Читать книгу "Звезда моей души - Татьяна Устименко"

«Странно», — еще сильнее задумалась я, с опаской поглядывая на тускло отблескивающие поверхности, напоминающие бездонные речные омуты. Ни один человек, будучи в здравом уме, не повесит в своем доме такую треклятую пропасть зеркал. Они запросто способны вытянуть из человека душу. А еще я слышала, что смотреться в зеркало во время еды нельзя — счастье проешь, при питье — пропьешь, спать рядом с ним — проспишь. А в отхожем месте зеркало и подавно лучше не вешать… Я иронично хмыкнула. Нет, эти зеркала явно что-то обозначают.

Над одной из лестничных арок я увидела вырубленную в мраморе рамку, содержащую короткую фразу на всеобщем лаганахарском языке.

«Верить в себя — опасно, не верить — глупо», — гласила непостижимая надпись. И я снова озадачилась, не сумев разгадать ее смысл.

Мы уже преодолели добрую половину этажей, и у меня потихоньку начинали ныть голени — сказывалось напряжение последних суток да этот непрерывный подъем по ступеням, казалось бесконечным.

— Ну вот мы и пришли!

Джайлз приложил к голове изображенной на гобелене мантикоры свою хрустальную звезду, висевшую у него на груди. Гобелен дернулся и сам собой утянулся вверх, открывая моему взору небольшой узкий коридор, с противоположной стороны которого струился неяркий свет и доносилась негромкая, мелодичная музыка. Я сделала пару опасливых шажков и внезапно поняла, что молодой маг не собирается последовать моему примеру.

— Джайлз? — Я умоляюще протянула к нему руку, ожидая поддержки и ободрения. — Ты меня бросаешь?

— О да, — чародей преувеличенно сурово погрозил мне пальцем, — и я даже немного этому рад. Дети — прекраснейшие цветы жизни, но иногда на них бывает аллергия!

Я хотела обидеться, но заглянула в смеющиеся глаза мага и вовремя поняла — мой неисправимый балагур снова изволит шутить.

— Это был воистину светлый день, о мой мечтательный эльф! День нашего знакомства! — Волшебник чопорно улыбнулся, напуская на себя важно-официальный вид. — А теперь иди вперед и ничего не бойся, ибо для чародеев Звездной башни каждый гость священен и дорог.

— Свидимся ли мы еще? — печально спросила я, расстроенная необходимостью расстаться с едва обретенным другом.

Лицо Джайлза осветила широкая плутовская улыбка:

— Возможно — нет, а возможно — да. Во всяком случае, я надеюсь на лучшее и намереваюсь помочь тебе, Йона, на свой лад, конечно! Благослови тебя Шарро, малышка!

— Спасибо, — скованно прошептала я, потому что мои губы онемели от волнения.

— И тебе, Йона!

Гобелен начал разворачиваться обратно, скрывая от меня фигуру замершего в коридоре Джайлза.

— Иди и ничего не бойся, — повторно прозвучало его напутствие.

Мне не осталось ничего другого, кроме как воспользоваться советом. Я шла вперед, но, увы, ничего не бояться у меня как-то не получалось. В моем мятущемся воображении высокий и пышнобородый глава гильдии успел принять суровый и даже гневный облик, его глаза метали молнии, а с пальцев сыпались искры. Мне снова стало холодно. Я зябко обняла себя за плечи и решительно шагнула в раму высокого, красивого зеркала… Я очень надеялась на встречу с чем-то особенным, хорошим и благородным, но недремлющая интуиция подсказывала: «Не верь в выдумки, Йона, ибо жить — тяжело. А жить хорошо — тяжелее во сто крат!»

Стоило мне ступить в расстилающуюся передо мной комнату, как ковер под ногами начал сверкать радужными бликами, слепя глаза, отчего я перестала дрожать и была вынуждена поднять голову, чтобы пристальнее взглянуть на то место, в котором очутилась.

Личные покои главы гильдии Чародеев оказались небольшой полукруглой комнатой с неправдоподобно высоким потолком и широченным, во всю стену, окном, которое сейчас занавешивала тяжелая штора цвета розоватого рассветного неба. Свод помещения, имеющий темно-синий оттенок, усеивали десятки золотых звезд, почти ничем не отличающихся от настоящих.

Позади меня, по обе стороны от входа, стояли резные стеллажи с фолиантами, защищенные хрустальными створками, а в углу весело трещал огонь в камине, на котором я с изумлением увидела два зеркала, составленные так, что они образовывали острый, какой-то неправильный угол. Не знаю, намеренно или случайно это получилось, но смотрящийся в него человек при всем своем желании не мог одновременно увидеть себя в обоих зеркалах как-то иначе, чем с неравномерно разделенным надвое лицом. И в этом парадоксальном сооружении тоже было что-то противоестественное.

В другом углу чертога стояла совсем уж не соответствующая данному месту вещь, а именно — ненормально огромное потертое седло с непривычно высокой передней лукой. М-да, количество встретившихся мне загадок возрастало с каждым мигом… И притом, сколько бы я ни вертела головой, мне так и не удалось обнаружить источник чарующей музыки, доносящейся отовсюду, но зато я сразу поняла, почему комната выглядит полностью залитой светом. С потолка свисало множество небольших подсвечников, сделанных из стекла и имеющих форму звезд, — к опорной балке они крепились тремя тонкими цепочками. Все свечи были зажжены и сияли так ярко, что на глаза набегали слезы, и оттого мне показалось, будто звезды сейчас начнут сыпаться прямо на голову.

Ближе к окну, возле стола в форме полумесяца, стояло кресло с очень изящной, обитой атласом спинкой, повернутое ко мне тыльной стороной. Эта спинка оказалась такой высокой, что я не смогла разглядеть ничего, даже макушку сидящего в нем человека. Музыка звучала по-прежнему громко, а занимающий кресло маг и не думал шевелиться. Я ждала, терпела и вздыхала…

Чуть позднее, устав и истомившись, я начала подозревать себя в том, что успела чем-то обидеть многомудрого хозяина Звездной башни. Или же волшебник просто осознал, как сильно ошибся в выборе кандидатуры нового ученика… Возможно, он намеренно испытывает мое терпение или же решает, под каким предлогом отослать меня обратно.

Но в этот самый момент кресло вдруг медленно и бесшумно повернулось, и я невольно поднесла руку ко рту, сдерживая крик изумления, уже готовый сорваться с моих губ…

Глава гильдии Чародеев оказался женщиной!

ГЛАВА 7

Одиночество — одна из самых непознанных сторон человеческого бытия, по своей непредсказуемости сравнимая лишь с палкой о двух концах, способной являться и добром, и злом. Подобно палке, одиночество умеет подгонять и останавливать, стимулировать и травмировать, карать и защищать. Подчас желанное и долгожданное, оно быстро надоедает и начинает тяготить того, кто сумел-таки вымолить у судьбы сей сомнительный дар, но так и не научился правильно им распоряжаться.

Одиночество способно очистить душу и подарить здравые мысли, но тем не менее именно оно выполняет роль самого тяжелого наказания, сводящего нас с ума и подталкивающего к совершению экстремальных поступков. Одиночество врачует разбитые сердца и дарит спокойствие, но при этом оно же безмерно усугубляет любые наши пороки: мнительность, нетерпимость к чужому мнению, чувство соперничества и ревность, раздутую до уровня всепоглощающего пожара. Одиночество подталкивает нас к открытиям и отупляет, делает мудрее и низводит до животного состояния, учит спокойствию и отбирает последние крохи благоразумия.