Читать книгу "Лето лихой троицы - Владимир Аверин"

Когда Вадик вернулся в клуб, веселье достигло кульминации. Диск-жокеи взвинтили обороты, открыв до предела заслонки децибелов. В оконных рамах дребезжали стекла, по ушам хлестал шквал звуков. Встав на цыпочки и вытянув шею, Вадик обвел взглядом зал и нашел среди танцующих Оксану. Она отплясывала в кружке деревенских байкеров. Веселье на ее лице слегка померкло. Оксана по-прежне— му улыбалась и отлично танцевала, но улыбка уже не казалась столь уверенной. Она часто смотрела по сторонам, словно искала кого-то взглядом, и понемногу замедляла темп, движения ее становились рассеянными. Вадик пробрался к ней и стал пританцовывать рядом. Увидев его, она сразу повеселела.

— Я думала, ты ушел! — громко сказала девочка, подняв свое веснушчатое лицо навстречу Вадику.

— Как я мог уйти, ведь ты не записала мой московский телефон! Записывай! — крикнул он, стараясь перекричать мощную акустическую систему.

Внезапно перед Вадиком выросла долговязая фигура Антона, вожака поселковых байкеров. Он расслабленно пританцовывал, надменно дымя длинной коричневой сигаретой, не подозревая, что она — дамская.

— Ты чего сюда приперся, хомяк городской? Туго соображаешь, что ли? Я же тебе велел дергать из нашего поселка. Двигай отсюда, пока по репе не получил, — пригрозил он Вадику.

Ситникову очень хотелось расквасить байкеру физиономию, но он держал себя в руках, старался не обращать внимания на его оскорбительные выпады. Продолжая танцевать и ни к кому конкретно не обращаясь, Вадик сказал:

— В Африке съели французского посла. Естественно, Франция направила ноту протеста. Африканцы извиняются: так уж получилось, что же делать, ну съешьте и вы нашего.

Антон нахмурился. Несколько секунд он, пританцовывая, напряженно смотрел на Вадика. Затем тряхнул головой и озадаченно произнес:

— Не понял… Что это сейчас было?

— Ты про что?

— Ну, вот это… Про Африку… Ну, то, что ты сейчас рассказал… Это зачем?.. Я не понял, что ты имел в виду?

— Ничего. Просто переключил тебя на другой канал. Вывел из агрессивного состояния и ввел в состояние глубокой задумчивости.

— Ну ты нагле-е-ец, — протянул оскорбленный байкер. — Издеваться надо мной вздумал. — Он глубоко затянулся сигаретой и выдохнул дым Вадику в

лицо, сказав: — Умри сам, а то я сейчас плюну в тебя каплей никотина. Капля никотина убивает лошадь, а хомяка разрывает на куски.

— Что ты к нему пристал, Антон?! — вмешалась Оксана, пытаясь в танце встать между ним и Вадиком.

И тут байкер, подергиваясь в такт музыке, на развороте слегка выскочил из траектории своего танца и столкнулся с ней. Оксана еще успела сделать несколько танцевальных движений, затем покачнулась и поморщилась от боли, подвернув ногу. Она продолжала улыбаться, комично кривила губы и делала вид, что все очень забавно. А нога, очевидно, сильно болела.

— Ну, все, клоун, — потеряв терпение, сказал Вадик, — ты меня достал. Сейчас тебя плющить буду.

Он схватил Антона за жилистое предплечье, повернул лицом к себе и… получил крепкий удар в лоб.

— Порву, как Тузик — грелку! — закричал Антон и набросился с кулаками на Вадика.

Потом все было как в тумане. На глаза Ситникова опустилась черная завеса, и он дрался машинально, ни о чем не думая и не видя ничего, кроме перекошенного злобой лица байкера. Он знал, что стоит начать думать во время драки, как тебя побьют. На раздумывания нет времени, надо драться. Вадик не видел даже, как противник открывается. Он просто бил. Не надо думать, нужно просто выбросить вперед левую руку и нанести удар всем телом, заставить противника потерять равновесие. Ударить в челюсть и, отскочив вправо, уйти от ответного удара. Затем быстро шагнуть навстречу и нанести обеими рука ми короткие боковые по корпусу. Вадик здорово промахнулся правой и тут же в ответ получил болезненный удар по ребрам, а в следующий миг почувствовал острую боль в левой стороне лица…

ГЛАВА XII. РАСПЛАТА

Он пришел в себя только на улице, куда его вывели двое крепких мужчин с нарукавными повязками с надписью "Дружинник". Вадик был взбешен. Он ругался, лягался, бодался, пытаясь вырваться из сильных рук, и горячо доказывал дружинникам, что они все перепутали, что виноват не он, а Антон, и надо хватать грубияна байкера, а не его, воспитанного и сдержанного подростка. Но дружинники его не слушали, они молча волокли Вадика в отделение милиции, которое находилось рядом с клубом.

В отделении с плеча Вадика сняли видеокамеру, чудом уцелевшую в драке. Затем дежурный сержант быстро, ловко и совершенно равнодушно обыскал Ситникова, похлопав его по карманам, по щиколоткам и по подмышкам. Потом задержанного подвели к окошку, за которым милиционер в звании лейтенанта заполнял протокол со слов дружинников. Обратившись к Вадику, он спросил:

— Фамилия? Имя? Отчество? Дата и место рождения? Домашний адрес?

Вадик не ответил. Однажды в Москве его забрали в милицию после футбольного матча, на котором произошла массовая драка между футбольными фанатами. Вадик в драке не участвовал, но под горячую руку вместе с другими подростками был схвачен и доставлен в отделение милиции. Там он честно назвал свою фамилию и адрес и сказал, что произошла ошибка, что в драке он не участвовал. Его выслушали, потом вызвали родителей, прочитали им мораль, около часа продержали в коридоре и только после этого разрешили забрать нерадивого сына. А через несколько дней в школу пришла бумага из милиции — инспектор по делам несовершеннолетних настоятельно рекомендовал обратить внимание на поведение ученика седьмого класса Вадима Ситникова, задержанного за драку во время футбольного матча. Вот и верь после этого людям, сокрушался Вадик, когда узнал, что его приятели, которые не назвали своих фамилий, были отпущены из милиции через час после него. А что с ними делать? Вадик представил себе, какой поднимется переполох, если в лагере узнают, что московский школьник сбежал на дискотеку и устроил там драку.

Следователь зевнул и повторил:

— Фамилия? Имя? Отчество? Дата и место рождения? Домашний адрес?

— Арчибальд Ардальонович Сухово-Биль-Белоко-былин. Тридцать первое февраля тысяча восемьсот сто тридцать первого с половинкой года, — сказал Вадик.

— Та-а-ак, — устало произнес лейтенант и звучно положил шариковую ручку на лист бумаги. — Значит, по-хорошему не хочешь. Ладно. Не хочешь по— хорошему, будет по-плохому. Сержант! — позвал он дежурного. — Отведи-ка этого умника в камеру.

— Да за что в камеру-то?! — возмутился Вадик. — Что я такого сделал?!

— Затеял драку в общественном месте. Избил паренька. Вот теперь иди, посиди и подумай.

— Не имеете права в камеру! Я несовершеннолетний!

— Неправда, Арчибальд Ардальонович. Минуту назад ты сказал, что родился в девятнадцатом веке.

— Так ведь… Это я… Просто шутка… — замялся Вадик, не найдя что возразить.