Читать книгу "Тринадцать ведьм - Инна Бачинская"

— Что такое рвотный корень?

— Зелье с красивым названием ипекакуана. Что такое «ипекакуана», никто не знает, да и выговорить с ходу язык не повернется. А потому бог с ней, с этой экзотикой. Я бы тебе прописал безотказное отечественное: стакан касторки и трехлитровую кружку Эсмарха. Проверено поколениями. Вообще, Леша, в нашем мире все страшно относительно.

Добродеев кивнул, соглашаясь.

— Кстати, ведьмовства как такового сейчас уже нет.

— А что есть?

— Есть викка, или неоязычество. Ну, это бледная копия былой славы. Так, вроде клуба по интересам.

— А в нашем случае что?

Монах пожал плечами.

— Кстати, ничего новенького?

— Звонков поменьше стало, ничего серьезного. Похоже, мы пролетели, Христофорыч.

— Еще не вечер, Леша. Мы делаем что можем. Мы выявили знаки, подсунули их следствию и забросили удочку. Теперь сидим в засаде и ждем. Совершаем доброе дело по выявлению убийцы. Кстати, предлагаю подыскать нашему клиенту достойную кликуху. Например, Чернокнижник.

— Почему Чернокнижник?

— Слово нравится. Тут все — и эрудиция, и злая воля, и черная магия.

— Тогда, может быть, Черный маг?

— Тоже красиво. Черный маг! Если подумать, Леша, книга — страшное оружие! Недаром книги сжигали как источник смут и ересей, а типографии громили. С книг начинаются революции. Книга — самое сильное изобретение человека. Ты, как литератор, должен это знать. Кстати, ты слышал что-нибудь о манускрипте Войнича?

— Не припоминаю, — нахмурился Добродеев. — Что это? И кто такой Войнич? Родственник писательницы?

— Родственник. Он был антикваром, купившим некую книгу в начале прошлого столетия. С тех пор она поменяла нескольких владельцев и наконец осела в библиотеке Йельского университета, где находится по сей день. А вот что это такое, никто не знает, увы. То есть лет пятьсот-шестьсот назад в Европе был написан некий труд — на неизвестном языке, неизвестным автором, неизвестно, с какой целью. Криптологи добрую сотню лет ломают копья, головы и судьбы, дерутся друг с другом и сходят с ума, пытаясь прочитать книгу, а воз и ныне там. Не могут взломать код, хоть ты тресни. У меня одно время, по молодости, была мыслишка тоже заняться, но, к счастью одумался, и, как видишь, до сих пор жив-здоров. Тем более я представляю себе, что это такое. В целом. А детали… — Он махнул рукой. — Кого интересуют детали!

— А тема? — заинтересовался Добродеев.

— Наука. Анатомия, астрология, медицина, знаки Зодиака, алхимия, судя по картинкам. Что угодно. Магия! Ботаника… А вот что за ботаника, большой вопрос. Может, ведьмовские снадобья. Но странность в том, что таких растений, как там, в природе нет. И почему-то много изображений купающихся женщин… и что бы это значило? Так и напрашивается — магия! Быть может, эликсир молодости и красоты, живая вода? Неизвестно. Тупик.

— Зачем было шифровать?

— Это как раз ясно, знахарские тайны оберегали от соперников и инквизиции, а вот что там за язык и что за знания — опять увы. Есть даже версия, что это фальсификация, фейк, безделушка, не имеющая смысла, на придуманном языке, также не имеющем смысла. Версия на сегодня самая проходная, так как человеческий мозг не может создать ничего такого, что другой человеческий мозг не мог бы разгадать, тем более с помощью соответствующей компьютерной программы. И ученым лестно — не могут взломать код, значит, фейк, не имеющий смысла.

— И ты представляешь, что это такое? Они не могут, а ты представляешь?

— Представляю. Нужно поменять ракурс, Леша. Взглянуть с принципиально иной точки зрения. Всегда нужно менять ракурс, а не тащиться проторенной дорогой. А они тащатся: лаборатория, всякие анализы, изучение эпохи… возможной эпохи, так как даже в определении возраста книги имеют место разногласия. Она как закрытая шкатулка, а ключа нет. И взломать невозможно. Авторство приписывается ряду крупных ученых — как ты понимаешь, у каждого дешифратора свой фаворит. Разброс во времени около двухсот лет.

— И какой же у тебя ракурс? — заинтересовался Добродеев.

— Ну, во-первых, это не фальсификация. Автор убил на сей труд несколько лет жизни: придумал не поддающиеся расшифровке алфавит, язык, рисунки и схемы. Человек — животное рациональное… э-э-э… как правило. Убивать время на бессмысленную шутку с тщательно разработанными вполне логичными на вид деталями ученый не стал бы, я думаю. Странность еще и в том, что при сравнении манускрипта с другими условно современными источниками, между ними не выявлено никаких аналогий. Кроме того, если у автора есть другие книги, то должно иметь место сходство в каких-то деталях. Если бы ты, Леша, иллюстрировал свои статьи акварельными рисунками, допустим, я узнавал бы всякий твой материал, не читая, по манере изображения. То есть некоторое сходство с другими работами автора должно иметь место, хотя бы в малой степени. Однако и тут никаких аналогий не выявлено. Книга уникальна. То есть, возможно, автор написал всего лишь одну книгу. Возможно. Но возможно также и нечто другое. Что, по-твоему? — Монах с любопытством смотрел на Добродеева, и тот чувствовал себя подопытным кроликом. — Давай, Леша, предлагай версии. Мозги у тебя креативные. И не забудь поменять ракурс.

Добродеев задумался.

— Даю наводку. Неважно, как звали автора. Раз. И два: что ты можешь сказать об этом человеке? Навскидку.

— Похоже, он жил в своем мире… — сказал после паузы Добродеев.

— Верно! Он не придумал алфавит, язык и понятия, он просто описал свои знания на языке, принятом в его мире. И тогда возникает вопрос: что это был за мир, и насколько он был реален.

— Ты думаешь, автор был безумен?

— Допускаю. Безумен с общепринятой точки зрения. Я бы сказал, что он был другим, и его мир был тоже другим. Тут скорее вопрос в том, был ли этот мир порождением его сознания или существовал реально.

— Реально? Ты хочешь сказать, что он… из другого мира?

— Ты у нас специалист по эзотерике, Леша. Параллельные миры, полтергейст, паранормальные явления. Надеюсь, ты веришь в то, о чем пишешь?

Добродеев как бы смутился слегка и снова задумался.

— Мы многого не знаем, — сказал он наконец. — Есть явления, которым нет объяснения.

— Именно! Объяснения нет, но есть версии. Всегда можно порассуждать, правда? Как насчет версии о параллельных мирах? Автор из параллельного мира, книга случайно попала к нам. Миры соприкоснулись в какой-то точке пространства и времени, и свершился переход.

— Телепортация? — с сомнением произнес Добродеев.

— Как версия. Еще?

— Марсианин?

— «Марсианин», насколько я понимаю, условное название пришельца? Принимается. Он остался на Земле… зачем-то или почему-то занимался наукой, лечил землян и написал книгу на своем языке. В пользу этих версий говорит то, что автор написал книгу на языке своего мира, где бы этот мир ни находился. Это был его родной язык, он его не придумал.