Читать книгу "Летающие жирафы, мамонты-блондины, карликовые коровы... От палеонтологических реконструкций к предсказаниям будущего Земли - Андрей Журавлев"

Как образовался носохобот, пока точно не известно. Палеонтологи предполагают, что сайгаки появились около 800 тысяч лет назад на северо-востоке Сибири. И там, особенно во время оледенения, подобный орган мог понадобиться для увлажнения и согревания воздуха…

Окончательно освоившись, сайгаки задерживаются подольше: неспешно пьют, плотно сжимая ноздри, пасутся, резвятся. Самцы с восковыми нежно-розовыми рогами затевают поединки. Задиристый рогаль выбирает соперника и начинает перед ним раскланиваться: кивает тяжелой головой. Если тот принимает вызов и так же — кивками — отвечает, происходит стычка: самцы с разбегу ударяют рога в рога, лоб в лоб. И так несколько раз, пока один из них не потеряет равновесие, неловко раскорячившись на берегу. Он и признает себя побежденным, понуро отбредая в сторону. В этих вроде бы потешных поединках задается иерархия: проигравшие, скорее всего, уже остерегутся вступать в схватки, когда в декабре у рогалей отрастут грива и бакенбарды, и начнется гон, а с ним и настоящая борьба не на жизнь, а на смерть. На заснеженных равнинах будут слышны только треск костей, рогов и стоны умирающих от ран животных. Победитель и свой гарем соберет, и у соперника послабее несколько самок отобьет, чтобы по прошествии пяти месяцев те закружились в предродовом хороводе.

Кружение больших стад сайгаков предшествует скорым родам. Когда мы скрывались в засаде у артезиана, до них оставалась неделя. И почти все самки выделялись не только отсутствием рогов, но и очень заметными животиками — этакие круглые бочонки на тонких ножках. Если присмотреться, то можно заметить, как на ровном брюшке у той или иной будущей мамаши появлялись угловатые выступы. То толкались сайгачата, которым не терпелось выбраться на степной простор.

Почти три четверти самок принесет по двойне. Лишь первогодки обычно рожают по одному малышу. Даже единственный сайгачонок весит под 3,5 килограмма, как новорожденный человек, при том что сайгачиха по этому показателю (менее 30 килограммов; рогаль — под 40 килограммов) — в два раза меньше, чем женщина. Масса двойни, если оба — мужского пола, достигает трети массы матери. А ведь бывают и тройни.

Окот сайгаков происходит в течение 3–8 дней, в «Степном» — обычно в первых числах мая, когда свежей зелени на небольших площадях, которые называются «родильными домами», в избытке. На одном квадратном километре на свет может появиться до 400 новорожденных. Сайга-чат мамы стараются оставить среди сусликовин — земляных холмиков, нарытых сусликами. Одни рыжие бугорки почти сливаются с другими. Разродившись, сайгачиха подскакивает в смотровом прыжке — тело под углом 45 градусов к земле, передние ноги поджаты, задние — вытянуты, чтобы определить, нет ли поблизости хищников, и отбегает в сторону метров на пятьдесят. После кормления, которое происходит три раза в сутки и длится от 30 секунд на первых порах до всего 3–15 секунд в последующие недели, самка проделывает тот же маневр. Если родной мамы рядом не оказалось, малыш, блея и размахивая коротким хвостиком, может напроситься на кормежку и к чужой. Та не оттолкнет голодное беспризорное дитятко. На то и «родильный дом». Скажем, овца так никогда не поступит, и в случае гибели матери опытные чабаны приспособились разбивать другой отелой овце нос. Только тогда, не чуя чужого запаха, та накормит не только своих ягнят.

Совершенно беззащитным сайгачонок остается лишь в первые часы. На десятой — двенадцатой минуте он уже встает, на четвертые-пятые сутки семенит за матерью, а через неделю готов трусить вслед за никогда не стоящим на месте стадом; уже и волк, и всадник его не догонят.

