Читать книгу "Очаг - Валентин Холмогоров"

Машину мы бросили там, где она обрела свое последнее пристанище, – вытащить ее бренные останки из канавы нам было не под силу, да и незачем. Следующий час нашего путешествия напоминал скорее непринужденную прогулку – я с наслаждением дышал кристально чистым морозным воздухом и глазел по сторонам, стараясь отыскать среди лесных зарослей очертания знакомых мне земных деревьев. Однако спустя непродолжительное время спина под тяжестью поклажи начала предательски ныть.

Мы перешли по гулкому деревянному мостику через замерзший ручей. Лес сделался гуще, а дорога – у́же, деревья теперь стояли по обочинам сплошной стеной. Летом они, наверное, дарили прохладу от полуденного зноя, прикрывая изумрудными кронами солнце, точно плотным пологом. Но сейчас их высокие бурые стволы, ощетинившиеся голыми ветвями, навевали тоску и тревогу. Словно в подтверждение моим невеселым мыслям где-то вдалеке раздался пронзительный и протяжный вой, от которого по моей спине пробежал неприятный холодок. В ответ ему донесся высокий и протяжный стон с другой стороны нашего пути и эхом прокатился по чащобе. Лора беспокойно завертела головой.

– Что это? – спросила она.

– Равнинные волки.

От этих звуков мне тоже стало немного не по себе. Обитавшие на севере Центрума равнинные волки считались далекими родственниками их земных собратьев. Они были немного ниже в холке, но гораздо массивнее – взрослые особи достигали семидесяти килограммов. Лапы равнинных волков значительно толще и сильнее, чем у волка земного, а сам хищник – выносливее своих родичей из привычного мне мира. Большая широколобая голова оснащена короткой зубастой пастью. Равнинные волки в силу тяжелого костяка не отличались быстротой и проворством, но с лихвой компенсировали этот недостаток свирепым нравом, обеспечившим им дурную славу. Крестьяне не только в Краймаре, но также в Хеленгаре, Аламее и Онелли несли значительные потери павшим скотом, причем равнинные волки не гнушались нападать на таких крупных травоядных, как приспособленные к плугу волы и одомашненные буйволы, которых тут разводили на мясо. Крестьяне устраивали на волков облавы, ставили хитроумные ловушки и капканы, но поголовье этих опасных хищников от этого не снижалось. Здесь, в северных краймарских лесах, равнинные волки и вовсе чувствовали себя раздольно – люди их не тревожили совсем. Вот оттого я и начал испытывать серьезное беспокойство: подобное соседство могло оказаться крайне опасным.

Тревога усилилась, когда волчий вой раздался еще ближе и зазвучал громче. Или мне показалось? На этот призыв откликнулись другие хищники – протяжный и заунывный звук слышался и справа, и слева, и сзади. Я потянул за ремень болтавшееся на спине охотничье ружье, переломил ствол, проверил, заряжен ли патрон. Ненадолго остановившись, извлек из тюка запасные патроны и пересыпал их в карман. Ружьишко нам досталось плохонькое: гладкоствольное и однозарядное, но ничего другого отыскать в Венальде не удалось – краймарские законы накладывали жесткий запрет на свободный оборот нарезного оружия среди гражданского населения. В столице можно купить только охотничье ружье сурганского или клондальского производства, да и то лишь самое простое. Равнинные волки охотятся стаей, отбиться от серых хищников с такой вот пукалкой будет непросто. Но других вариантов все равно нет.

Лора извлекла из-за пазухи нож с толстым, чуть искривленным лезвием и нервно оглянулась. Лес ответил на стихший волчий вой звенящей тишиной, только снег похрустывал под нашими ногами. Да и невозможно услышать крадущегося в чаще хищника – за долгие века эволюции у волков выработалась привычка к осторожности. Я ускорил шаг, и время, казалось, тоже пустилось в галоп. Где-то внутри, под ложечкой, засосало привычное чувство опасности, в кровь хлынула порция адреналина, и сердце забилось чаще.

