другими, изменились навсегда, я все еще владею многими прежними умениями. Вы были освобождены от долгого сна лишь приходом мальчика. Мальчик погиб, Овейн. Потерян, как прежде, когда Коннла впервые отправил вас на покой. Я повторяю снова: вложите мечи в ножны! Силой магии Коннлы я вас подчиняю своей воле!

Одно мгновение, мгновение, полное напряжения сил, невиданного со времен сотворения миров, Овейн оставался неподвижным в воздухе над ними. Затем медленно, очень медленно его рука опустилась, и он вложил свой меч в ножны у бедра. С леденящим вздохом семь королей последовали его примеру.

Овейн посмотрел вниз, на Руану, и спросил требовательно и умоляюще:

– Это не навсегда?

И Руана тихо ответил:

– Это не может быть навсегда, господин мой Овейн, этого не позволит ни магия Коннлы, ни ваше место в Гобелене. Охота всегда будет частью миров Ткача – всех миров. Вы – то, что делает нас свободными. Но, лишь заставив вас уснуть, мы можем жить. Только уснуть, Небесный король. Ты снова будешь скакать, ты и семеро королей Охоты, и появится еще другой ребенок до конца времен. Где будем мы, Дети Ткача, мне неведомо, но я говорю тебе сейчас, и говорю правду: все миры снова будут вашими, как это было когда-то, до того, как Гобелен будет соткан до конца.

В его низком голосе звучали интонации пророчества, истины, победившей время. Он сказал:

– Но сейчас, здесь, в этом месте, ты подчинишься моей воле, потому что ребенок снова потерян.

– Только из-за этого, – ответил Овейн с горечью, которая так же резко рассекла воздух, как это мог бы сделать его выхваченный из ножен меч.

– Только из-за этого, – торжественно подтвердил Руана.

И Ким поняла, как близки они были к гибели. Она посмотрела туда, где упал Финн, и увидела, что к нему подошел какой-то человек и опустился на колени. Сначала она не поняла, кто это, а потом догадалась.

Овейн снова заговорил, и теперь его горечь исчезла, ее сменило спокойное смирение.

– Нам возвращаться снова в пещеру, наследник Коннлы? – спросил он.

– Именно так, – ответил Руана с холма, глядя в небо. – Вы должны вернуться туда и снова лечь на свои каменные ложа, ты и твои семь королей. А я последую за вами к тому месту и наложу заклятие Коннлы во второй раз, чтобы погрузить вас в сон.

Овейн поднял руку. На секунду он застыл так, серая тень на черном коне, красные камни в его короне сверкали при свете заката. Затем поклонился Руане, покорный воле великана благодаря тому, что сделал Финн, и опустил руку.

И внезапно Дикая Охота стремительно понеслась прочь, на юг, к пещере на краю Пендаранского леса, возле дерева, расщепленного молнией тысячи и тысячи лет назад.

Позади всех, без всадника, скакала Иселен, и ее белый хвост струился за ней, словно хвост кометы, и его было видно даже после того, как короли пропали из виду.

Оглушенная всем только что случившимся, Ким увидела, что Джаэлль быстро шагает вдоль гребня туда, где лежит Финн. Пол Шафер что-то быстро сказал Айлерону, а потом пошел вслед за Верховной жрицей.

Ким отвернулась от них и посмотрела вверх, высоко вверх, в лицо Руаны. Его глаза были такими, какими она их помнила: полными глубокого, спокойного сочувствия. Он смотрел на нее сверху и ждал.

– Руана, как тебе удалось поспеть вовремя? – спросила она. – В самый последний момент?

Он медленно покачал головой.

– Я был здесь с того момента, когда прилетел Дракон. Я наблюдал издалека, мне нельзя подходить ближе к сражению. Но когда Старкаш пал, когда война закончилась и повелитель волков протрубил в Рог, я понял, что привело меня сюда.

– Что, Руана? Что привело тебя сюда?

– Видящая, то, что ты сделала в Кат Мейголе, изменило нас навсегда. Когда я смотрел, как мой народ отправляется в Эриду, мне пришло в голову, что Бальрат – это сила войны, призыв к битве и что он не может нас погубить, если мы должны всего лишь пойти на восток, прочь от войны, чтобы очистить Эриду от жертв дождя, пусть это даже очень нужное дело. Я подумал, что этого мало. – Ким молчала. У нее перехватило горло. Руана продолжал: – И я решил, что мне надо отправиться не на восток, а на запад. Туда, где будет идти война, и увидеть, не могут ли параико сыграть большую роль в том, что должно произойти. Что-то толкало меня изнутри. Во мне бушевал гнев, Видящая, и ненависть к Могриму, а ничего подобного я прежде не испытывал.