Читать книгу "Апокалипсис on line - Михаил Соловьев"

Штурм никак не начинался. Неожиданно через двери залетела пара гранат и, кувыркаясь, в подвал покатились спецы в каких-то хитрых масках. Я сразу понял, что мне среди них не затеряться. Слишком уж громоздко мое приспособление — это как прятать бомжа среди публики во фраках. Игра — проиграна.

Абсолютно не таясь, я вышел в коридорчик перед выходом и стал неторопливо подниматься по лесенке. Две фигуры на входе инстинктивно потеснились, продолжая вглядываться в плавающую сизую дымку. Успел даже подняться на две ступеньки, когда один опомнился и попытался меня схватить. Я лягнул ногой назад и выскочил улицу. Стекла на противогазе запотели окончательно.

Представляю, насколько дико я выглядел даже для видавших виды спецов. Резиновая харя. Шланги, а еще перемазанная подвальной грязью фигура настойчиво пыталась скрыться. Вел я себя так, будто играл в пятнашки. Сейчас-то ясно, что это были фокусы чистого кислорода, который честно производился остатками химикатов. Но долго хохотать и играть в регби у меня не получилось, и когда я уже был сбит с ног, схвачен и остался без маски, то все еще весело орал:

— Теперь моя очередь ловить! Теперь вы убегаете!

Глава 27

Любое похмелье не сахар. Кислородное тоже. Что уж вырабатывалось там в ранце — не знаю. Сначала никак не проходило опьянение, а потом навалилась тошнота, и я чуть не выблевал потроха.

Спецы все-таки ткнули меня по печени пару раз. Расслабляющий удар. Этот термин я помнил из краткого милицейского курса боевого самбо.

Садить в машину по-человечески тоже не стали, а сунули за спинками уазика чуть не вниз головой.

Рвать меня начало на улице после десятиминутной езды.

— Укачало, — произнес один из конвоиров, и в этот момент я выплюнул ему на камуфляж комок зеленой слизи.

— Вот сука, — развернул он меня к себе спиной и, судя по интонациям, хотел «расслабить» еще раз.

— Отставить! — прозвучал неожиданно знакомый мне голос, — Давай пока его в дежурку. Глянул на говорящего сквозь пелену «похмелья» и сообразил, что именно он предлагал мне сдаться. Меня еще корежило, но я постарался благодарно улыбнуться своему нечаянному спасителю.

— Да что вы, — возмутился мой конвоир, — Он же Сергиенке нос сломал, а мы тут нянчимся с ним …

— Отставить, я сказал! — еще жестче сказал командир, — Он ни тебя, ни меня не боится! Это спец. Видал, какую кутерьму устроил из подручных средств? Ему дай волю, он и сейчас бежать попытается.

Внутренности болели. Пристроившись на узенькой лавке в одиночном боксике дежурки, я пытался найти положение, в котором хоть немного отпустит.

Бесполезно. Прогуливаться два шага туда, два шага сюда не мог — ноги не держали. Все признаки отравления были налицо. Прошло минут тридцать, пока в двери не провернулся ключ. — На выход! — бесцветно произнесла стоящая в проеме фигура в камуфляже, — Руки назад…

Клацнули наручники. Привычная процедура. Сколько раз, работая в уголовном розыске, я надевал их сам, и сколько раз их впоследствии надевали мне. Вспомнился один каторжанин, который все время таскал с собой канцелярские скрепки в кармане пиджака. При досмотре их не изымают, а при случае, если «браслеты» застегнуты впереди, или где-нибудь на батарее, есть возможность разомкнуться. О жене и обысках, которые она пережила, не дал додумать толчок в спину.

— Пошел!

Улица. Валюсь бочком в услужливо открытую дверь сотого «Крузака». Бойцы внутри смотрят на меня как-то ласково. Странное чувство, что ты уже дома. Хлопнула дверца. Неожиданно на голову одели вязанную шапочку и раскатали закрыв глаза.

— Новосибирск знаешь? — звучит голос.

— Нет, — и прошу, — Дайте попить.

— Терпи, сначала врач посмотрит.

Голос с легкой хрипотцой и снова слышу участие.

«Врач?» — оценил я и попросил, — Тогда наручники снимите…

— Нет. Это для тебя же. Скоро поймешь…

Замолкаю. Настороженность усилилась. Неожиданно слышу щелчок и чувствую укол в руку. Понимаю — мне вкололи какой-то препарат прямо через одежду. Тошнота отступает. Мысли мутятся. Неожиданно становится по-домашнему уютно. Нет больше наручников, нет тесноты — только сладкий сон на старой квартире мамы…

Пробуждался долго. В голове шумело. Тошнило, но слабо. Перед глазами плавали цветные круги. Я лежал в палате, напоминающей больничную. От меня к мерцающим приборам тянулся ворох проводов. Присоски расположились по телу. Журавлем нависала капельница на стойке…

Воспоминаний оказалось немного. После укола в руку — провал, родительские ласковые руки и темнота. После состояние полного спокойствия. Голоса. По-моему, меня перекладывали еще несколько раз и чем-то обтирали. Помню металлическую каталку, и холод через тонкую простынь.

Ощупал себя. Лежу голый. Появились первые думы, и мелькнуло чувство странного удовлетворения. Похоже на больницу и отдельную палату. На окнах решеток не видно, значит не тюрьма, а что-то вроде базы, принадлежащей «альтернативе».

Вспомнились лица бойцов в «Крузаке» и участливые голоса. «С чего вдруг такая ласка?» — стал искать я ответы, но загруженный лекарствами мозг рассуждать отказывался. Сосредоточиться не получалось и мысли безостановочно летели по кругу. Устав собирать эти обрывки воедино, я снова закрыл глаза и провалился в темноту.

Следующее появление в реальном мире оказалось принудительным. Когда открыл глаза, около кровати сидело на стульях несколько человек в больничных масках и халатах. Лица закрыты. Один что-то «колдовал» возле моей стойки с системой.

— Ну, вот и он, — удовлетворенно прогудел баском «колдун», увидев, что я очнулся, — Можете спрашивать…

Повисла тишина. Уловив — сейчас начнется что-то вроде допроса, попытался сосредоточиться, но мысленный поток не остановился даже на долю секунды.

«Лекарства, мать их», — оценил я.

— Вы догадываетесь, куда вас поместили? — прозвучал первый вопрос. Спрашивала единственная в этой молчаливой компании женщина.

Решил не скромничать:

— База «альтернативной» сети, — хриплым голосом начал я, — Город Бийск под Новосибирском.

«Маски» переглянулись.

— Откуда вам про это известно?

— Предположения…

— А Бийск?

— Инструкции…

— Будете упорствовать в показаниях касательно системной сети?

— Системной?

— Это название того сумасшествия, которому вы служите и где люди порабощаются кажущимися привилегиями.

Мне уже надоело изображать из себя фанатика адепта, но что-то по-прежнему останавливало меня от моментального предательства.

— А где мои товарищи?

Маски снова переглянулись.