Читать книгу "Врач-армянин - Сабахатдин-Бора Этергюн"

«Но нет, — убеждала я себя, — не надо ее огорчать. Ведь и она и отец чувствовали, что что-то не так, когда Джемиль посватался. В сущности, они понадеялись на мою искренность, они хотели, чтобы я поступила согласно своему желанию. Но я, увы, не была тогда правдива даже наедине с собой».

Вот с какими мыслями я вошла к маме. Она встревожилась, увидев меня, вечером, поздно, в таком чаршафе. Наверное, она подумала, что я решилась на очередной взбалмошный поступок, поссорилась с мужем, убежала от него. Бедная мама! Еще никогда я не мыслила так трезво, как сейчас.

Все-таки я решила поделиться с мамой. Что-то мне подсказывало, что она станет моей сообщницей. Мое спокойствие подействовало на нее благотворно. Конечно, она начала возмущаться поведением Джемиля. Мне захотелось повозмущаться вместе с ней, но я сдержалась. Я понимала, что если сейчас начну возмущаться, горячиться, это будет проявлением моей слабости, а я сильный человек.

— Развод! — восклицала мама. — Немедленно! Я не дам ему издеваться над тобой. Как хорошо, что ты не забеременела.

Я не стала говорить маме, что, в сущности, не живу с Джемилем. Если дело обернется так, что он сам это скажет, ему никто не поверит, ведь он так серьезно обманул нашу семью, теперь его словам не будет веры.

Мама уже хотела позвать отца, все рассказать ему, но я ее остановила.

— Подожди, мама. Развестись я всегда успею. Лучше расскажи мне, если знаешь, какие сейчас у отца дела с Джемилем? Я боюсь, как бы мой скоропалительный развод не повредил делам отца.

Вот что я узнала от мамы. Отец считает, что война продлится долго; возможно, даже затянется на несколько лет. Я невольно вздрогнула, представив себе несколько мучительных лет, в течение которых люди гибнут и гибнут. Но мама мыслила более практически, ее волновала судьба только близких ей людей, то есть судьба отца и моя судьба. Оказалось, что отец и Джемиль собираются провернуть несколько операций по скупке и перепродаже пшеницы, сахара, фасоли, ведь все это будет дорожать. Операции эти, скажем осторожно, не вполне законны; и Джемиль, конечно при желании может, что называется, подставить моего отца.

— Видишь, мама, значит, пока лучше не разводиться.

— Но как же ты? — мама посмотрела на меня с тревогой. — Я не хочу, чтобы ты оставалась с этим обманщиком!

— Не тревожься, мама, я сумею за себя постоять. Ведь не только отец зависит в какой-то степени от Джемиля, но и сам Джемиль находится в зависимости от отца. Я скажу Джемилю, что все знаю о его жене и дочери, но буду молчать, если он будет честен с отцом, и, конечно, никакие супружеские отношения с этого дня невозможны. Отныне я просто свободная жилица в его доме. Думаю, Джемиль примет мои условия. Ведь если будут знать, что он женат на девчонке из публичного дома, вряд ли это укрепит его репутацию. А ты пока внуши отцу, чтобы он не так уж доверялся Джемилю, только будь осторожна, чтобы отец ничего не заподозрил. Я не хочу огорчать отца, я мало радости приносила ему до сих пор.

— Ты умница, Наджие, — мама посмотрела на меня открытым доверчивым взглядом. — Но мне кажется, ты даже рада тому, что произошло. У тебя и прежде не ладилось с Джемилем?

— Да нет, было обыкновенно. Я ведь никогда не предполагала, что между нами возможна какая-то страстная любовь.

Мама вздохнула. И вдруг неожиданно спросила смущенно, тоном неопытной девочки, которая задает вопросы более опытной подружке; таким тоном, наверное, я беседую с моей Сабире:

— Наджие, у тебя есть кто-нибудь? — тут она смутилась и отвела глаза.

Я никогда не видела ее такой и почувствовала к ней такую нежность. Я наклонилась к ней и поцеловала. Поцелуй пришелся в голову с уже поредевшими волосами.

— Нет, мама, у меня никого нет. Я еще молода, моя жизнь еще наладится. Пока подумаем о том, чтобы не пострадал отец, ведь благосостояние нашей семьи зависит от него.

Мама снова вздохнула и согласилась со мной. Еще она сказала мне, что отец и без того не во всем доверяет Джемилю.

О моем М. я ничего не стану говорить — ни маме, ни Сабире. Здесь я все буду решать сама, одна, без чьих бы то ни было советов. Это касается только меня. Ну… и его, конечно. Уже сидя в экипаже, я тихонько засмеялась, все равно никто не слышит и не видит.

58

Джемиль еще не вернулся. Наслаждается семейной жизнью. Надо собраться с силами. Я должна выиграть этот поединок. В самом крайнем случае — развод. Хотя, конечно, я буду себя чувствовать свободнее в доме своего номинального мужа. Если я вернусь к родителям, мама снова начнет опекать меня, я снова сделаюсь вялой, бездеятельной, нерешительной. А сейчас я словно проснулась, бодрая, решительная. Вот, узнала о том, что отец хочет нарушить закон, наверняка его действия приведут к взвинчиванию цен; но я не собираюсь мучить себя бесплодными угрызениями совести. Хотя, может быть, это и дурно, надо сохранить в себе хоть что-то от прежней Наджие.

Как медленно тянется время! Но почему я так спешу? Боюсь, что мой пыл угаснет, не разгоревшись?

Спасибо, Сабире. В сущности, я многим ей обязана. Да, многим.

59

Джемиль вернулся. Приехал к ужину.

— Нам нужно поговорить, отец просил, чтобы я кое-что передала вам.

Почему я выдумала это, об отце, который, конечно же, ни о чем не просил меня? Просто меня осенило — внезапное озарение — если я сошлюсь на отца, Джемиль уже не станет отказываться от разговора.

— Здесь? — спросил он, поведя головой.

Он словно бы сомневался, стоит ли говорить в столовой.

— Да, — ответила я спокойно, — ведь Мехмед уже ушел, а Элени сейчас уберет со стола и пойдет в свою комнату.

(У Элени маленькая комнатка рядом с кухней. Там она и глажением занимается.)

Я заметила, что угрюмый взгляд Джемиля выразил некоторое любопытство. Его, кажется, удивил мой спокойный тон.

Джемиль снова прежний Джемиль — мрачный, в мешковатом сюртуке.

Элени убрала со стола.

— Вы свободны, Элени, — сказала я.

Мы с Джемилем остались одни. Столовая не так уж обширна, но мне она вдруг показалась большим и неуютным помещением.

— Что отец просил передать? — Теперь у Джемиля такой вид, что сразу становится ясно, он вовсе не расположен вести со мной обстоятельные беседы.

Теперь все зависит от меня. Я должна быть сильной.

— Я узнала о том, что вы женаты, — стараюсь говорить быстро, но не настолько, чтобы он заподозрил растерянность. — Я знаю, на ком. У вас ребенок. Вы уже были женаты, когда попросили моей руки. Вы скрыли. Я думаю, вам бы не хотелось, чтобы обо всем этом стало известно моему отцу.

Больше всего я боялась, что Джемиль начнет упрекать меня, перечислять мои недостатки, ругать за расточительство, а то еще и вспомнит, что я не живу с ним. Разговор утратит целенаправленность, сделается сумбурным и мелочно-нелепым.