Двигаются сайгаки постоянно. Засветло отправляются в путь на кормежку, чтобы переждать жаркое дневное время на лежках. Лежку эта антилопа обустраивает: покрутится на одном месте, словно собака, приминая копытцами траву, и ложится — задние ноги вытянуты вдоль тела, передние подогнуты, голова на плече или на земле. Выдающийся исследователь Сибири Петр Симон Паллас, в 1760-х годах составивший по личным наблюдениям первое научное описание сайгака и назвавший его «русской козой», отмечал, что во время общего отдыха несколько животных всегда бодрствуют, оберегая покой других. Когда кто-то из сторожей ложится, на его место заступает следующий. Вечером — снова в поход за едой, который заканчивается глубоко за полночь, благо на слабое зрение большеглазые сайгаки не жалуются. Едят почти все, что попадется под копытами, но предпочитают злаки, такие, как молодой, еще не зацветший колючей метелкой, ковыль и довольно горькие (на наш, конечно, вкус) прутняк, солянку и полынь. В питье тоже неприхотливы: стадо, поселенное на когда-то существовавшем в Аральском море острове Барсакельмес, пило морскую воду, и поголовье росло.

Сейчас прямо перед глазами сайгаки жадно глотали жидкость из пропахшего метаном артезиана и разыскивали в нем какие-то ветки, похожие на прошлогоднюю полынь, которые с удовольствием жевали. После ухода первого стада появилось время, чтобы ознакомиться с синей табличкой, указывающей состав воды артезиана в миллиграммах на кубический дециметр: хлориды — 8951, сульфаты — 43, нитраты — 29, фтор — 0,1, нефтепродукты — 0,1. Опыт, поставленный на себе, показал, что надписи на заборах порой бывают весьма правдивы. А негасимое оранжево-красное пламя, колеблющееся на ветру над самой скважиной, недвусмысленно подтверждало наличие нефтепродуктов.

Предродовая круговерть — это лишь часть кочевой жизни вечных странников сайгаков. По весне они совершают длительные переходы в покрытые сочной травой степи, летом, в засуху, — к водоемам, а зимой отступают в малоснежные пустыни. Мощный снеговой покров лишает их пропитания. На самой большой своей нынешней территории — в Бетпакдалинском заказнике Центрального Казахстана — мигрирующие сайгаки покрывают расстояние 600–1200 километров, преодолевая в день до 40 километров. В прошлые века они, вероятно, откочевывали гораздо дальше, переплывая и Урал, и Волгу. На границе же калмыцкого заповедника «Черные земли» и астраханского «Степного» им пространства для маневра среди каналов, заброшенных рисовых чек и дорог почти не осталось. Именно благодаря постоянному движению сайгаков пастбища после них быстро восстанавливаются, а не превращаются в пески…

Усилиями советских ученых и охотоведов к середине XX века поголовье сайгаков с тысячи выросло примерно до миллиона. По-своему «помогла» и убийственная для сельского хозяйства коллективизация, превратившая пастбищные угодья в пустоши. В начале 1980-х годов, когда в стране по-прежнему жилось совсем не сытно, в рамках «продовольственной программы» даже предлагалось обратиться к «дармовым» природным ресурсам — сайгачатине. В одной диссертации предлагалось внедрение «нового, более прогрессивного и гуманного метода добычи сайгаков с применением переносных сетей» вместо обычной охоты на машинах с горящими фарами, когда животных в сумерках ослепляли, загоняли до отека легких и расстреливали, поскольку при этом «товарный вид туш не отвечает предъявляемым требованиям». Еще через десять лет, когда вместе с остатками еды исчезли и остатки законности, сайгаков бросились истреблять всеми способами, вспомнив даже об аранах, использовавшихся, как установили археологи, в каменном веке. Аран — это стреловидная площадка в несколько десятков гектаров, окруженная траншеями. Такие площадки расчищали рядами по нескольку штук на пути сайгачьих кочевок, располагая широкой горловиной в сторону, откуда шли стада. На кончике стрелы находился узкий «выход», утыканный кольями или просто стеблями кососрезанного тростника. Бегущие животные сами нанизывались на преграду.