Читать книгу "Полночное солнце - Триша Кук"

Я киваю. Руки у меня уже трясутся. Это симптом или просто усталость? Сейчас все кажется дурным знаком.

– Слышно ли что-нибудь о новом препарате?

– Пока нет. Я узнавала на прошлой неделе.

Надеюсь, что в нашем случае отсутствие новостей действительно хорошая новость. Плохих мой папа и так уже выслушал слишком много. Он такого не заслуживает.

Добравшись до дому, я падаю без сил. Проваливаюсь в тяжелый сон без сновидений и теряюсь в нем, как в черной дыре. Словно готовлюсь к настоящей смерти. Если она будет такой, то я сделаю все возможное, лишь бы избежать этой давящей тоскливой темноты.

Просыпаюсь я поздно, вялая и раздраженная. Не хочется ни есть, ни смотреть кино, ни разговаривать. Приходит Морган. Она знает: достаточно быть со мной рядом, а приставать ко мне ни к чему. Пусть каждая занимается своим делом. Я рассеянно извлекаю из гитары нестройные звуки, а Морган якобы читает психологическую колонку Гэбби, но я-то вижу, что она ни разу не прокрутила текст дальше.

Мой телефон постоянно вибрирует. Я не отвечаю. Все равно ничего хорошего не выйдет. Результат в любом случае известен заранее. Чем тянуть, лучше сразу рубить с концами.

– Конечно, изобразить недотрогу иногда полезно – я сама тебе это советовала, – говорит Морган, – но ты хотя бы посмотри, что парень хочет сказать.

Телефон снова вибрирует, я мотаю головой. Морган хватает его и начинает читать эсэмэски.

– Он спрашивает, можно ли ему прийти поговорить…

– Не читай, – отмахиваюсь я. – Просто удали.

– Кэти…

Я поднимаю голову и смотрю Морган прямо в глаза:

– Если я прочту сообщения, то начну отвечать, он ответит мне, и в итоге мы встретимся, а этого не должно быть. Нет.

– Почему? Ты не обязана становиться мученицей и оберегать его ранимую душу. Он большой мальчик. Уверена, он справится…

Я прерываю Морган на середине фразы. Впервые за все время нашей дружбы она не понимает, что я чувствую.

– Зато я не справлюсь! – кричу я, и слезы градом катятся по моим щекам. – Не могу. Ему будет больно, а я не хочу причинять ему боль. Пожалуйста, просто возьми и удали все эсэмэски.

Морган выполняет мою просьбу с явной неохотой. Вижу, ей тяжело, оттого что тяжело мне. Она прощает меня, хотя я на ровном месте наорала на нее, повела себя как стерва.

– Ладно, – отвечает она тихим голосом. – Удаляю, удаляю и удаляю.

Я, благодарно кивнув, опять беру гитару. Но сегодня она плохо звучит в моих руках. Секунду Морган смотрит на меня, потом снова утыкается в свой телефон. Я понимаю, что тренькаю не по тем струнам, зажимаю не те лады. Даже самые простые аккорды в ре мажоре – их я освоила первыми – не получаются.

Поднимаю руку. Пальцы дрожат. Отпихиваю гитару в сторону, стараясь не привлекать внимания Морган.

Но я уже знаю.

Знаю.

Глава 16

Не могу спать, несмотря на усталость. Не могу есть, несмотря на голод. Ворочаюсь с боку на бок, то натягивая, то сбрасывая одеяло, потому что мне то холодно, то жарко. Перед домом хлопает дверца машины. Через несколько секунд раздается звонок. Я встаю с кровати и подхожу к окну. Это доктор Флеминг. За все те годы, что я у нее наблюдаюсь, она ни разу не приезжала сюда. Мы всегда встречались в больнице: для домашних визитов она слишком занята.

Отец выходит на крыльцо и закрывает за собой дверь. Что говорит доктор, я не слышу. Но слышу, как папа кричит: «Надо переделать анализы! Может, результат будет другим?!»

– Ее мозг начал сокращаться, – произносит доктор Флеминг, на этот раз достаточно громко. – Когда проводящие пути центральной нервной системы…

– А как же исследования?! – восклицает отец. – Должно же быть…

Доктор Флеминг кладет руку ему на плечо:

– Проект закрыли. Я сегодня утром узнала. Второй фазы не будет.

Эта новость становится для папы последней каплей. Он всегда был таким сильным. Ни разу при мне не плакал, даже когда мама погибла. А теперь силы его оставили. Из-за меня. Из-за того, что я натворила.

– Я же все делал правильно, – выдавливает он: у него, должно быть, перехватило дыхание. – Как бы Кэти ни плакала и ни упрашивала, не выпускал ее из дому. Ни на пляж, ни в парк поиграть. Она так просила! А я отказывал ей в том, на что имеет право каждый ребенок. И ради чего? Ради этого? Я-то думал, что защищаю ее…

Доктор Флеминг похлопывает отца по спине, пытаясь утешить его.

– Ничего не поделаешь, – вздыхает она. – ПК – это болезнь, которая лишает детства. Но я давно знаю Кэти и ни разу не слышала от нее жалоб. Она никогда не дулась, всегда во всем видела только хорошее. А как она говорит о вас! Я не знаю ни одного другого подростка, который так обожал бы отца и нисколько этого не стеснялся.

Сейчас она плачет вместе с папой. И я не могу сдержать слез, глядя на них. Они обнимаются.

– Кэти не только сама умеет радоваться жизни, она и другим дарит радость. Пожалуй, она самая светлая, самая яркая из всех, кого мне доводилось лечить. Это потому, что ее очень любят. Вы хороший отец, Джек.

Папа кивает, вытирая лицо рукавом.

– Сколько ей осталось?

– Трудно сказать наверняка.

– Дни? Недели? Месяцы?

– Вероятнее всего, что-то из этого. – Ответ вполне в духе доктора Флеминг.

Я вся немею, как будто меня заморозили. В голове только одна мысль: я разрушила жизни всех, кого люблю, и свою собственную. Как я могла быть такой неблагодарной?! Я не ценила того, что имею, требовала большего. И вот наступила расплата. У меня отнимают все. Моя жизнь оказалась еще короче, чем я предполагала. Нужно потратить оставшееся время с толком.

Сижу с папой в его темной фотолаборатории. Он погружает снимки в раствор, сушит их и развешивает. Занимается тем, что получается у него лучше всего.

– Ты ведь знаешь, что я знаю, да?

Он отрывается от работы. Смотрит на меня. Прокашливается.

– О чем ты?

– Я слышала, как вы с доктором Флеминг говорили на крыльце. Когда думали, что я сплю.

Папины руки ласково обхватывают меня.

– Прости, прости, – повторяет он, а я в ответ без конца твержу:

– Все нормально, это ты меня прости.

Весь день я размышляла о том, как вести себя в этой ужасной ситуации, как извлечь максимальную пользу из оставшегося времени. И вот что я придумала: нужно постараться отплатить близким людям любовью за любовь. Внезапно я поняла, чем могу помочь папе.

– Пойду наверх, – говорю я ему. – А ты, когда тут закончишь, может, закажешь какой-нибудь еды?

Он слегка пожимает плечами, подняв ладони: