Читать книгу "Архив смертников - Александр Тамоников"

По спине пробежал предательский холодок, Алексей поежился. Вполне возможно, что после удаления архивов немцы заминируют подземелье… Он обернулся. За спиной аналогичный склон, кустарники, скалы. За скалами не видно дороги, пропадающей в лесу. Эмма была права: отход груженой колонны можно выявить заранее. Скатиться по склону, пробежать по тропе, отыскать засыпанный листьями огневой шнур — дело трех минут. За это время колонна даже с территории не выйдет…

— Где вторая дорога? — спросил он, сожалея, что не позаботился о бинокле.

— Ее не видно за холмами, товарищ капитан. Видите лесок в районе озера? — кивнул Камарник. — Там небольшие ворота, но они на замке, все проржавело, мы проверяли. Выбить тяжелой машиной, конечно, можно… Но эта дорога на Радищево, там Красная Армия…

— Ты кем работал на гражданке, Семен? — поинтересовался Алексей.

— Так подрывником и работал, — сдавленно хихикнул Камарник. — Карьеры в округе — один на одном. И галечный, и щебеночный, и песчаный. Везде проводились взрывные работы, долбились лазы, штреки, заказы на работы поступали почти постоянно…

— Представь на минуту, что немцы к ночи не съезжают, погрузка не проводится. Можно вынуть часть динамита из-под скалы, пронести на территорию и взрывом блокировать проезд в бункер, чтобы заклинило ворота?

— Видать, можно, — пожал плечами Камарник. — Не знаю, как это будет выглядеть технически, но, видать, можно, — повторил он. — Только зачем? Бункеры под землей соединяются, есть запасные выходы. Ну да, фрицы время потеряют, осуществляя погрузку…

— Или уничтожат свои архивы, почувствовав опасность, — покосилась Эмма.

— Нетактичный вопрос, товарищи, — решился Алексей. — Какого хрена вы тут торчали, когда наши взяли объект? Все происходило на ваших глазах. Фрицы дали деру под влиянием паники, не исключаю, что кто-то заперся в бункере, полагая «героически» себя взорвать вместе с содержимым. Потом передумали, у них имелась связь с «волей», получили сообщение, что объект постараются отбить. Все это время объект блокировали не меньше тридцати бойцов. Вниз не спускались, у них был соответствующий приказ… — Он покосился на задумчивого Волынца.

Тот перехватил взгляд, смутился и пробормотал:

— А нам-то что, наше дело маленькое — выполнять ее приказы, — кивнул он на Эмму. — Так нам Гриневский приказал. Пусть сама и объясняет.

— Да спускалась я туда, — раздраженно бросила Эмма. — Им плевать на контрразведку НКВД, у них свои приказы. Только посмеялись, мол, давай, девушка, иди дальше грибы собирай. И не шатайся у забора, а то пристрелим. Я, знаешь ли, Макаров, документы с собой не брала. Мои документы в Калинине остались. Что я им докажу? Им приказали ждать «Смерш». Зубами поскрипела и побежала в Калачан, чтобы в комендатуре связаться с Калининским отделом. Поругалась с капитаном Несмеловым… Кое-как дозвонилась, сказали ждать, будут согласовывать вопрос, запускать дополнительный план… Давай начистоту, Макаров? — Она дерзко посмотрела ему в глаза: — Руководство наших ведомств не очень любит друг друга. А война лишь отчасти сглаживает противоречия. То, что сейчас мы вместе, — не решение руководства, а МОЕ решение, потому что совесть надо иметь, в конце концов… На следующий день опять прибежала в город, насилу прокралась на площадь, немцы там уже хозяйничали… Словно дежавю какое… — передернула она плечами. — А на площади капитана Несмелова расстреливают, которого я намедни от злобы съесть была готова… И снова ты, капитан Макаров, в одежде какого-то нищего…

Эмма замолчала, стала яростно грызть травинку. Спорить было не о чем, некому подтвердить ее слова. Даже с партизан взять нечего. Они сочувственно поглядывали на Алексея и пожимали плечами.

