Читать книгу "Дебри - Юлия Зайцева"

В 1694 году старцу Далмату исполнилось сто лет. Далмат благословил Исаака продать 15 золотых из казны обители и раздать деньги нищим. Умер Далмат 24 июня 1697 года в возрасте 103 лет – «в летах совершенных, созревший в добродетелях, как полная пшеница для небесной житницы». Он чуть было не пережил свой старый и рассохшийся гроб, который простоял в его келье 38 лет. Старца похоронили в этом гробу в склепе на территории монастыря. В нижнем Христорождественском храме Успенского собора монахи создали своеобразный «музей» Далмата: фрески на стене изображали картины из его жизни, а на столе лежали шлем, кольчуга, мантия и клобук старца. Была сооружена крипта: «Посреди стены выкладена пещера, в ней двери, против оных в пещере патрет в человеческий рост начального монаха Далмата, размалёван по приличности красками». Старца Далмата стали почитать как святого, но канонизирован он был только в 2004 году.

А Исаак служил монастырю ещё почти три десятилетия. Архимандрит Исаак умер в 1724 году в возрасте 92 лет. Его погребли в Успенском соборе отцовской обители. Игумен Невьянского монастыря Евсевий после смерти Исаака доносил о его кончине: «Далмат был злой раскольник и Святыя Тайн не приобщался, так и душу свою без покаяния удаляяся от Святыя Церкви изверже, как, впрочем, и его сын Исаак, выплюнувший перед смертью Святое Причастие, чему свидетель был сам». Но эти слова, брошенные вслед двум непокорным владыкам, были бессильны, потому что Богородице виднее.

Портной от бога

Культ святого Симеона Верхотурского

В 1692 году в деревне Меркушино, которая была знаменита своими верфями, у церкви архистратига Михаила из земли вдруг начал всплывать гроб. Сквозь его щели были видны нетленные останки погребённого, и от самого гроба исходило райское благоухание. Верхотурскому пушкарю Ивану Григорьеву во сне было видение, что явленные мощи чудотворны. Пушкарь болел, но поехал в Меркушино; там он осыпал себя землёй с гроба – и сразу исцелился. По Зауралью поползли слухи, что в Меркушино Господь открыл народу нового святого, не хуже, чем Василий Мангазейский в Туруханске.

Взошедший к свету гроб с нетленными мощами – событие взыскующее. Через два года митрополит Игнатий (Римский-Корсаков) созвал в деревню Меркушино четырёх самых уважаемых сибирских иереев, среди которых был Исаак Далматовский. Иереи убедились: Сибири возвещён праведник, творящий чудеса. Но кто он? Местные жители не смогли вспомнить, чья это могила у Михайловской церкви. Дело было зимой. Озадаченный Игнатий возвращался в Тобольск по санной дороге, проложенной по льду Туры. Митрополита сморил навязчивый сон. Когда иерейские сани пролетали мимо небольшого прибрежного камня у деревни Трубиной, спящий митрополит увидел перед собой толпу народа, и толпа кричала владыке: «Симеоном его зовут!» Так было названо имя того, кто вернулся к людям в небесном чине.

Этот человек, Семён по прозвищу Пинежанин (то есть с реки Пинеги), пришёл в Верхотурье после Смутного времени. Он был портным: «Ремесло же его было шить шубы с нашивками хамзенными или ирхами». Пинежанин исправно посещал храм, молился и постился, но никаких подвигов веры не совершал. Он прославился другим. В трудах отхожего промысла Семён странствовал по слободам Верхотурского уезда и шил одежду, но старался не брать денег за свою работу. Порой намеренно не доводил работу до конца: например, сошьёт кафтан, но не пришьёт последнюю пуговицу – значит, дело не сделано, и платить не за что. Однажды Семён по недосмотру унёс с собой хозяйскую иголку и вернулся за триста вёрст, чтобы отдать её. В общем, жил он праведно и смиренно, умер около 1642 года и был с честью похоронен у церкви. Но за полвека забылись и добродетели его, и само имя.

И вдруг оказалось, что кроткий портняжка – святой! Люди потянулись в Меркушино, где Симеон исцелял страждущих. Владыка Игнатий составил житие праведника. А поток паломников всё возрастал, Меркушино уже не вмещало гостей, и в 1704 году митрополит Филофей повелел перенести мощи в Верхотурье. Так Семён Пинежанин стал Симеоном Верхотурским.

