Читать книгу "Не программируйте ребенка. Как наши слова влияют на судьбу детей - Антонио Панарезе"

9. Любовь и отношения в паре: четыре фразы, которые усложнят взрослую жизнь вашего ребенка

Как вам кажется, влияют ли ваши отношения с партнером на то, какие представления формируются у вашего ребенка об отношениях в паре? Как вам кажется, влияют ли ваши взгляды на его формирующиеся представления о женщинах, мужчинах и отношениях между ними?

Наш ответ – да. В таблице ниже вы найдете несколько примеров этого.

10. Успех и счастье: семь фраз, которые не дают их достичь

11. Страхи, серый волк и чудовища: пять наиболее распространенных фраз, которые пугают ребенка и влияют на его будущее

«Будешь плохо себя вести – позову черного человека, и он тебя заберет!»

Вот один из классических инструментов воспитания, к которым прибегают взрослые, когда не знают, на что уповать и как заставить ребенка их услышать. Возможно, эти слова и заставят ребенка прислушаться. Возможно, он испугается и сделает так, как ему говорят, а может быть, быстро поймет, что это неправда, и не будет больше обращать внимания на то, что говорят взрослые. Но знаем ли мы наверняка, что подобные слова не накладывают на детей отпечатка? Знаем ли мы наверняка, что они не порождают страхов и неуверенности, от которых мы страдаем во взрослом возрасте?

Когда ребенок вырастет, эти страхи перерастут в «а если меня не возьмут на работу, а если со мной случится что-то плохое, а если я не найду себя, а если я умру, а если я упаду, а если я поранюсь, а если что-то сломается?». Тогда он откажется от своих желаний и предпочтет остаться в родном гнезде, где можно чувствовать себя в безопасности – не получая, правда, жизненного опыта.

Эти слова рождают в ребенке СОМНЕНИЯ и НЕУВЕРЕННОСТЬ в своих способностях, убивают в нем ВЕРУ в жизнь и СМЕЛОСТЬ.

Из дневника Роберты

«Кого же они выберут – меня или Симона?..»

Вы уже знаете, что в детстве мне пришлось смириться с ролью образцового ребенка. Тем не менее и мне приходилось слышать слова вроде «Будь умницей» и «Так неправильно! Делай по-другому!». Мои родители прибегали даже к мелкому шантажу вроде: «Если пойдешь со мной, купим чего-нибудь вкусного», «Если сделаешь это, будешь настоящей умницей» и «Если будешь так себя вести, я не буду тебя любить».

Но было и еще кое-что, вовсе не казавшееся мне мелким шантажом, легкой манипуляцией или хитрой уловкой, чтобы добиться нужного результата. Для меня это был НАСТОЯЩИЙ КОШМАР!!! Это был один из главных источников страха и неуверенности – сильнее я боялась только темноты. Родители же не замечали в своих словах ничего особенного и, видя, как безотказно они на меня воздействуют, повторяли их снова и снова.

Сейчас расскажу, как это происходило. Иногда мне случалось сделать что-то не так, как хотелось родителям, в чем-то им отказать, на что-то пожаловаться (конкретных примеров я уже не помню). Тогда им приходилось искать способ «переубедить меня» или «заставить прекратить эти выходки». Когда им это не удавалось, к моему ужасу, ПОЯВЛЯЛСЯ ОН!.. СИМОН!!!

Кто он был, этот Симон? Понятия не имею. Но представьте себе: до сих пор у меня иногда возникает мысль, что он существует на самом деле, и я начинаю представлять, чем он занимается. Мне жаль, что в моих отношениях с родителями он был инструментом для достижения желаемого результата. Каждый раз, когда я возвращаюсь в Канале, я думаю, уж не встретится ли он мне. Канале – это крошечная деревенька рядом с моим родным городом в провинции Кунео. Вот что говорили мне родители: «Будешь так себя вести – завтра отвезем тебя на ярмарку в Канале и отдадим цыганам, а вместо тебя возьмем Симона… Он-то не капризничает, как некоторые! А можем и прямо сейчас туда поехать!»

На меня словно выливалось ведро холодной воды! Родители, слегка опечаленные, ждали моей реакции. Я знаю, что им было очень жаль – потом они и сами говорили мне об этом, – что приходится прибегать к шантажу, они чувствовали свою вину и расстраивались, но действительно не знали, что делать. Не думаю, что они поняли, какую боль и какой вред принесли мне их слова. Ну и ладно, так даже лучше. Надеюсь, они никогда этого не поймут.

Моя реакция не заставляла себя ждать: если я плакала – тут же подавляла рыдания, если отказывалась от чего-то – немедленно соглашалась, если не хотела чего-то делать или куда-то идти – тут же все делала. Я смотрела на родителей в ужасе, мне хотелось плакать и умолять их не совершать этого ужасного поступка, не брать вместо меня Симона.

Даже сейчас, столько лет спустя, я прекрасно помню, как чувствовала себя в эти моменты. Это был кошмар. Почему? Потому что я верила в родителей, они были для меня божествами. В детстве я не умела фильтровать поступающие сигналы, не могла понять, что на самом деле они никогда ничего такого не сделали бы, что это неправда, что Симона не существует, а папа и мама меня обманывают.

При одной мысли о Симоне я приходила в ужас: я чувствовала, что в любую секунду меня могут отдать цыганам, и тогда мое место займет ребенок куда послушнее и красивее меня (я представляла его голубоглазым блондином). Он не только сможет играть в мои игрушки (моей последней надеждой было то, что Симон откажется занять мое место, потому что у меня только «девчачьи» игрушки – но это было слабым утешением) – он займет мое место в сердцах мамы и папы. А что, если Симон уже его занял, ведь они хотят отдать меня и взять его?.. Хотите знать, чем все заканчивалось? Родители получали желанный результат: я вела себя «как молодец», и им не приходилось везти меня на ярмарку в Канале. Все снова шло своим чередом, как надо. Но что при этом испытывала я?