Читать книгу "Руны. Обряды и наследие предков - Андрей Васильченко"

— декабрь 1943 года: «Желая всего самого лучшего в 1944 году, я направляю вам юльскую свечу. Пусть новый год будет для вас счастливым и благословенным. За прошедшие двенадцать месяцев немецкий народ, фронт и Родина вновь подверглись тяжким испытаниям. И вновь мы выдержали невзгоды, посланные нам судьбой. 1944 год будет таким же трудным, а может быть, даже более страшным. Мы должны помнить слова Фридриха Великого: „Мы будет сражаться до тех пор, пока не принудим проклятого врага заключить с нами мир!“ Мы, служащие СС и их семьи, хотим быть истинными носителями веры и мужественности, предвестниками победы и величия, людьми, до конца помогающими фюреру Адольфу Гитлеру в исполнении его предназначения».

— декабрь 1944 года: «Желая всего самого лучшего в 1945 году, я направляю вам юльскую свечу. Пусть новый год будет для вас счастливым и благословенным. В 1944 году немецкому народу вновь пришлось столкнуться с тяжелейшими испытаниями, и вновь фронт и тыл справились с ними. Пожалуй, 1945 год станет решающим годом войны. Он пройдет под лозунгом: „Наша победа была обретена благодаря матерям и героям“. Мы храним неколебимую верность посланному нам Богом фюреру Адольфу Гитлеру. Мы приветствуем его и возносим слова глубочайшей благодарности».

Если посмотреть на структуру и содержание этих посланий, то бросается в глаза их откровенная религиозность. С одной стороны, Гиммлер постоянно прибегал к религиозным терминам и оборотам: отныне и вовеки, благословение, вера. В конце концов он даже упомянул Бога. С другой стороны — поздравления Гиммлера вырабатывались по четкой формуле, каковой обладают, например, пастырские послания. Собственно в том, что поздравления, приуроченные к Юлю, носили религиозный характер, не было ничего странного. Выпуск юльского светильника и начат был именно как культовой утвари. Об этом свидетельствует тот факт, что облик светильника был зарегистрирован в Имперском патентном бюро. В патенте говорилось следующее: «Описываемый образец именуется юльским светильником, который предполагается использовать для празднеств и торжеств, в первую очередь при встрече Нового года. Светильник обладает полой формой, что позволяет размещать внутри его источник света, например, свечу. В верхней части светильника имеется углубление для другого источника света, например, свечи. По своей форме светильник напоминает пирамидку или усеченный конус. В стенках светильника сделаны отверстия, из которых складываются узоры. На прилагаемых чертежах показана форма светильника. На рисунке № 1 изображен продольный разрез, на рисунке № 2 показан общий вид. Светильник обладает конусообразной формой. У основания светильника есть ножки. Светильник является полым. В стенках проделаны отверстия различной формы (b и с). Отверстие b сделано в форме сердца, отверстие обладает формой колеса с шестью спицами. Форма отверстий может варьироваться. В верхней части светильника имеется углубление (d), предназначенное для установки свечи. Еще одна небольшая свеча (f) может быть размещена внутри светильника. Во время торжеств, связанных с наступлением нового года, используются две свечи. Находящаяся внутри светильника свеча угасает, что символизирует собой уходящий год. В момент наступления Нового года зажигается большая свеча, которая устанавливается в верхнее углубление. Подразумевается, что светильник может использоваться для других ритуалов и с иными целями. Вместо свеч могут быть использованы другие источники света, например, промасленные фитили. Светильник делается из обожженной глины, но может изготовляться и из других материалов».

Как уже говорилось выше, первые юльские светильники были изготовлены в 1935 году. Как и стоило предполагать, они должны были использоваться в качестве новогодних подарков, которые от лица Гиммлера вручались эсэсовским офицерам. Кроме собственного светильника и поздравительного письма к подарку прилагалась некая пояснительная инструкция, благодаря которой можно было понять, как и когда надлежало использовать светильник. Год спустя, во время выступления перед офицерами концентрационного лагеря Дахау, Гиммлер произнес сакраментальную фразу: «А еще мне хотелось бы сказать пару слов о юльском светильнике. Я хотел, чтобы он имелся в семье каждого женатого эсэсовца. Тогда их жены смогут отбросить церковные предрассудки, приобретут то, что завладеет их сердцем и разумом».

