Читать книгу "Привидения русских усадеб. И не только… - Александр Волков"

Когда же Тараканова успела совершить путешествие из Петербурга и переполошить Москву? Ведь тогдашние призраки не умели пересекать большие пространства, а до выхода в свет коммунистического манифеста оставалось еще сорок лет. Дело в том, что княжну после чахоток и наводнений успели сослать в московский Ивановский монастырь, где она доживала свой век под именем старицы Досифеи. Недаром престарелый Орлов, став москвичом, опасался ездить мимо монастырских стен. Знающий читатель сразу обратит внимание на неувязку: Досифея пережила графа на два года, скончавшись в 1810 г. Не могла же кроткая и почтенная старица бесноваться у кровати Орлова?

Ивановский монастырь. Фото 1882 г.Место жительства, по меньшей мере, трех московских призраков

Перемудрили авторы легенд! Либо граф умер с чистой совестью, либо Тараканова нашла иной способ получить московскую прописку. Почитатели Досифеи категорически отрицают ее сходство с петербургской самозванкой. Но и они перестарались с благочестивыми фантазиями. По их мнению, Досифея (Августа Тараканова) – истинная дочь Елизаветы Петровны и графа А. Г. Разумовского, родившаяся пусть и в тайном, но венчанном браке. К сожалению, родители не могли сами растить девочку, но их праведная жизнь всегда служила ей примером. Воспитывалась княжна Августа за границей, где ее и отыскали поляки-интриганы. Она с негодованием отвергла их предложение, но его приняла вторая, петербургская Тараканова. С этого момента две легенды фактически сливаются. Матушка

Екатерина в тревогах за будущее России не удовольствовалась принцессой Владимирской, а приказала выкрасть и Августу (не ведала матушка о благочестии Августы – иначе бы пригласила по-царски, и дело в шляпе!). Будущую Досифею заманили на корабль (завлекли туда и самозванку), но остальные подробности ее прибытия и содержания под стражей неизвестны.

Далее обе легенды темнят. Самозванка томится в подземелье или слоняется с дитем по Петербургу, а постриженная в монахини Досифея сидит в затворе в Москве. Наконец, самозванка умирает всеми возможными смертями, а Досифея с кончиной Екатерины выходит из затвора. Легенды снова разделяются. Петербургская Тараканова зажила жизнью призрака, а московская – жизнью монастырской подвижницы. Бог весть, где покоятся кости самозванки – во дворе Петропавловской крепости или на дне Невы, а мощи Досифеи в 1996 г. обретены в Новоспасском монастыре (не исключена канонизация).

Аничков дворец в Петербурге. Гравюра с рисунка М.И. Махаева (1753). Будущий Дом пионеров и их подружки – юной смолянки

Немало сказаний о жертвах любви подчинено английскому межсословному закону: знатный (богатый) полюбил незнатную (бедную), соблазнил ее и бросил. Юная смолянка была обманута кем-то из хозяев Аничкова дворца в Петербурге, возможно, тем же необузданным в страстях князем Таврическим. Нырнув в Фонтанку, она затем выбралась из воды и поселилась во дворце. По одной из версий, смолянка покинула здание во время пожара 1812 г., «взметнувшись из пламени и растворившись в дыму». По другой – огонь взбодрил ее, и с 1937 г. она маршировала по дворцу с пионерами под песню «Взвейтесь кострами, синие ночи».

Недалеко от Воронежа, на берегу реки Усманки, расположено заболоченное место под названием Веневитинский кордон. В XIX в. здесь предположительно находилась усадьба (следов от нее не осталось), принадлежащая поручику Николаю Александровичу Веневитинову, которого в легендах именуют то графом, то купцом. Всего легенд четыре, и три из них – о любви и ревности.

Памятна ли вам история Розовой дамы из замка Бамбург? Тот же треугольник сложился под Воронежем, только место отца занял влюбленный граф. Он отправил жениха крепостной девушки в армию, выследив его по запаху, а огорченная девушка утопилась в озере. Это ранняя версия. А вот и поздняя. Граф убил какого-то богатого незнакомца, а его красавицу дочь заточил в подземелье, где пытал, зверски избивал и насиловал (собственно, последняя деталь и выдает недавнее происхождение этой версии). Девушка не призналась ему, где спрятана карта торфяных болот, принадлежащая ее отцу. Сидя в подземелье, она быстро состарилась (важная подробность) и умерла.

Согласно третьей версии, граф (или купец) собственноручно утопил в болоте свою жену, обвинив ее в супружеской измене. Но женщина была невиновна (наши люди сочиняли!). Эта версия единственная из всех не противоречит фактам: Веневитинов женился в возрасте 53 лет на Елизавете Васильевне Старовой, будучи старше ее на 23 года. Он скончался в 1865 г., прожив с женой шесть лет. В 1861 и 1863 гг. она родила ему соответственно мальчика и девочку, однако дата ее смерти неизвестна. Если легенда не врет, убийство произошло в 1864 или 1865 г., незадолго до кончины Веневитинова.

В четвертой версии вновь фигурирует карта сокровищ. Грабители пытают владелицу карты, по совместительству – хозяйку усадьбы (графиню), а потом отрубают ей голову. Теперь кто-то из этих жертв расхаживает по кордону под видом Веневитинской девы. Призрак походит на кого угодно, только не на деву. Это либо старуха (состарившаяся красавица?), либо женщина в рваной одежде (невинная супруга), либо графиня с головой под мышкой (реплика на историю Хованских).

Дом Н.В. Мешкова в Перми. Скромное жилище благодетеля пермских красавиц и их детей

Современные историки и журналисты воспевают осанну дореволюционным купцам и банкирам, снабжавшим царскую Россию больницами, школами и музеями. Рады приветствовать купцов и бизнесменов служители Церкви – крайне редко услышишь с амвона осуждения богатых в манере Иоанна Златоуста или апостола Иакова. К уважаемым ныне людям относится и Николай Васильевич Мешков, пермский купец и меценат. В числе его благодеяний – закупка зерна для голодающей Перми, служба в губернском земском собрании и Пермской городской думе, строительство ночлежного дома, помощь в организации образовательных учреждений. Официально он заслужил звание почетного гражданина Перми, неофициально – славу спасителя голодных и основателя системы высшего образования на Урале. В его честь собирались назвать одну из городских улиц, но помешала революция, что, вообще говоря, странно – ведь и большевикам Мешков сумел угодить, организовав в Перми тайные встречи лидеров социалистов-революционеров и удостоившись похвалы от самого Ленина.

Одно только портит этот светлый образ – привидения. Городской дом Мешкова (улица Монастырская, 11), где сейчас находится Пермский краевой музей, по ночам оглашается плачем младенцев и вздохами матерей. Николай Васильевич был любвеобилен, и его особняк посещали пермские девицы, возвращавшиеся оттуда не с пустыми руками. Девицы беременели, рожали и приносили младенцев на крыльцо дома их богатого отца. Тех, кто не замерзал, Мешков велел заносить внутрь и укладывать в комнату. Бывало, набьется полная комната… ну, это из другой оперы. Когда детей становилось много, их распределяли по приютам. И вот теперь мешковские любовницы с детьми вернулись в дом воздать хвалу благотворителю.