Темная тень, хорошо различимая на белом снегу, метнулась перед нами неожиданно и беззвучно, словно явившийся из ниоткуда призрак. Одним движением я сбросил с плеч мешающую поклажу, вскинул ружье и выстрелил. Промахнулся. Горькая пороховая гарь ударила в глаза, и на мгновение я перестал видеть происходящее. В ту же секунду перед моим лицом возникла оскаленная морда с огромными изогнутыми клыками – я рефлекторно отмахнулся прикладом, и он ударился во что-то тяжелое и мягкое. Я оглянулся. Волк был некрупным, около метра в холке, но крепким и кряжистым. Грубая, по-зимнему густая шерсть казалась не серой, а желтоватой с бурым отливом. Зверь развернулся, готовясь к очередному прыжку, и этой краткой передышки хватило, чтобы перезарядить оружие. Второй выстрел пришелся практически в упор, промахнуться было невозможно. На белоснежный наст хлынула алая кровь. Уже бросившийся было на меня волк споткнулся, перекувыркнулся в воздухе и упал наземь, забившись в конвульсиях.

Воспользовавшись суматохой, мартыш покинул свое укрытие в корзине, забрался на ближайшее дерево и оттуда, с безопасной высоты, наблюдал за происходящим. А вот у Лоры дела шли не столь благополучно. Чуть присев на полусогнутых ногах, она держала перед собой нож, а в нескольких метрах замер, прижав уши, еще один волк. Этот хищник был, по всей видимости, уже старым – об этом свидетельствовали седые подпалины на его впалых боках. Свалявшаяся шерсть висела на шкуре клочьями, из-за чего он выглядел как-то не слишком убедительно. О серьезных намерениях волчары говорила только его оскаленная морда. Переломив ружье, я загнал в ствол очередной патрон и, практически не целясь, нажал на спуск. Оружие ответило презрительным щелчком, однако волк, видимо, поняв, что численное преимущество теперь не на его стороне, прянул в сторону и затрусил в сторону леса, через мгновение скрывшись в чаще. Мне казалось, что между деревьями мелькают и другие серые тени, но, видимо, испугавшись грохота выстрелов, волки не спешили нападать на нас при свете дня.

– Какую шапку испортил! – вздохнула Лора, разглядывая неопрятную рваную рану на шее убитого мною волка.

– Там, в лесу, еще несколько таких шапок бегает, – проворчал я, снова переломив заклинившее ружье. Причина осечки обнаружилась сразу: впопыхах я загнал патрон в ствол вверх ногами: у местных гильз напрочь отсутствовал ограничительный фланец, из-за чего и произошла эта досадная ошибка. Отвернувшись, чтобы не позориться, я принялся выковыривать перекосившийся патрон из ствола.

– Легко отделались, – покачала головой Лора. – Если бы они навалились все разом, нам бы пришлось туго.

– Они вернутся, как только стемнеет, – пообещал я. – Нам удалось их спугнуть просто потому, что они побаиваются громких звуков и огня. Зато ночью волки видят намного лучше нас и своего шанса не упустят.

Патрон наконец поддался и неохотно заскользил наружу: проворачивая его пальцами против часовой стрелки, мне все-таки удалось извлечь гильзу. Использовать такой патрон больше возможности не было, и потому я попросту вышвырнул его в придорожную канаву.

– Значит, нужно спешить.

– Если двинем быстрее, на закате выйдем к предгорьям. Ночевать в лесу слишком опасно.

– Тогда пойдем. Эй, блоходром мохнатый! Слазь!

Мартыш, к которому обращалась Лора, увлеченно чесался, оседлав толстую древесную ветку. Однако на призыв он откликнулся сразу и послушно спустился на землю, заняв место в своей корзине. Спустя пару минут мы снова навьючили на себя мешки и двинулись в путь, только теперь я время от времени вертел головой, вглядываясь в обступивший дорогу частокол древесных столбов.