Несколько недель спустя изображение юльского светильника появилось на обложке декабрьского выпуска журнала «Германия», который к тому времени издавался исследовательским обществом «Наследие предков». Одновременно с этим редактор журнала «Германия» Йозеф Плассман, который одновременно являлся начальником отдела культуры и фольклора «Аненербе», получил задание обосновать не только использование юльского светильника, но и само празднование Юля, которое должно было заметить собой празднование Рождества. К декабрю 1936 года Плассманом был подготовлен доклад «Юльская ночь — священная ночь». Поскольку он является важнейшим документом, то позволим себе привести текст этого документа целиком.

«Нордическо-германская вера Бога живет на протяжении тысячелетий в символах и тех, кто создает эти символы. Символы — это не просто украшение, они больше, чем просо эмблемы.

Символы — это отражение внутреннего переживания, которое было воплощено в форме. Они способны таинственным образом беседовать с теми, кто обладает той же кровью и духом, что и люди, создавшие эти символы некогда в древнее время, будучи движимыми переживанием явленного им мира. Именно поэтому символы до сих пор могут беседовать с нами, поэтому они будят в нас те древние переживания, которые являются вечными и неповторимыми. Эти переживания не поддаются анализу с точки зрения психологии или эволюции, так как они происходят из той части души, в которой человеческая природа соприкасается с Божественным началом.

Самым древним переживанием является рождение света. То, что кажется нам преходящим, казалось древним германцам отражением вневременного Отца всего сущего, давшего начало нашей жизни и бытия. Поэтому смерть и жизнь являются отражением вечности бытия. Однако есть священные дни и священные ночи, в которые нам могут быть явлены отблески этого вечного бытия, именно тогда жизнь и смерть соприкасаются друг с другом. В глубокой древности нордический человек, живший на краю Арктики, ежегодно вновь и вновь был охвачен этим волнением. Когда солнце, давно погрузившееся за горизонт, в первый раз показывалось из-за гор и над кромкой ледяного моря, тогда нордического человека охватывала неслыханная радость. Тогда он устраивал праздник, посвященный возрождению света. Несколько иначе это трактовалось немецкими крестьянами, жившими в горах и долинах. Появление света предвещало им начало новой жизни, нового возрастания. Они чувствовали себя внутренне связанными с рождением новой жизни. Божественная искра разгоралась в душе объятого радостью жизни человека и двигала его к свободному труду.

Этот древний свет освящал германца и заставлял выполнять его свое предназначение. Он светил молодым дружинам народной весны, которые направлялись за светом и жизнью, чтобы обжить новые земли внешнего мира — Утграда. Он светил немецким воинам, которые неизменно шагали к победе, подобно тому, как солнце неизменно двигалось по небосводу. Он светил отважным викингам, когда они бороздили своими дракарами темные воды мирового океана. Он светил тем немецким мужчинам и женщинам, которые искали божественное начало в себе, в стороне от чуждых предрассудков, и обретали его в „крошечной искре“, о которой нам поведал мастер Экхарт. Наш народ, славный своим благочестием, создавал различные образы, в которые закладывал рождение света. Например, это древнейший и прекраснейший образ новорожденного ребенка, который лежит в золотой колыбели, будучи окруженным могилами предков. Это выражение светоносной и божественной жизни, которая заключена в роде. Есть и другой образ — это вечнозеленое дерево, которое хранит свою жизнь даже во время ежегодно наступающей темноты, и готово блеснуть этой жизнью в огнях ее ветвей. Есть и третий образ, воспетый во множестве сказаний и сказок. Это златовласая девушка, которая заперта в темнице. Но после высвобождения из плена она вновь вдохновляется жизнью, появляясь на башне в сияющем ореоле. Эта башня осталась в устном предании, превратившись в один из прекраснейших символов. Она украшена колесом годового цикла (священный Юль) и сердец, которые являются символами германской богопричастности. Снизу башни исходит небольшое свечение — это символ света во мраке. Он продолжает светить до того момента, пока не наступит Новый год, пока не случится большой поворот в мире, тогда на верхней части башни вспыхивает большое сияние.