Читать книгу "От Северского Донца до Одера. Бельгийский доброволец в составе валлонского легиона. 1942-1945 - Фернан Кайзергрубер"

После трехчасового отсутствия возвращаемся на высоту 233, и наши командиры докладывают в штаб и представляют отчеты. Вскоре батальон снимается с места. Мы карабкаемся по крутому склону; целый час лезем вверх, потом спускаемся в долину с противоположной стороны, чтобы к вечеру появиться возле станицы Апшеронской (сейчас город Апшеронск. – Пер.), на железной дороге Майкоп-Туапсе. Здесь на артиллерийских позициях установлены дальнобойные орудия, направленные на Туапсе. Одно из них производит выстрел, и его ствол напоминает банан, вылезающий из кожуры! Разбиваем палатки на железнодорожной насыпи, идет дождь. Температура быстро падает, и мы укрываемся на ночь в палатках.

17 августа продолжаем подъем, и ливень иногда сменяется редкими просветлениями. Марш невероятно сложный. Мы скользим на грязной тропе, спотыкаемся о камни и поскальзываемся на мокрых корнях деревьев, кора с которых содрана сотнями ног. Они гладкие и скользкие от грязи, оставленной на них обувью других. Корни торчат из земли и переплетаются, устраивая ловушки на нашем пути. Когда мы поскальзываемся, то часто съезжаем на несколько метров назад и налетаем на мешки, из которых доносится ругань. Они сами с трудом сохраняют равновесие. Это брезент плащ-палаток, в который парни укутались из-за дождя, придает им сходство с мешками. Собачья жизнь, но мы должны идти вперед. Вечером добираемся до станицы Прусской[44]. 1-я рота ввязалась здесь в бой и, при поддержке четырех пулеметов, очистила дорогу от обороняющихся русских. Этой ночью мы заняли станицу.

18 августа мы снова в пути и занимаемся тем, что стало для нас привычным делом, – лезем вверх, чтобы тут же спуститься вниз и затем опять вверх. Спуск не менее утомителен, поскольку нам приходится откидываться назад и удерживаться за счет напряжения коленных сухожилий. Ноги устают, зато задыхаемся мы немного меньше. Спускаемся вдоль горного потока, 3-й взвод в арьергарде. Днем догоняем расчет нашего тяжелого миномета, передвигающийся с огромным трудом. Мы слышим их задолго до того, как видим, потому что эти повозки пехоты (невысокая, по пояс, тележка, в основном на двух мотоциклетных колесах, за счет множества приспособлений и крепежа пригодная для перевозки практически любых грузов) на конной тяге страшно громыхают на каменистой почве.

К своей радости я встречаю трех старых товарищей – более того, с кем жил в одном квартале Брюсселя. С одним из них, Максом М., все в порядке, чего не скажешь об остальных. У Артура В. и Жана Ж. дела не так хороши, особенно у последнего. Жана Ж. сильно лихорадит из-за малярии, а Артур В. страдает от дизентерии. Наш русский помощник, бывший военнопленный, Иван, остается с ними. Наша колонна быстро догоняет и обгоняет их. Что до меня, то я задерживаюсь рядом с ними, вижу, как мимо проходит мой взвод, останавливаю командира отделения С. и обращаюсь к своему старшине, но мне отвечают, что минометный расчет не относится к нашей роте и что я должен идти вместе с ней.

Поскольку я убежден в опасном состоянии людей из минометного расчета, то решаю, что не могу оставить их, и сообщаю о своем решении командиру взвода. Меня предупреждают о дисциплинарном наказании и даже о военно-полевом суде, но я остаюсь!

Мало-помалу мой взвод уходит и исчезает из вида в лесу. Нас осталось четверо плюс Иван. Однако не просто перемещать повозку пехоты по такой местности. Лес, валуны, бурные потоки. Лошади еле плетутся, наше состояние ничуть не лучше. Нам постоянно приходится подталкивать повозку в каменистых местах и удерживать на спусках. Работенка не из легких, не хватает дыхания, мы потеем и совершенно выбиваемся из сил! Более того, у нас всего трое работоспособных, включая Ивана. Жан абсолютно ни на что не пригоден, Артур немногим лучше.