Камень Симеона на реке Туре

Слава его загремела по всему Уралу и Западной Сибири. Сложился даже наивный иконописный канон Симеона: Симеон в лаптях и синем армяке стоит под елью на берегу Туры, а за рекой – Верхотурский Николаевский монастырь, где покоятся мощи праведника; у ног Симеона помещали ещё одно изображение святого, уменьшенное: маленький человечек в том же армяке сидит на своём любимом камне над Турой с удочкой и рыбачит.

Когда в Верхотурье закроют таможню, городок лишится привычного источника существования, но паломники заменят ему купцов Сибирского тракта: народный культ станет приносить Верхотурью не меньший доход, чем таможенные пошлины. Однако церковь не скоро признает уральского праведника. Симеон Верхотурский будет канонизирован только в 1835 году.

Чем же он так угодил простому народу? Дело в том, что искренний и неофициальный культ местночтимого святого возникает лишь тогда, когда святой выражает главную ценность какого-либо сообщества. Люди начинают поклоняться такому святому даже без санкции церкви; они просят святого о заступничестве и сами пишут иконы, как уж получается. В общем, святые маркируют собой региональную или корпоративную идентичность. Василий Мангазейский выражал приоритет божьих установлений над алчностью и потому стал главным святым пушного промысла. Далмат Исетский выражал стойкость труженика и потому стал главным святым зауральских слобод, которым угрожали степняки. А Симеон Верхотурский воплотил в себе слободской идеал чистого и бескорыстного труда, и потому он станет главным святым уральских горных заводов, где труд почитался за высшую добродетель. Симеон превратится в главного святого заводских рабочих. Чем больше заводов будет на Урале, тем больше будет приверженцев Симеона. И расцвет народного культа слободского праведника придётся на время «силы и славы» заводов – это конец XVIII века и весь XIX век.

КАМЕНЬ СВЯТОГО СИМЕОНА НА БЕРЕГУ РЕКИ ТУРЫ ИМЕЕТ БОЛЬШУЮ И СЛАВНУЮ ИСТОРИЮ. КОГДА-ТО САМ СИМЕОН ЛЮБИЛ СИДЕТЬ ЗДЕСЬ С УДОЧКОЙ И РЫБАЧИТЬ. ВОЗЛЕ ЭТОГО КАМНЯ МИТРОПОЛИТ ИГНАТИЙ УВИДЕЛ ВЕЩИЙ СОН, В КОТОРОМ ЕМУ БЫЛО ОЗВУЧЕНО ИМЯ ЯВЛЕННОГО СВЯТОГО. ЭТОТ КАМЕНЬ ПРИНЯТО ИЗОБРАЖАТЬ НА ИКОНАХ СИМЕОНА ВЕРХОТУРСКОГО – ОН ВОШЁЛ В ИКОНОПИСНЫЙ КАНОН, КАК ГОЛГОФА ИЛИ ЕЛЕОНСКАЯ ГОРА

Общероссийская известность обрушится на Симеона в начале ХХ века, когда бывший послушник Верхотурского монастыря, тюменский крестьянин Григорий Распутин вдруг окажется спасителем царской семьи: его молитвы, обращённые к Симеону, будут исцелять и хранить наследника престола, а Романовы отблагодарят Верхотурье вниманием и благодеяниями.

«Богоспасаемый град Тоболеск»

Тобольск в XVII веке

Тем, кто прибывал в столицу Сибири по рекам, казалось, что город завис на полпути к небу. Троицкий мыс поднимал резную корону кремля ближе к Господу. «Богоспасаемый град Тоболеск», – так подписывал свои чертежи Семён Ремезов, реалист в делах и поэт в душе. Свой город он представлял ангелом: «Грудь его – купеческий торг. Правый бок – неприступный яр. Правое крыло – Тобол до степей в подкрылии. Левый бок – острожный вал. Левое крыло – Иртыш с подперием. Одежду носит княжескую. Испод из драгоценных пушных зверей. Окутан светлым воздухом – учением Евангельским. Испещрён златовидно блистанием Солнца и звёзд».