Читать книгу "Две недели ожидания - Сара Райнер"

Майк кашляет.

– Я хотел сказать лишь одну вещь… – Он смотрит в пол и крутится на кресле туда-сюда. Это напоминает Кэт о том, как брат шаркал ногами, когда в детстве его ловили за чем-то, чего делать не стоило.

– Да?

– Я рад, что у нас появилась возможность переговорить наедине… ммм… знаю, немного неловко, но…

Он снова кашляет.

– Будет лучше, если ты не будешь упоминать об этом при Саки.

– Ох. – Кэт хмурится, тут же насторожившись. – Почему?

Майк чешет голову, по-видимому, подбирая нужные слова.

– Мне кажется, она будет против.

Он кривит рот.

– Против? Против того, чтобы я завела ребенка? – Кэт в шоке прислоняется к дверному косяку. Они с Саки не слишком ладят, она это понимает, хотя они с Майком никогда друг другу в этом и не признавались. Но чтобы Саки была против того, чтобы Кэт родила ребенка?!

– Дело не в ребенке, а…

– А в чем? – Гнев нарастает. Ее так и подмывает спуститься и разобраться с Саки здесь и сейчас. Да как она смеет? Кэт всегда была так внимательна к ее детям!

– Погоди минутку… – Почувствовав реакцию сестры, Майк поднимается на ноги. – Все не так просто. Дело в донорстве яйцеклеток. Она не согласна с этим… в моральном плане. Считает, что это неестественно. И неправильно.

– Но я хочу поговорить с ней об этом!

Майк трясет головой.

– Не стоит. Даже не представляешь, сколько раз я пытался. Честно.

Может, он из-за этого и постарел. Он сдерживает такое напряжение. Брату не раз приходилось сглаживать острые углы из-за непреклонности Саки. Кэт это замечала.

– Позволь мне с ней пообщаться на эту тему, Майк. Я смогу объяснить все детали лучше, чем ты.

Она поворачивается, чтобы пойти к Саки, но Майк хватает ее за руку.

– Правда, Кэт, лучше оставить все как есть. – Его голос тверд.

– А я не хочу оставлять все как есть. Для меня это слишком важно.

– Думаешь, я не в курсе?

– Тем более. Раз ты понимаешь, то и ей стоит понять.

– С Саки так не пойдет. Зачастую я позволяю идти своим чередом тем вещам, которые я понимаю, а она нет.

Ужас, думает Кэт. Желание защитить брата лишь наполняет ее решимостью.

– Я смогу ее переубедить.

Майк решительно встает перед ней, преграждая путь.

– Кэт, мне кажется, ты не уловила. Это запретная тема. Серьезно. Она бросается на нее, как собака на кость.

– В чем это проявляется?

Наконец Майк выдавливает из себя:

– Мне пришлось поднажать, чтобы она позволила тебе остановиться у нас.

Кэт тут же теряет дар речи, а потом возмущается:

– Но я же твоя сестра!

Он снова смотрит в пол, на свои ботинки, кривит губы, а потом наконец признается:

– Она говорит, что твой ребенок не будет родственником нам или мальчикам, и как бы я ни пытался переубедить ее, она ни в какую.

– Ты шутишь!

– Нет. Ты можешь пожить у нас. Я сумел убедить ее, что это единственный приемлемый вариант, хотя и не уверен, что в следующий раз сработает. Мне очень жаль, правда. Я не хотел тебе говорить, но вот пришлось.

Такое впечатление, что ей сейчас нечего сказать или сделать, поэтому, когда Кэт тащится вниз за братом, внутри у нее все кипит. Какой, к черту, чай, думает она. Нужно выпить что покрепче.

19

Ранний вечер. В «Короне» почти пусто. Адам подпирает барную стойку. Он машет ей рукой.

– Лу, рад вас видеть! – Он целует ее в щеки.

От него пахнет лосьоном после бритья. Запах Лу не по вкусу, но нельзя же, чтобы все нравилось. Лу осторожно разглядывает его внешность. У него круглое лицо, думает она, что-то в нем есть от гнома… На самом деле он вообще довольно круглый, с заметным животом и… хмм… не слишком высокий. Наверное, с нее ростом, то есть метр шестьдесят семь, максимум метр семьдесят, но не выше. Маловато. Зато у него красивые волосы. Насыщенный каштановый цвет, густые и пышные, неплохо для мужчины… скольких лет? Лу думает, что ему лет сорок. И у него хорошая кожа: без морщин, так и пышет здоровьем. Так и должно быть, он же доктор. Хотя одно с другим не всегда связано.

– Рада видеть вас, Адам.

Интересно, он оценивает ее в том же ключе?

Он делает шаг назад и улыбается. Лу видит, как от улыбки вокруг глаз разбегаются лучики морщинок: глаза у него темно-карие, словно ягоды. Выражение лица, кажется, говорит «мы тут заодно». На нем желтовато-зеленый пиджак и вельветовые брюки, а рубашка расстегнута на груди. Стиль одежды напоминает учителя географии. Лу практически может уже представить его в окружении детей.

– Можно я куплю вам выпить?

Его стакан почти пуст. Может, он ведет не столь безупречный образ жизни.

– Я бы выпил еще горького пива. Адский выдался денек. Но лучше не надо. Я же за рулем. Вполне сойдет пачка чипсов с солью и уксусом.

Лу жестом подзывает бармена и заказывает себе содовую с лаймом. Она готова поклясться, что ощущает, как Адам мысленно составляет ее профиль.

– Ваше здоровье! – говорит он. – Немного странно, да? Как свидание, но только не свидание.

– Моей маме бы понравилось, – отвечает Лу. Они в старомодном пабе со всеми атрибутами: стулья, обтянутые коричневой кожей, потертые дубовые столы, темно-красные ковры, разливное пиво, местные играют в дартс, и пара – мужчина и женщина – наслаждаются напитками перед ужином, совсем как ее родители когда-то. Лу с легкостью может представить, как мать убедит себя, что они с Адамом «подходящая пара».

Адам смеется:

– Господи, и ваша мать тоже!

Лу кивает:

– Именно. София говорила, что моя мать словно бы застряла в пятидесятых. – Лу судорожно сглатывает. При упоминании имени Софии ей все еще больно. Не стоит говорить о ней.

– София, ах да… Надеюсь, вы не станете возражать, если я спрошу, но если мы продвинемся в этом вопросе, то я хотел бы знать. Какую роль играет во всем этом София?

– Вообще-то… мы расстались несколько недель назад.

– Ох, простите… – Адам берет Лу за руку. Анна сделала то же самое, думает Лу, а я ведь даже толком не знаю Адама. Наверное, я вызываю у окружающих беспокойство. Ей все еще не слишком комфортно быть объектом жалости. А может, она так остро восприняла этот жест, потому что ей не хватает физического контакта? Стоит быть честной, ей не хочется начинать с того, чтобы избегать правды. – Отчасти к нашему разрыву привело именно расхождение в отношении детей.

– Она не хотела детей?