Местами лес слишком густой и в нем попадаются такие большие камни, что повозке по ним никак не пройти. Поэтому передвигаемся вдоль русла потока, где немногим лучше, но, по крайней мере, повозка может проехать. И еще нам приходится толкать, даже переваливать повозку через валуны и скалы этой пересеченной местности, что тоже не просто. Попадались места, в которых на преодоление 200–300 метров требовалось более часа! Порой мы были вынуждены оставлять русло и передвигаться по горному хребту, по краю обрыва справа от нас, но это единственное проходимое место, если его можно так назвать, поскольку здесь повсюду камни, провалы и стволы деревьев, через которые нужно как-то перебираться. В какой-то момент лошади с усилием преодолевают препятствие, а потом делают рывок, и нет никакой возможности ни остановить, ни хотя бы удержать их. Они спотыкаются и падают, увлекая повозку за собой. Мы закрываем глаза и не слышим ничего, кроме грохота падения и стука лошадиных подков по камням. Такой шум наверняка слышно за сотни метров, и если поблизости есть русские, то им не составит труда обнаружить нас. А при таком грохоте они могут запросто подумать, будто здесь целая рота, и постараются держаться подальше! Как бы там ни было, нам нужно спуститься и посмотреть, что произошло, потому что шум прекратился. На самом деле упряжка сползла не так далеко по склону обрыва. Пара деревьев задержала ее. По одну сторону ствола испуганные лошади, по другую повозка. Чем не чудо! С огромными предосторожностями мы закрепили повозку, чтобы она не сползла еще дальше, и ослабили поводья, дабы Макс мог освободить лошадей от упряжи. Потом медленно, с криками и немалыми усилиями, вывели лошадей на гребень и потом уже вытащили повозку. Когда пишешь об этом, все кажется просто, но только одному Богу известно, сколько потов с нас сошло! Со сломанными ногтями, порезанными пальцами, исцарапанные ветвями и выдохшиеся вконец, мы все равно держимся. Разумеется, сперва следует ликвидировать последствия – починить упряжь, на скорую руку отремонтировать то, что было повреждено при падении, и успокоить лошадей.

Теперь мы следуем на звук артиллерийской канонады, так как это единственный ориентир, который поможет нам добраться до передовой. Жана лихорадит, температура за сорок, а дизентерия Артура вынуждает его беспрестанно делать остановки. Он больше не утруждает себя застегиванием одежды, но мы все равно движемся вперед! Внезапно, как всегда в этих широтах, наступает ночь, и идти еще тяжелее. Ведь мы больше не видим камни и корни, о которые спотыкаемся! К счастью, сквозь деревья иногда пробивается лунный свет, что немного облегчает нашу задачу. Наконец за лесом впереди нас различаем просвет и выходим на небольшое плато. Как только мы выходим из леса, как внезапно обнаруживаем непонятную активность! В свете луны различаем движение транспорта. Кажется, я слышу звук моторов и различаю силуэты бронемашин среди повозок на конной тяге. Не могу сказать наверняка, поскольку они далеко, но убежден: они тут есть. Мне также видны тени, движущиеся возле колонны. До нас даже доносятся голоса, но нам не разобрать, на каком языке они говорят. Мы настороже! Русские это или немцы? Как ни напрягай слух, ничего нельзя сказать наверняка. Вдруг со стороны колонны в небо с шипением взлетают осветительные ракеты, которые, медленно опускаясь на парашютах, освещают местность. Мы замираем на месте, дабы наши тени не двигались и нас можно было принять за дерево, кусты или еще что-нибудь! Как только последняя ракета касается земли, ложимся и дожидаемся подходящего момента двинуться дальше. И тогда Макс решает отправить на разведку Ивана. По сути, он единственный из нас, кто ничем не рискует. Он направляется – сначала медленно и осторожно, затем уже решительно – в сторону колонны. Мы напрягаем зрение, но ничего не можем разобрать. Ждем! Четверть часа спустя Иван возвращается. Это русские! Он разговаривал с ними. Это часть Красной армии. Невозможно убедиться в этом без того, чтобы не подобраться к ним вплотную. Хотя русские солдаты часто одеты настолько странно и неподходяще, что порой и при свете дня их трудно отличить от гражданских. Лично мне непонятно, что тут делает колонна гражданских посреди ночи и для чего им понадобилось выпускать осветительные ракеты, но мы должны убедиться, поскольку от этого зависят наши жизни. Как нам поступить? Затаиться и ждать? Наш преданный Иван! До сих пор одетый в ту же самую одежду, в которой попал в плен, он смог легко и незаметно смешаться с другими, а затем вернуться, чтобы предупредить нас об опасности. Мы ему безмерно благодарны! Ведь он мог остаться со своими и даже выдать нас!