— Так и куковали, — вздохнул молодой Василь Мазурович. — Третьего дня вдруг зарокотало в округе, фрицы на объекте забегали, в машины прыгали, уносились, к едреней матери… Наши из-за озера подошли, сперва плотину заняли, там несколько минут бой шел, потом по территории стали разбегаться, объекты брали под охрану. Потом со стороны Калачана две машины подошли, еще несколько человек высадились — с автоматами, в плащ-палатках. Мигом власть переменилась. Нескольких фрицев отловить удалось, так их в машину бросили и увезли. Мы спускаться не стали, ведь не объяснишь, кто такие, постреляют, к чертовой маме. Потом опять шабаш начался. В Калачане пальба адская, а здесь — словно того и ждали, видать, заранее подгребли — пулеметным огнем все накрыли, ворвались две танкетки, давай утюжить… Красноармейцы в контратаку бросились, видно, командир у них был шибко умный — всех постреляли, сволочи, даже развернуться не дали. Потом выгнали из ангара бульдозер, мертвые тела сгребали в ковш, и из этого ковша — в озеро… — Мазурович сглотнул, сдерживая рвоту.

— И вы, конечно же, не стали вмешиваться, — заметил Алексей.

— Прекрати, Макаров! — разозлилась Эмма. — Ты тоже не побежал спасать Красную Армию, когда немцы в Калачан вошли. Берег себя, чтобы выполнить задание. Так что помолчи лучше…

Молчали долго. Спорить можно хоть до хрипоты, до драки, но истину все равно не родишь. И так все на нервах. Он поедал глазами объект, думал. Немцев на территории Абверштелле — хренова туча, не меньше полусотни рыл, не считая пулеметов, боевой техники. Брать штурмом — красиво, но глупо. Умереть можно и иначе. Рассчитывать, что Красная Армия придет и всех победит — еще смешнее. Когда-нибудь придет и победит, но явно не сегодня. Валить скалу, расстреливать конвой из автоматов — опять не вариант. Решение вырисовывалось единственное: захватывать транспорт, везущий архивы, разворачивать его в другую сторону, прорываться к своим…

И снова множество подводных камней: когда загрузка и отправка? Одна машина или две? Какие машины? Число конвойных? Он навскидку мог удвоить количество насущных вопросов и даже не учитывать самый главный: в какой мере можно доверять Эмме и ее «окружению»? Будут с ним до конца или предадут в самый интересный момент? И тут он понял, что у них не хватает фантазии, они украдкой посматривают в его сторону, готовы переложить на него принятие решения. У них имелись два портативных переговорных устройства — один у Эммы, другой у Алеся Волынца. Рации работают на коротких расстояниях, связь неустойчивая, растительность и рельеф создают помехи, а в бетонном подземелье — НЕПРЕОДОЛИМЫЕ помехи. Но все же это связь.

Алексей спустился в канаву, снял с себя немецкий ранец, прикинул ширину — рация войдет. Обыскивать офицера немецкой армии не должны… Затем извлек аккуратно сложенное обмундирование обер-лейтенанта Теодора Вальтмана. Какой ни есть, а офицер. А если у обер-лейтенанта широкие полномочия, то он главнее полковника! Партизаны тоже спустились в канаву, озадаченно смотрели, как он выкладывает на траву фуражку, разглаживает тулью, сдувает с нее пылинки, расправляет китель, брюки с внушительными галифе, стаскивает сапоги, чистит их пучками травы. Потом он достал офицерскую книжку герра Вальтмана, начал пристально разглядывать фотографию. Фото оригинала было мутноватым, немного потерлось. Он поколебался, послюнявил палец и потер его. Снимок сделался еще хуже. Остальные сгрудились у него за спиной и тоже разглядывали документ.