Читать книгу "На крыльях магии - Андрэ Нортон"

— Помощница, — смутилась Арона и начала торговаться за пергамент. Потом спросила у женщины-торговки:

— Госпожа, расскажи мне об обычаях твоей земли. —И очень скоро, так как у нее болело сердце и она была в отчаянии, она уже расспрашивала незнакомку, как ей обращаться с Эгилом. Все остальные собрались вокруг и давали ей советы.

— Не позволяй ему приставать к тебе, — убеждала торговка, но как это сделать, не объяснила.

— Если у тебя есть родственники, попроси их выбить из него дурь, — посоветовал бородатый. Неплохая мысль! Жаль, что она не родственница драчливой Леннис.

Кстати, Аста, дочь Леннис, должна все знать об обращении с хулиганами. Арона осмотрелась, но не увидела Асту. Где же она? Конечно, дочь мельничихи не ее подруга. Ну, наверно, где-то в караване, разговаривает с торговцами. Она это любит.

Арона, глубоко задумавшись, вела мула назад по тропе. Все яснее и яснее становилось, что Эгил делает себя он-хозяйкой Дома Записей. И не сторонится хулиганства, если это приводит его к цели. Торговка и он-люди говорят, что так обычно и поступают за пределами деревни, но это не обязательно. Арона вернула мула госпоже Дарран, поблагодарив ее и дав небольшой подарок, и, по-прежнему задумавшись, вернулась к себе в кухню. Госпожа Марис, очевидно, спит в своей комнате, а Эгил сидит у нее. Арона облегченно развесила свои покупки и собралась убрать пергамент. Но, не выйдя еще из кухни, услышала голос Эгила:

— Умри! Умри, бесполезная старуха, и уйди с моего пути!

С величайшим усилием Арона сдержала гневный крик и прикрыла дверь. Схватив плащ, она побежала к Дому Исцеления. Тут она остановилась, перевела дыхание и привела себя в порядок.

— Моей хозяйке хуже, — сообщила она госпоже Флори всего лишь слегка возбужденным голосом. — Я думаю, может кто-то, бог или женщина, сглазили ее. — Когда госпожа Флори надела плащ и принялась звать помощницу, Арона добавила: — У меня теперь достаточно пергамента, чтобы записать рецепты для тебя и твоей помощницы.

— Достаточно будет накормить ученицу, — сухо ответила целительница, потому что Ханна, дочь Элизабет, была в том возрасте, когда вечно хочется есть.

Арона покачала головой.

— Ей придется из-за этого драться с Эгилом. —Теперь она полностью владела собой. «Это мне придется бороться с Эгилом за Дом Записей, — подумала она, — а он дерется нечестно. Джонкара, помоги мне! Я не знаю, как драться с тем, кто так подло поступает».

Госпожа Марис умерла, когда первые весенние птицы начали выбирать места для гнездовья, когда женщины говорят о пахоте, через месяц после исчезновения Асты, дочери Леннис, со всеми товарами ее матери. Это происшествие вызвало в деревне большой скандал.

— Легочная лихорадка, — подтвердила свой диагноз госпожа Флори, как и при первом посещении. — Ее убила зима, а не богиня. — Она искоса посмотрела на дом волшебницы и сделала знак «убереги меня от фальконера», как будто это госпожа волшебница желала зла госпоже Марис.

— Я уверен, ты сделала все, что могла, — печально произнес Эгил целительнице. Арона вытерла глаза и сердито посмотрела на него. Как он смеет делать вид, что горюет о Марис, когда желал ей зла? Вся деревня принесла еду и дары на прощание с хранительницей. Все обязанности гостеприимства выпали на долю Ароны. Она не пыталась заставить Эгила принимать в этом участие: чем меньше у него общего с Домом Записей, тем лучше.

— Арона! — Теперь он обращался с ней, как мать с мечтательной дочерью. — Принеси еще эля!

— Иди принеси сам! — возмутилась она.

Он покачал головой и что-то сказал гостьям. Арона уловила слова «потеряла рассудок». Наконец с мученическим видом Эгил принес кувшин. Гостья повернулась к Ароне.

— А кто теперь будет главным в Доме Записей? —спросила она.

Арона вздернула голову. Отдать дом Эгилу — это невыносимо! Но драться с ним за него тоже немыслимо.

— Это решат старейшие, тетя Олвит, — вздохнула она.

Пасечница покачала головой.

— Еще одна ссора в деревне, — печально проговорила она.

Глава одиннадцатая. Судный день

Старейшие деревни Риверэдж собрались в зале. Среди них была Несогласная, так как дело касалось чужаков. Среди них, но не с ними: старейшие сидели немного в стороне от волшебницы и беспокойно посматривали на нее, как смотрели на чужаков, когда они появились впервые. Перед ними на удалении друг от друга сидели Эгил и Арона. Взгляд, который бросил Эгил на Арону при входе, обещал как следует отомстить ей, когда представится возможность.

Арона говорила первой.

— Я стала помощницей Марис, дочери Гайды, теперь покойной, чтобы занять ее место. Я верно служила ей с самого детства. Когда появились чужаки, а сама госпожа Марис была занята со старейшими, она попросила Эгила, дочь Элизабет, помогать мне, потому что работы было слишком много для одной женщины. Потом госпожа заболела, и мы оба должны были за ней ухаживать. Но теперь это время прошло. — И закончила она вежливо: — Благодарю тебя за помощь, Эгил.

Эгил снисходительно усмехнулся.

— По записям видно, что ты была слишком занята, — заметил он. — В них столько ошибок и исправлений. — Он кивнул старейшим. — Не волнуйтесь. Я поправил все и больше не допущу неточности. Но почему, — обратился он к Ароне, — мы не можем жить и работать вместе, как предполагала наша хозяйка?

Арона с дрожью перевела дыхание.

— Если ты будешь помогать мне в работах по дому ив других делах Дома Записей, я буду рада иметь тебя своим учеником и помощником, — объяснила она свою позицию. — Старейшие матери, он делает только то, что ему нравится, и пытается не давать мне работать. Он признался мне, что если мы будем работать вместе, он будет старшим. Эгил преследует меня своими приставаниями и оскорблениями. И часто так поступал за спиной хозяйки, когда она была жива.

Она взглянула на Несогласную.

— В одном случае он вел себя, как зверь в течке, но госпожа волшебница сказала, что это недоразумение и он считал, что, по их обычаям, действует правильно. Госпожа волшебница, ты понимаешь их обычаи. Если он станет моим помощником, он опять будет поступать так же?

Эгил поднял руку.

— Это нечестно!

Женщины повернулись к нему, и Несогласная кивнула.

— Я с самого начала дал клятву любить Арону, заботиться о ней и обращаться с ней мягко. Это правда, я хочу ее, как мужчина хочет женщину, но только если она не одна из тех, — в голосе его прозвучало отвращение, — кто думает, что все мужчины животные и то, чем занимаются мужчины и женщины много поколений, лишь болезненное испытание, которое следует перетерпеть. Впрочем, я не виню ее в этом, — масляным голосом добавил он, — потому что так заставили ее считать фальконеры. Но я не буду относиться к ней, как животное.